Страница 57 из 103
Я посмотрел в сторону. Рядом, конечно же, стоит Василий. Он не смотрит на открывшуюся картину, а, обиженно надув губы, сверлит меня взглядом.
— Я — не истеричка, — буркнул он.
Пришлось похлопать его по плечу и улыбнуться.
— Не бери в голову, — ответил я.
Обернувшись, я увидел на горизонте горы.
Чёрные, чёрные горы, над которыми поднимались облака чёрного, чёрного дыма… В котором проглядывала, так похожая на дьявольский зрачок, Чёрная Луна.
Во сне всегда знаешь чуть больше, чем положено. Поэтому мне было известно, что те горы были когда-то берегом. И там… там юг.
И что Чёрная Хворь идёт оттуда, с юга… Пусть здесь и так всё мертво, но станет ещё мертвее. Останутся только прах и безжизненная пустошь.
Голос прозвучал в голове.
Я оглянулся в разные стороны. Где он, этот незнакомец?
Его не было видно, но я ощущал, что он где-то за стеной пара, поднимающегося из кипящего океана.
Снова небеса посветлели. Пробоина стала выплёвывать горящие осколки, которые длинными метеорами рассекли небо. За слоем испарений они выглядели просто размытыми светлячками, тянущимися вниз, к земле.
— Вася, сейчас долбанёт, — усмехнулся я, понимая, что некоторые осколки скоро достигнут горизонта.
Мне не нужно было гадать, что будет дальше. От удара по океану поднимется цунами, которое и так по природе своей разрушительно, так если ещё учесть, что это будет волна кипящей воды…
— Беги, — Василий понёсся назад, спотыкаясь об торчащие из склона кораллы и полипы.
Он поскользнулся на трупе какой-то рыбины, и закувыркался.
Я снова посмотрел на стену облаков. Земля ощутимо задрожала, отдаваясь толчками от далёких ударов. Небо над облаками окрасилось заревом взрывов…
Я хотел что-то сказать, но меня вдруг схватили за плечо и тряхнули.
— Василий!
Сначала передо мной появилась картинка, как впереди поднялась огромная чёрная волна. Она проглянула сквозь облака, разгоняя их ветром, и мне в лицо пахнуло раскалённой влагой.
Гребень цунами не просто пенился, а горел, и пламя поднималось до самого неба, закрывая даже око Пробоины.
Меня тряхнуло снова…
— Василий!
Я открыл глаза. Альберт, улыбаясь, тормошил меня.
— Понимаю, тебе снятся важные пророчества, аж Пульсары трясутся, — он усмехнулся, погрозив пальцем, — Вот только Стражи Душ это чувствуют.
— Я не могу это контролировать, — ответил я, протирая глаза.
За окном темнота. Это значит, что мы ещё никуда не уехали…
— Пока не можешь. Ты молодец, Борис достаточно расслабился, чтобы остаться до утра. Он не рискнул ехать с нашей охраной ночью, и будет ждать своих «отборных бойцов», чтобы отбиться от Славиных.
Я кисло улыбнулся. Как по мне, я бы лучше сбежал бы от Перовской охраны, чем от Вепревских магов.
И Бориса я понимал… Скорее всего, отец ему сам приказал пока не высовываться из поместья Перовских. Для носатого-то я просто Борзов, но его отец точно знал истинную цену моей крови.
Да, часть плана вышла удачной, и теперь у нас есть время. Но что дальше хотел от меня оракул?
Я глянул через плечо Альберта. Боковая часть камина застыла, отъехав от стены и явив узкий чёрный проход.
— Пойдём, до отъезда мне надо многому успеть тебя научить.
— До отъезда?! — я чуть не поперхнулся, — Так мне и вправду надо будет с этим придурком ехать?
— Ну, сбежишь, делов-то для Иного, — пожал плечами оракул, а потом пошёл к тайному ходу, — Давай, давай, время поджимает.
Я хотел многое сказать старику, что думаю о его плане. Подумать только, он собирается научить меня азам за одну ночь.
Да твою… вашу… его толчковую псину, он реально поехал мозгами за свои двадцать лет в тюрьме.
Спина старика уже исчезла в темноте тайного лаза, как жжёная луна в палёной, как капитский дешёвый имплант, Пробоине.
— Чтоб тебя, Василий, — я горько поморщился, но встал и двинулся вслед за стариком.
Знания мне нужны были гораздо больше, чем просто чесать пятками по степи, удирая от погони…
— Ты не представляешь цену своей способности, — старик был всё в той же мантии.
Мы застыли напротив друг друга в тренировочном зале. Ряды манекенов по углам и у стен, пирусные фонари на столбах.
Я стоял босиком, ощущая кожей ног плетение тонкой циновки. Твою ж луну, как я соскучился по всему этому: наставник, ученик, и долгие часы упорных тренировок.
Да, вашу псину, дайте мне настоящее оружие в руки. Не эти ваши палёные магострелы, которые стреляют только в обычных Безлунных…
— Как ты нырнул мне в голову? — вдруг спросил Альберт, чуть согнув колени и делая замысловатые пассы руками перед собой.
— Это происходит само собой, когда оракул пытается влезть мне в голову, — честно ответил я, — Просто приём, доведённый до автоматизма.
Я не был уверен, понял ли старик слово «автоматизм», но он кивнул.
— Ты говоришь об этом, как о рефлексе? — спросил Альберт.
— Да, так точнее. Я называю его — «кокон».
— Хорошо, это очень хорошо, — оракул кивал, — Надо же, магия как боевое искусство…
Он словно разгонял невидимое облако, размешивал его, лениво поводя руками. Было заметно, что некоторые движения даются ему с трудом, ведь отвыкшее от движения тело не может восстановиться за одну ночь.
— Так легче, — сказал я, — Чакры же — это мышцы души. Если тело можно научить приёмам, то и душу можно.
Альберт кивал, продолжая разогреваться. От него пахнуло чёткой псионикой.
Не такой грязной, как у магов стихий, но и далеко не такой чистой, как в нашем корпусе псиоников. Его оракульная чакра заработала вовсю, разгоняя силу мысли.
Три столпа магии: материя, мысль, дух… Ну надо же, напридумывали. А у нас это просто грязная и очищенная псионика.
На лице Альберта выступил пот, чуть дёрнулись губы.