Далёкие соседи

Топас Стеллас – верховный сацердос – его ждал. Он сидел на сплюснутом кресле, мерцавшем блеском миллиардов звёзд, и рассматривал огромную карту, занимавшую половину зала.

– Проходи, рассказывай, – проскрипел его голос.

Ранкор удивлённо глянул вниз: Топас уже стоял у ног и внимательно вглядывался своими красноватыми глазами. Этот маленький империанец обладал уважением и доверием всей галактики.

– О, величайший из ныне живущих… – начал метусиец, но Топас прервал его.

– Не стоит. Зачем пришёл? – и в ту же секунду вновь оказался на прежнем месте.

Ранкор сделал несколько шагов вперёд.

– Я хочу поговорить об одной из планет Солнечной системы.

– Я слушаю тебя, – Стеллас провёл костлявым пальцем по карте – перед ним показалась Земля.

– Выдайте мне бессрочное разрешение на её посещение. И без отчётности о проведённых там…действиях.

– Что ты себе позволяешь? – Топас едва заметно повернул голову. – Эта планета вне зон чьего-либо влияния.

– Я занимаюсь не только изучением чёрных дыр, но и землян. И…

– Я свяжусь с твоим непосредственным начальством – профессором Когнитиотом. Узнаю, что он думает на этот счёт. А пока Управление не предпримет никаких действий, – империанец отвернулся, показывая, что больше не задерживает гостя.

Ранкор стиснул зубы и сжал кулаки. Потом резко выставил перед собой руку, растопырив все три пальца. На внутренней стороне ладони были вырезаны чёрные силуэты переплетавшихся змей. Спустя мгновение они засияли тёмным светом, с разлетавшимися в стороны искрами. Топас удивлённо взглянул на рисунок, вздрогнул, зажмурился, а когда открыл глаза, они были полностью чёрными. Ранкор тихо заговорил, шевеля одними губами:

– …выдать разрешение Ранкору Акутусу…

Сложился в поклоне и щёлкнул пальцами: глаза империанца вновь окрасились красным. Ранкор послушно проговорил:

– Как скажете, сацердос.

***

Тропинка показалась Айрен бесконечной: они шли уже столько времени, а лес никак не хотел приближаться. Хорошо, что обувь была удобной и не грозила свалить её с ног на каждом шагу. Дима шёл бодро, со знанием дела, иногда поглядывая по сторонам, и молчал.

Айрен послала мысленный сигнал сомноиду: «Тим, меня ведут в лес. Как думаешь, это нормально?»

«Смотря кто ведёт».

«Землянин. Я познакомилась с ним сегодня».

«Не теряй бдительности, будь добра. Объяснительной речи профессору о твоей пропаже я готовить не буду».

«Ты такой милый, Тим», – усмехнулась Айрен.

«Будет обижать, возьмём его с собой. На опыты. Пока».

Сомниатинянка нахмурилась, сидевшая в голове мысль после разговора с сомноидом теперь и вовсе не давала покоя. Может, зря она доверилась землянину? И согласилась ехать непонятно куда, и послушно брела за ним по дорожке, даже не зная, что же это такое – лес. Вдруг он её там бросит? Или нападёт? Откуда знать, что у жителей Земли на уме?

Айрен вздохнула, пытаясь успокоиться, – пока ведь ничего страшного не произошло.

– Не вздыхай так тяжело, – обернулся Дима. – Мы почти пришли.

Он встал боком, показав рукой вперёд: тропка забиралась в тень деревьев и виляла между ними, пока, наконец, не исчезала из виду. Айрен остановилась. Из леса доносился шелест листьев, верхушки покачивались из стороны в сторону и шумели, будто переговариваясь друг с другом, удивляясь нежданным гостям. В глубине леса иногда что-то скрипело и стонало, и Айрен невольно отступила назад.

– Не бойся, всего лишь ели, – Дима похлопал её по плечу. – Наверное.

Он достал компас и сверил направление, потом посмотрел на небо, оценивая, где сейчас солнце. Заблудиться они не должны, но подстраховаться не мешало. Дима пошёл первым по тропинке, Айрен выдохнула и тоже последовала за ним.

Деревья не казались страшными, они будто бы улыбались путникам, а солнечные «зайчики» прыгали по веткам, играя друг с другом. Утоптанная дорожка уходила всё дальше и дальше, петляла между берёз и осин, огибая разросшиеся старые пни и стройные стволы. Под ногами шуршали иголки и листья, иногда раздавался звонкий хруст сломавшихся веточек. Около одного дерева напарники заметили целую гору шишек, кем-то тщательно выпотрошенных так, что остались только кончики.

– Смотри, – Дима поднял одну, – это наверняка белка погрызла. Значит, где-то здесь они есть.

– Это хорошо, – кивнула Айрен и подошла к дереву, прикоснулась рукой к шершавой коре. Она закрыла глаза и представила, как внутри него пульсирует жизнь, как движутся соки, как тратится энергия… Вдруг сверху кто-то застучал – бум-бум-бум! Быстро-быстро несколько ударов, как в барабан, затишье, и снова. Бум-бум-бум! Айрен отошла чуть дальше и посмотрела наверх: на стволе, держась лапами, сидела чёрно-белая птица с красным пятном на макушке и отчаянно долбила по коре. Бум-бум-бум! А откуда-то из леса ему вторили другие, более глухие напористые стуки и звонкое «ку-ку, ку-ку».

– Всегда удивлялся этим дятлам, – хмыкнул Дима. – Как у них после такого головы не болят.

– Так интересно, – Айрен с любопытством осматривалась, отгоняя от себя назойливых комаров, что появились неизвестно откуда. Они нагло лезли прямо в глаза, в нос, в уши и противно пищали. Дима шлёпнул себя по щеке и сбросил кого-то мелкого на землю. Потом снял рюкзак и вытащил вытянутый флакон.

– Сейчас мы их уморим, – проговорил он и, зажмурившись, окутал себя полупрозрачной дымкой из баллончика.

– Теперь ты, – рукой подозвал Айрен.

Она несмело шагнула к нему, закрыла глаза и, на всякий случай, задержала дыхание. Послышалось шипение и звук закрывающегося колпачка.

– Готово.

Айрен посмотрела на себя: никаких видимых изменений не произошло, но насекомые действительно перестали докучать.

Напарники пошли дальше. Деревья теперь стояли плотнее, не так вольготно, как у опушки, но воздух всё ещё был светлым и пах смолой и травами. Солнце пробиралось сквозь кроны, падая на землю желтоватыми лучами, и лесу очень шёл такой ажурный наряд. По пути им попадались ещё тропки, что пересекали дорожку и скрывались между ёлок; и валявшиеся стволы, уже, казалось, вросшие в мягкую подстилку. Их развесистые корни торчали криволапой громадой и заросли травой. Наверняка там уже кто-нибудь вырыл нору и жил себе припеваючи.

– Ух ты, лисички, – проговорил Дима и присел. Разгрёб рукой влажный мох и показал Айрен рыжую шляпку. – Вот пожаришь их с картошкой и лучком, да потом со сметаной. М-м-м, ум отъесть можно! – он вытащил из бокового кармана нож и целлофановый пакет и начал срезать грибы.

Айрен тоже наклонилась и увидела около тропинки целую горсть оранжевых точек. Некоторые были настолько малы, что едва виднелись, наверное, меньше ногтя на её крайнем пальце. Она сорвала один, легонько сжала – упругий, понюхала – пахли чуть уловимо, но приятно.

– Неправильно ты делаешь, – покачал головой Дима, увидев вырванный корень с комочками земли. – Грибницу нужно оставлять, чтоб в следующем году снова выросли. Для этого и нужен нож.

Он взял у Айрен гриб и обрезал корешок, положил его на землю.

– Ты заботишься о своей планете, молодец, – улыбнулась сомниатинянка.

– Да ладно, – отмахнулся Дима. – Давно мечтаю отсюда улететь.

Айрен хотела что-то сказать, но поджала губы и промолчала; поднялась с колен и посмотрела вокруг. Десятки десятков стволов устремлялись ввысь, к свету, к солнцу, тянулись к голубому небу, будто хотели до него дотронуться. А внизу простирались мощные корни, что были почти незаметны, разве что иногда грубые плети показывались наружу, заставляя землю пойти буграми. Да, чтоб задержаться в этой жизни, нужно иметь крепкий тыл. Айрен скользнула взглядом по коричневатой коре, шершавой и тёплой, и вдруг заметила мелькнувший пушистый хвост. Она встрепенулась и пригляделась внимательнее. По одному из стволов шустро пробежал какой-то зверёк в красивом рыжевато-сером наряде. Он добрался до ветки и уселся на ней, перебирая что-то в передних лапах и пробуя на зуб.