Беглец

Может, это ловушка на Стратега, а вовсе не помощь в клановых разборках? Вдруг они с этой пришлой лисой в сговоре? Что она там мне сказала — территориальный спор? За что тут спорить? Как, блин, я на такое повелся — ночью, один! Вот баран! Ладно… Если так, им еще предстояло со мной справиться! Стратег, конечно, не Воин или Герой, но есть и у меня техники, позволяющие надрать пару лисьих задниц!

— Делайте все в точности, как я вам рассказала, господин Вэнь! — прошептала женщина, сразу же умерив мои зарождающиеся страхи. Тот, кто завел тебя в ловушку, не стал бы ничего такого говорить.

— Конечно, госпожа Хули.

По пути сюда оборотень меня проинструктировала. Все-таки чужой монастырь, обычаи оборотней отличаются от человеческих, а значит, нужно понимать, что можно делать, а чего нельзя. В частности под запретом были улыбки, демонстрирующие открытые зубы. Запах нечистого тела — Хули Цзин заставила меня принять ванну, чтобы потом тащиться через все болото. Но самое главное, нельзя было демонстрировать страх и вожделение.

На случай предательства второй стороны я был вооружен мечом, но рассчитывал больше на техники.

Матриарх тем временем опустилась на землю, уперлась в нее руками и выгнула спину, будто собралась прямо сейчас заняться йогой. Ее уши заострились, лицо вытянулось, а тонкие кисти сделались короче, превращаясь в звериные, покрытые шерстью лапы. Но не до конца. Она не стала полностью лисой, скорее лисой, которая может ходить на задних лапах, носить платье, а в руках держать предметы, хотя вместо ногтей ее пальцы заканчиваются тонкими острыми когтями. Похоже на старые мультики про Лису Патрикеевну — только жуткую.

Едва она выпрямилась, как с дерева в двух шагах от нас спрыгнул… спрыгнуло чудное существо, не похожее ни на зверя, ни на человека, ни на ту промежуточную их форму, которую приняла моя проводница. Оно больше напоминало кошку размером с не самого крупного человека, с розовой кожей, полностью лишенной шерсти, огромной, словно у Венома, пастью и странно вывернутыми суставами. Поднимаясь на задние лапы, оно почти без перехода превратилась в копию моей союзницы. Только без одежды — лишь густая серебристая шерсть. Слегка светящаяся, как мне показалось.

У каждой звероженщины имелись хвосты. Пышные, длинные, жившие каждый своей жизнью. По пять штук. Прежде хвосты у оборотней я видел лишь у «ординарцев» своих побратимов, дочерей Хули Цзинь. И их было привычное количество — по одному на сестру. В тут сразу пять. Не иначе, так в лисьем обществе статус измерялся.

Какими бы ни были отношения этих двоих, обойтись без китайских церемоний не могли и лисы-оборотни. Словно, минуту назад не ругались, они принялись раскланиваться.

— Матриарх Фань. — Хули Цзин умильно сложила лапки на солнечном плетении, совершая изящное приветствие.

— Матриарх Аянь, — зеркально отразила его вторая лиса.

Так, стоп. А мою разве не Хули Цзин зовут? Не, я понимал, что это не имя, а обозначение, по сути, «лиса-оборотень» или «лиса-призрак», но привык за время знакомства с ней. А род Аянь — это уже фамилия, надо полагать. А имя? Девятиголовый Младенец, что ли? Впрочем, обдумывал этот вопрос я недолго, так — отметил и дальше пошел. К тому же, закончив с приличиями, оборотни тотчас принялись со скоростью пулемета перебрасываться фразами.

— Зачем здесь человек?

— Он мой союзник и хозяин этих земель.

— Хозяева земель приходят и уходят, а мы остаемся. Зачем ты привела его?

— Чтобы он судил.

Вот как? А об этом она «забыла» упомянуть! Переговоры, переговоры… Что значит судить? И по каким законам?

— Кто дал право человеку судить в нашем мире?

— Я. По праву матриарха живущего здесь клана Аянь.

— Это спорный статус, младшая сестрица.

— Только для Фань. Остальная родня признала меня уже много лет назад. И не зови меня так — мы не из одного помета!

— Но наши матери были сестрами.

— Очень давно. Это не имеет значения!

— Для меня — имеет. Как и спорный статус твоего судьи. Он же официально мертв, тебе же это известно, я надеюсь?

— Получше, чем тебе. Но вот он стоит перед тобой — живой и здоровый.

— Это легко исправить. И первое, и второе.

В этом месте их скоротечно протекающего диалога она впервые посмотрела на меня и продемонстрировала острые когти на тонких, покрытых шерстью пальцах. А я, прежде чем сообразил, что делаю, оскалился в ответ. Так, знаете, будто нехотя под принуждением улыбнулся на камеру — во все тридцать два.

Матриарх Фань даже отшатнулась. Сделала шажок назад, сгруппировалась, шерсть на загривке вздыбила. До меня с опозданием дошло, что в зверином царстве моя улыбка расценивалась как угроза.

Но обратно было уже не повернуть. Я и сам принял схожую позу, уставился на нее с неприкрытой угрозой и в таком положении замер. Как и она. С минуту мы мерились взглядами, а потом лиса перетекла в более свободную позу. Даже расслабленную.

— Ладно! — раздраженно взмахнула рукой она. — Пусть судит, я не против!

Моим мнением матриарх Фань позабыла поинтересоваться, как и ее «младшая сестренка». Впрочем, я же пришел?

— Тогда я обвиняю тебя в нарушении территории! — тут же заявила Хули Цзин. — Без веских причин твой молодняк охотится на моей территории, отбирая то, что принадлежит мне по праву!

— Что за нелепость! — тут же завопила обвиняемая. — Никто не лез в твои болота…

— Ах-ах! Так это все-таки мои болота?

— ТИХО!

Слово я вытолкнул техникой «воодушевления». Пропитал его всем тем гневом и раздражением, которое накопилось во мне. Я уже понял, что, если не вмешаюсь, всю ночь проторчу тут, выслушивая, как ругаются две склочные бабы. Которые еще и родственницы! Вот же угораздило влететь-то так!

— Уважаемая матриарх Аянь, уважаемая матриарх Фань, — произнес я уже нормальным голосом, когда обе полулисы заткнулись и с изумлением уставились на меня. — Если вы и дальше собираетесь собачиться, я пошел. Если хотите, чтобы я судил ваш спор — расскажите, в чем его суть.

Наверное, я именно так выглядел, когда в первый раз встретился с Хули Цзин. И узнал, что передо мной настоящая лиса-оборотень. Обе звероженщины выслушали мое пожелание молча, судорожно кивнули и отступили подальше. Ну, хоть ругаться прекратили.

Хули Цзин перед встречей коротко мне рассказала о сути спора.

— Фань считает, что это их земля, а сами давным-давно бросили ее! Она была ничьей, когда я пришла, Небесные Лисы мне свидетели!

Теперь ее рассказ был более подробным. Чуть больше трехсот лет назад она, тогда еще не являвшаяся матриархом, нашла это место и решила, что будет здесь жить. Тогда как раз династия Хань, ныне почившая, огнем и мечом наводила порядки в своих землях — прошло совсем немного времени со дня восшествия на престол первого императора из этого рода. Земли пустовали, Юйчжан был небольшой рыбацкой деревенькой, и никто не мог помешать сравнительно молодой лисице обосноваться в этих краях.

Спустя несколько десятилетий, когда Хань уже навела порядок в империи и повела ее к процветанию, а Девятиголовый Младенец произвела на свет свой первый помет, выяснилось, что здесь, в болотах, некогда жили оборотни клана Фань. Они бежали отсюда из-за войны, теперь же решили вернуться, а место оказалось занято. Фань возмутились, потребовали от пришелицы — дочери сестры матриарха Фань — покинуть жилплощадь. Но лисичка оказалась с таким же характером, как и наша, русская, из сказки про лису и зайца — там еще незаконно занятая избушка была, помните?

Хули Цзин потребовала вмешательства Небесных Лис — что-то вроде надзорного органа над всеми китайскими оборотнями, — и тот встал на ее сторону. Мол, Фани сами виноваты: хвост поднял — место потерял. И болота остались за Аянями.

Теперь же, по прошествии множества лет, молодняк Фаней стал забираться на территорию Аянь и охотиться здесь. Пока лишь на зверей, но было уже два случая соблазнения торговцев, каждый из которых оказался одаренным третьего разряда.