Игра в кошмары

Оценщик из агентства недвижимости должен был приехать завтра. Я порисовал – почти не чувствуя вдохновения – потом долго сидел на кухне с чашкой чая, не зная, куда себя деть. Нужно было разобрать вещи отца, ещё поработать, приготовить обед. Но я не мог заставить себя перестать прокручивать в голове одно и то же.

Девочка в белом, Яна, мы же не только в подъезде виделись. Вот она оборачивается и корчит мне рожу. Вот я пытаюсь дёрнуть её за хвостик, учительница окликает нас. Точно, учительница.

Понадобилось время, чтобы найти среди вещей отца фотоальбом – его засунули на верхнюю полку в шкафу. Когда мы переезжали, мама взяла самое необходимое. Отец мог бы выкинуть мои фотографии, но – не стал.

Я листал страницы. Вот я в яслях, вот детский сад, и наконец первый класс. Общая фотография: я стою во втором ряду, рядом с учительницей. Мой сосед – хмурый мальчик с ярко-красным родимым пятном на щеке. Он ходил в кружок шахмат, а мы шутили, что пятно похоже на пешку… Взгляд скользнул выше и я увидел Яну.

Из всех девочек она единственная распустила длинные волосы. Рядом с ней – ещё одно знакомое лицо. Тогда она носила очки в роговой оправе. И веснушек было намного меньше.

Магазин оккультных вещичек работал без выходных. Я боялся не застать её, но она сидела за кассой и читала книгу в чёрной обложке. Имя вспоминать не пришлось, оно было написано на бейджике.

– Жанна? Привет.

Она оторвалась от книги. Улыбнулась – слишком вымученно.

– Вам что-то подсказать? – а потом сощурилась. – Я вас в кино, кажется, видела.

– Да, и не только, – я облокотился на стойку кассы. – Не помнишь меня? Мы вместе ходили в первый класс.

И она улыбнулась, уже совсем по-другому.

– Всё, теперь помню! Мне казалось, крыша едет – ведь видела тебя где-то, но не могла вспомнить! Ты же Влад, да? Я ни с кем не путаю?

– Да, это я!

– Ты же не за книгой со скидкой пришёл, нет? – взгляд стал наигранно подозрительным.

Я вскинул руки.

– И не подумал! Просто хотел спросить, как у тебя дела.

Мы обменялись историями: я рассказал про переезд, художку и работу. Жанна пожаловалась, что все друзья разъехались, а она осталась в той же школе. Закончила с медалью, поступила на филфак…

– И вот я здесь, – она обвела руками магазин. – Мама говорит, странная работа, но мне нравится. И, прости, не могу вспомнить, почему ты после первого ушёл. Родители переехали?

– Развелись. Переехали только мы с мамой, – я не мог не спросить. – А ты помнишь Яну? С ней что-то случилось, она заболела вроде бы?

Улыбка исчезла с её лица.

– Врагу такого не пожелаешь. Хоть я с ней больше не училась, мама дома всё рассказывала. Город маленький, ничего скрыть нельзя. Но у Яны крыша давно поехала. Хотя бы ту книгу вспомнить…

Последняя фраза задела что-то в памяти. Я будто стоял перед закрытой дверью, за которой было множество информации, а Жанна протягивала мне ключ.

– Какую книгу?

– Та книга страшилок, помнишь? Ты брал её в библиотеке. Когда ты уехал, Яна начала говорить, что все страшилки – правда. И про руки, и про того человека…

– Человека-из-Сажи, – закончил я.

Ключ повернулся в замке. Дверь начала открываться.

– Слушай, мне нужно работать. Заходи ещё, может, в кино вместе или кофе выпьем, – Жанна поспешила к покупательнице.

Я решил, что кофе – это разумная идея, и купил себе капучино в кофейне по соседству. Напротив был магазин для художников и я не стал противостоять. Но среди ярких красок и карандашей продолжал думать о нём.

С помощью Жанны память прояснилась. Однажды я взял в библиотеке сборник страшилок с историями про кричащую девочку, запертую в белой комнате; руку, прячущуюся под кроватью; Человека-из-Сажи с длинными пальцами, который охотился за детьми. Может, и другие, я уже не помнил.

Я купил небольшой скетчбук, несколько карандашей – угольный, сепию… По пути домой на телефон пришло письмо от оценщика с извинениями. Он задерживался до завтра.

Ещё одна ночь в старой квартире отца.

Я поработал, приготовил себе ужин. Когда стемнело, взялся за карандаши. Сначала за угольный, рука легко повторила силуэт Человека-из-Сажи. Забавно, что я помнил саму книгу – тонкие страницы, рисунки – но не мог вспомнить автора или название. Странные штуки иногда выкидывает память.

Перед сном я снова закрыл окна. Той ночью никто меня не побеспокоил.

Она подождала до утра.

Как раз собирался готовить завтрак, когда раздался стук в дверь. Я ждал оценщика, поэтому открыл, даже не взглянув в глазок.

На пороге стояла Яна.

Она оказалась совсем не похожа на своё фото. Волосы отросли до талии, под глазами темнели круги. Какой-то старушечий халат в цветочек и домашние тапочки. Но всё равно, мысленно перенёсся в школу: где Яна кидалась в меня шариками жёваной бумаги и смеялась. А потом она ткнула пальцем мне в грудь.

– Ты вернулся. Яков тоже вернулся. Теперь, когда все здесь, вернётся и он.

Её тонкие пальцы неожиданно сильно сжали мои плечи. Мы были так близко, что я почувствовал, как пахнет у неё изо рта.

– Он придёт за нами, – прошептала она.

А потом на лестнице появился ещё один фантом из прошлого.

Он сильно вытянулся – стал на голову выше меня. Если бы не родимое пятно, я бы мог не узнать его. А ещё в классе зря дразнили его хлюпиком, потому что он без труда оторвал от меня руки Яны.

– Всё, пора пить таблетки и спать, – услышал я.

Голос, последняя деталь, которая помогла вспомнить:

– Пешка!

Ещё одна дверь в прошлое открылась. А он, держа Яну за запястья, проговорил:

– Сколько раз напоминать, меня зовут Пётр. Петя, Пётр Викторович, но не Пешка!

– Прости… Ты, это, заходи ко мне на кофе. Давно не виделись.

– А еда у тебя есть?

– Конечно!

– Жди через десять минут, – он потащил Яну к лестнице.

Я метнулся на кухню; быстро разогрел вчерашнюю запеканку. Кофеварка снова не захотела работать, пришлось вместо кофе заваривать крепкий чай. К счастью, Пешка, не привередничал. Он постучался в дверь ровно через десять минут, пожал мне руку уверенно прошёл на кухню и набросился на еду.

– Дал Яне успокоительное, теперь она уснёт, – последние слова утонули в жевании. – Прости, что напросился, но я не успел позавтракать, а Елена Петровна ужасно готовит.

– Это мама Яны?

Я и сам вспомнил пересоленные супы и подгоревшую, даже сожжённую картошку. Кажется, когда мама задерживалась на работе, я сидел у Елены Петровны, тёти Лены, и ужинал с Яной. Тогда она ещё была… нормальной.

– Что с ней случилось? – спросил я.

– Я не психиатр. Я на стоматолога учусь, чтобы ты знал. Но по-хорошему, Яне нужно клиническое лечение, – он потянулся за вторым куском хлеба.

– В смысле, в психушке?

– Да, если тебе так угодно. В психиатрической клинике, – Пешка оглянулся, будто кто-то мог подслушивать. – При Елене Петровне об этом не говори.

– А почему?

– Она не хочет, чтобы Яна снова лежала в клинике. Я давно пытаюсь её переубедить, – он отставил чашку. – Как у тебя дела? Надолго вернулся?

Я рассказал про смерть отца от инфаркта, про продажу квартиры. Вспомнил встречу с Жанной, и Пешка кивнул:

– Да, я видел её в кино. А ещё в том странном магазине, ну и работа, да? – он встал из-за стола, одёрнул рубашку. – Кстати, Яков тоже в городе. И тоже ненадолго.

Память начала подсовывать картинки. Взъерошенные волосы, вечная улыбка на загорелом лице.

– А он уезжал?

– Да, родители увезли его в Европу. Кстати, он теперь тревел-блогер. Я на него даже подписан. Не очень интересно, но иногда есть, что посмотреть.

Я не смог сдержать улыбку. Я стал художником, как все и ждали. А вот Жанна работала в оккультном магазине. Яков завёл блог, Пешка будет стоматологом, а Яна… от этого улыбаться совсем не хотелось.

Пешка уже обувался в прихожей, когда я заговорил ещё об одной вещи из прошлого: