Изменники Рима (ЛП)

- Не твоя? Ты хочешь, чтобы я этому поверил? - Голос Вологеза снова повысился. - У тебя там был твой помощник, который нес это для тебя. Без сомнения, чтобы позволить тебе отрицать, что это было не твое. Ты считаешь меня дураком, римский пес? Нет? Ответь мне!

- Нет, Ваше Величество, не считаю.

- Тогда не смей лгать мне в лицо. Ты шпион, и поэтому твоя жизнь и жизнь твоих людей станут расплатой за это. И не только ваши жизни. Есть еще одна ... Царь поднял глаза и медленно оглядел окружающих придворных. - Среди нас есть человек, парфянский аристократ, который настолько унизил свою честь, что говорил о государственной измене с нашими римскими врагами. Он утверждал, что в моем дворе есть и другие, подобные ему, которые также являются предательскими собаками, сговорившимися против нас. Мы скоро узнаем их личности. Что касается указанного придворного, его арестуют и будут пытать, пока он не предоставит всю необходимую мне информацию. Только тогда он будет казнен, и его мучения продлятся несколько дней, прежде чем он будет удостоен милости смерти.

Его блуждающий взгляд остановился и остановился на лицах в рядах собравшейся знати и придворных. - Хаграр из дома Аттарана, сделай шаг вперед, предатель, и займи свое место рядом с этими римскими шпионами.

Катон оглянулся через плечо и увидел суматоху в толпе, когда двое стражников схватили Хаграра и вывели его на открытое пространство рядом с Катоном и Аполлонием. Хаграр не сопротивлялся и выпрямился, глядя на своего царя. - Я не предатель, мой повелитель. Клянусь честью.

- Молчать! – взревел Вологез. Он размахивал документами. - Эти документы доказывают, что твоя честь ничего не стоит. Они говорят о твоей нелояльности и о нелояльности других. Людей, которые хотели бы иметь другого царя Парфии.

- Ваше Величество, я…

- Ни слова, собака! - засмеялся Вологез. - Ты дурак! Ты действительно думал, что можешь доверять римлянам? Что трибун пообещал тебе в обмен на твоего царя? Было ли это золото и серебро? Или шанс сесть на трон в качестве одного из ставленников Рима? Ты бы продал и свою душу Риму, а вместе с ней и Парфию. Нет большего стыда, чем тот, который ты навлек на себя. Твоя семья погибнет вместе с тобой, и твое имя будет вычеркнуто из всех письменных записей и надписей. Было бы предательством даже упоминать его вслух.

- Ваше Величество, моя семья невиновна. Прошу вас пощадить их! Ради всех тех лет, которые я служил Вам и Вашему отцу до Вас.

- Все это стало бессмысленным из-за твоего предательства. Твоя семья должна погибнуть вместе с тобой. Я не оставлю в живых ни одного ребенка, который однажды сможет отомстить за своего отца. В любом случае предательство у вас в крови, а подобная гниль только лишь разводит вшей. Все должны умереть.

- Неееет! - простонал Хаграр.

- Молчать! - Вологез откинулся на спинку трона и погладил себя по подбородку, продолжая. - Мы считаем, что ты, Хаграр, виновен в государственной измене. А ты, трибун Катон, вместе со своими людьми виновны в шпионаже.

- Ваше Величество, мои люди просто солдаты, - возразил Катон. - Они не играли никакой роли в шпионаже.

- Они римляне, и этого достаточно, чтобы приговорить их к смертной казни. Теперь молчите, вы оба, или я вырежу вам языки здесь и сейчас. Вы признаны виновными в указанных преступлениях и приговорены к смертной казни. Через два дня будет праздник бога Ангра-Майнью. Хаграр будет привязан к кольям на большом рынке Ктесифона, и там его глаза будут вырваны, а органы вынуты из его живого тела и сожжены как жертва богу. Что касается трибуна Катона, то ты и твои люди не достойны такой жертвы. Вы умрете отдельно, когда я определюсь с характером вашей казни. Стража, отвести их в камеры!

*************

Глава ХХІІ

Командующий Корбулон разглядывал двух офицеров, стоявших перед его походным столом, с ледяным презрением. Дождь барабанил по крыше шатра из козьей шкуры, и одна сторона вздулась там, где ветер дул с востока. Перед ним лежали вощеные таблички с отчетами, подготовленными двумя мужчинами, относительно засады на обозный поезд. Они сделали ему устные доклады после того, как достигли армейского лагеря у Тапсиса, и с тех пор Корбулон поговорил с рядом других офицеров и людей из сирийской когорты, македонской турмы и уцелевших возниц повозок, пытаясь понять, что произошло. Он потребовал письменные отчеты от двух задействованных старших офицеров, чтобы они были доступны ему для использования в качестве доказательства, если он будет призван к ответственности за инцидент по возвращении в Рим.

Он вызвал Макрона и Орфита в штаб, чтобы сообщить им о своих выводах и распределить вину за катастрофу. «И это была катастрофа», - подумал Корбулон. Был уничтожен весь осадный эшелон и половина фургонов с припасами. Ситуация усугублялась тем, что погонщики уцелевших телег сбрасывали припасы с телег, чтобы облегчить их при отступлении. Что касается сирийских вспомогательных сил, сопровождавших поезд, одна центурия была почти уничтожена, а другие потеряли в совокупности еще шестьдесят человек. С учетом еще тех, кто все еще болен или выздоравливает от ран, когорта потеряла треть своей силы.

Он прочистил горло. - Я не питаю себя иллюзиями, что мне придется в полной мере познать печальные последствия нападения на обозный поезд. Достаточно сказать, что без осадных машин я буду вынужден держать нашу колонну под Тапсисом до тех пор, пока не будет построено или закуплено дополнительное оружие, а это может отбросить нас на несколько месяцев. Из-за каменистой почвы невозможно копать мины под стенами врага, а любая лобовая атака имеет мало шансов на успех и в любом случае будет стоить слишком много жизней. Я не могу позволить себе потерять здесь людей, которые мне понадобятся, если я начну войну с Парфией весной. Итак, мы застряли здесь, пока у меня не появятся новые осадные орудия, чтобы прорвать оборону. И ответственность за эту прискорбную ситуацию лежит на тебе, префект Орфит. Во-первых, тебе не следовало доверять этому человеку Термону. Он мог казаться одним из нас, но события доказали обратное. Ты проявил непродуманность, приняв его слово за чистую монету.

- Сначала я опасался его, господин, но там был брод, как он и сказал, так что у меня были основания ему доверять.

- Я здесь говорю, префект. Не перебивай меня снова и не говори, пока не получишь специального разрешения.

- Да, господин, но я ...

Корбулон бросил на него мрачный взгляд. - Я не буду предупреждать тебя снова.

Орфит кротко кивнул, когда его командир продолжил. - Если человек, называющий себя Термоном, будет схвачен, он встретит смерть за то, что предал нас врагу. Во-вторых, ты не удосужился убедиться, что этот брод можно безопасно пересечь фургонам, когда Термон сказал тебе иное и предложил сместиться к новому броду. Твоим приказом было присоединиться к основной колонне как можно быстрее и самым прямым путем. Вместо этого ты позволил Термону заманить тебя глубже на контролируемую повстанцами территорию. Это заставило тебя попасть в ловушку, расставленную для вас повстанцами. В-третьих, ты не выполнил свой основной долг по защите осадного и продовольственного обоза. Оставив повозки под защитой всего одной центурии, пока ты отправил свою когорту в какое-то приключение, ты подверг опасности жизненно важные припасы и осадные машины. Мы знаем, что в итоге вышло. Тебе есть что сказать в свою защиту?

Орфит нервно сглотнул, прежде чем ответить. - Господин, я увидел возможность нанести сильный удар по врагу. Если бы нам удалось окружить лагерь и заманить в ловушку повстанцев, мы бы одержали значительную победу. По моему мнению, я взял на себя инициативу и двинул своих людей вперед, чтобы атаковать лагерь противника.

- События показали, что твое суждение не стоит даже этого дешевого воска, на котором написан твой отчет. Что касается инициативы, я считаю, что тебя мотивировала исключительно перспектива личной славы. В любом случае лагерь просто использовался как приманка, чтобы выманить тебя подальше от повозок. И не было бы никакой значительной победы в любом случае. Или была бы?