Страница 33 из 45
Я задумчиво отхлебнула чай и ещё раз перечитала текст. Бард–правитель. Любопытно. Наводка на уникальную ветку прокачки в лидерство и управление? Скорее всего. Лично мне не интересно, а вот Эволетт, скорее всего, будет в восторге. Обучит какого–нибудь барда на управленца–владетеля и будет радоваться бонусам для клана. Меня же интересовал Кипрей. Положа руку на сердце, скорее возможность искать его подольше, не рискуя при этом лояльностью Эйда. Вторую такую гитару я вряд ли отыщу легко и бесплатно, а на носу игровые репетиции и концерты.
Я глянула на время. Восьмой час вечера. Где–то в это время мы должны были выдвигаться в квестовое подземелье. К полуночи я планировала лечь спать, чтобы с утра встретить ребят. Они прибывали на утреннем поезде с вещами и инструментами. От этой мысли по телу прошёл нервный холодок. Уже завтра жизнь переменится окончательно и бесповоротно. Мы или сумеем пробиться и сделать себе имя, или просрём шальной миллион и станем первыми кандидатами на переезд в социальные общежития.
В столице и крупных городах такие уже функционировали, а в провинции только–только строились первые кварталы. Но безработных, желающих перейти на полный пансион государства, хватало. Крошечная квартирка, больше похожая на бетонный гроб два на три метра. Ни окон, ни санузла, ни кухни. Только капсула длительного погружения. Она тебя покормит, помоет, соберёт продукты жизнедеятельности и даже поправит здоровье. В обмен ты, по сути, отказываешься от свободы. Вся разница между виртуальными заключёнными и социальными аккаунтами — вторым позволялось на четыре часа в сутки покидать капсулу. Ну и стартовали бомжи, как быстро прозвали ушедших в игру по социалке, не на рудниках, а в общем игровом мире. А так — тот же тридцатипроцентный налог на всю игровую прибыль и даже особый маркер имени — красная черта под никнеймом. Обратного пути, считай, нет. Или внушительная сумма на счету, как доказательство платёжеспособности, или трудовой договор. Это в наш–то век растущей безработицы.
Барлиона мне нравилась. Особенно мне нравилась возможность выходить из игры в любой момент. Но как обязаловка… Бррр. Меня передёрнуло.
Зазвонил комм. Один из арендаторов, с которым я связывалась по объявлению, выразил готовность встретиться и показать помещение. Не раздумывая, я вызвала такси и отправилась на встречу.
Без преуменьшений — мне улыбнулась удача. Один из временно пустующих складов в промзоне, что собственники сдавали в аренду, мог похвастаться подходящей акустикой и приемлемой ценой. Срач там, правда, стоял эпический: хозяин явно экономил на имитаторах–уборщиках, запуская те, в лучшем случае, пару раз в год. Пыль, остатки каких–то коробок, обломки паллет, куски полиэтилена, проволоки, битое стекло… Видимо именно это обстоятельство стало причиной хорошей скидки на аренду.
— Сами приберётесь, если надо, — грубовато бросил немолодой мужик в слегка помятом костюме. — Это склад, а не ночной клуб.
— Хорошо, — я была так рада подходящей базе, что даже спорить не стала. — Сейчас скину договор и переведу аванс.
— Не–не, — замотал руками Иван Николаевич, как представился хозяин склада. — Оплата только наличкой — не хватало, чтобы налоговики ко мне прикопались, что я не по указанному в документах профилю работаю. Тут же начнут руки выкручивать, что для автоматизированного склада санитарные требования одни, а для работы с людьми другие… Мне этот геморрой не нужен. Или за нал и без всяких договоров, или ищи другое место.
Я призадумалась. С одной стороны, Женя строго–настрого запретила работать без договоров. С другой — выбор небогатый. Хрен его знает, отыщу ли я другую базу в разумное время, а ребята прибывают уже утром.
— Оплачиваю неделю, а там посмотрим, — решилась я.
— По рукам, — обрадовался Николаич. — Вот тебе ключ–карта, дальше сама разберёшься. Имитаторы в отдельном помещении, к ним доступа нет. Да и не к чему вам погрузчики и учётчик. Если что — вон мой офис, за углом, — он махнул рукой, указывая направление.
Мимо нас, хрустя по бетону рубчатыми колёсами в мой рост диаметром, проехал здоровенный военный грузовик, и свернул к воротам с непонятной эмблемой. Из будочки у ворот вышел солдат в красном берете и с чёрным наплечником на правом плече, что–то спросил у водителя, и ворота отъехали в сторону, открывая проезд. Никаких имитаторов, никакой автоматики — живой человек управлял многотонной махиной.
— Там у вояк склады, — без нужды пояснил Николаич. — Но в складе шума почти не слышно.
— Вот и ладушки, — кивнула я, вынимая комм, чтобы порадовать ребят.
У нас появилась репетиционная база.
Утро выдалось сырым и прохладным. Я куталась в слишком лёгкую, не по погоде, куртку, а Паша широко зевал, рискуя вновь поломать едва сросшуюся челюсть. Из игры он вылез глубоко заполночь. Объявился Снегов и друзья зависли почти до рассвета, делясь новостями и обсуждая одним им понятные темы. Сонную тишину утра потревожил гудок подъезжающего к перрону поезда. Состав монорельса бронированной гусеницей прополз и остановился, принеся с собой запах металла и смазки. Ребята вывалились из вагона подобно муравьиному клану, волочащему груз, превышающий их собственный вес. Личных вещей почти не было — основную часть поклажи составляли инструменты и аппаратура.
С помощью ругани, чьей–то матери и веселящегося Мороза друзья наконец сумели вытащить на перрон весь багаж, заметили меня и разразились радостными воплями. Вид у них был взбудораженный и взволнованный, разве что Витюха на правах бывалого уже вовсю командовал, куда тащить скарб. Шума он при этом создавал столько, что даже водитель–имитатор заказанного Пашей грузовика, по–моему, засомневался в целесообразности подвоза такого пассажира, так что от вокзала мы отъехали скорее вопреки, чем благодаря Витькиным усилиям. Ещё по пути я обратила внимание, что Страус вёл себя необыкновенно тихо. Мне бы насторожиться, но я так обрадовалась при виде друзей, что потеряла бдительность. И напрасно…
— Эй, это ж моё, — удивилась я, когда заметила знакомый чемодан, что Витёк с пыхтением пёр к лифту.
— Ага, — жизнерадостно сообщил Зверь. — И не только это твоё.
— Не поняла…
— Ща, допрём баулы — расскажу.
При этих словах Макс, оправдывая страусиное прозвище, как–то подозрительно сник, сунул голову в груду багажа, ухватил самый тяжёлый кофр и бодрым лосиком поскакал следом за басистом. Страус. Наш постоянный золотой призёр премии «Сачок года»… В воздухе запахло жареным, и как оказалось — в прямом смысле.
— В общем, Кир, — начал Страус, когда мы раскидали шмотье и уселись на кухне, — ты… это. В общем…
— Он квартиру сжёг, — «помог» ему Витя и радостно заржал.
Юрка и Гарик тоже попытались спрятать улыбки за чашками.
— Да не сжёг я! — горестно завопил Страус. — Ну… да, там горело… Но мало! Даже пятен не осталось… Только ковровое покрытие немного пострадало.
Я переводила взгляд с радостно ржущего Витька на виновато сопящего Страуса и размышляла, кого из них хочу придушить больше. Страус лидировал с немалым отрывом.
— Ты… — с трудом выговорила я, подыскивая цензурное слово. Потерпев сокрушительную неудачу, я просто высказала клавишнику всё, что думаю о нём и всей его родне вплоть до седьмого колена.
Страус стоически переносил поношения, а Витюха веселился всё больше, опасно приблизившись к лидеру гонки с удушением победителя в финале. Излив свой гнев, я перевела дух, залив тлеющие остатки ярости остывшим чаем, и уже куда спокойней потребовала:
— Жалуйся, убогий, как докатился до жизни такой.
— Ну… Витя рассказал, как готовит Пал Андреич… — Страус показал глазами на Пашу.
Не знаю, почему, но лётчика он, Гарик и Чарский называли лишь по имени–отчеству, пусть и в сокращённо–дружеском варианте.
— Девку свою он удивить решил, — опять встрял Витёк.
Обилие подробностей, которые знал Зверь, наводило на мысль, что в своём подвиге клавишник был не одинок.