Вампирские истории

– Уже пора бы, но они пытаются нам зубы заговорить, – также тихо говорил тот, – Не спускай глаз с дома, чтобы девчонка из погреба не сбежала. И хватит постоянно жевать, а то мне кажется, у тебя ошибка в имени и звать тебя следует не «Борус», а «боров».

– Так сыр же, ваша светлость! Набираюсь сил, заряжаюсь энергией перед битвой! – откусывал тот кусок за куском от крошащегося и спадавшего мелкими частичками по косам его бороды сыра.

– Всё вокруг уже им пропахло, – негодовал рыцарь-аристократ.

– Хотите кусочек? – дружелюбно делился тот, протягивая ароматный желтовато-рыжий ломтик.

– Господь всемогущий, да нет же, просто убери и не чавкай! Будь начеку! – взмолился Локдеран.

– Я не господь, ваше превосходительство, я Борус! – продолжал тот жевать сыр, поглядывая внутрь оставшейся конструкции избы, пока длинноволосая лучница уже приводила в себя своего брата, оглушённого недавно разломанной лютней.

– Давай, братишка, всё хорошо! Поднимайся. Этот треклятый менестрель же не пробил тебе череп. Увижу ещё раз, вонжу свой кинжал ему в горло! – сверкал оливковый женский взгляд, выискивая среди недовольной толпы того барда, – Будем дома, сделаю тебе твой любимый чай с малиной. Купим себе новые одинаковые колчаны, как ты предлагал! – гладила она его по платинового оттенка причёске, пока тот медленно открывал глаза и очухивался после обморока.

– Ты дала жизнь тому, перед кем трепетали веками… – тем временем качала головой чародейка, глядя на рыдавшую мать девочки.

– Да, я родила её, – подняла взгляд эта светловолосая женщина, – Я подарила жизнь!

– Ты принесла столько горя и смертей, о которых даже не догадываешься! – морщилась некромантша.

Сама Мирра слушала всё это, и насколько позволяли щели, пыталась наблюдать. Однако же, когда всё действие разворачивалось на улице, следить за происходящим из секретной коморки подвала, в которой она скрывалась, по большей части удавалось только на слух.

– Нечистое отродье, Разрушительница миров, Несущая смерть, – затрепетали взволнованные мужские голоса эпитетами из пророчеств, – Вон из деревни! Прочь! Прочь! Она и нам бед накликает! Так вот из-за кого моя жена захворала! Вот почему гусеницы пожрали листья моих яблонь! Вот отчего коза третий день есть отказывается! – желали они винить во всех своих бедах и несчастьях теперь исключительно семью некроманта, уж почти год как живущую с ними бок о бок.

– Этот союз не мог, не может и никогда не должен существовать! – мелодично звучал Локдеран, – Есть закон, запрещающий монахиням вообще выходить замуж, за исключением сана настоятельниц монастырей. Есть закон, запрещающий свадьбу любого клирика на некроманте! Корона всё делала, чтобы на землях империи Гростерн царил мир, чтобы пророчество о ключе, выпустившем демонов, никогда не сбылось!

– Её следовало убить в младенчестве, – соглашалась Адель, – Сразу же, на месте! Не нужно вот этих соплей про то, как невинный ребёнок собирает в поле цветочки, играет с другими детьми и никому не вредит. Будто вы даже не догадываетесь, что может скрываться за невинным личиком. Но вы сбежали! Улизнули от стражи закона! Мы нашли вас лишь четыре года спустя, когда вы уже слишком привязались к этому ребёнку…

– Нашему с ним ребёнку, тварь ты бездушная! – крикнула ей Данея, сгибаясь от переполняющих эмоций.

– Ты зря отрёкся от тёмных сил, братик, – поглядела чародейка в глаза Фриса, – Она бы тебе весьма помогла в её защите, – резким уколом обсидиановый кинжал, схваченный с ножен на бедре под скрывающей юбкой, вонзился тому в живот, пронзая зазубренным грациозным лезвием буквально насквозь.

– Фрис! – крикнула, глядя на это, его супруга.

– Тебе не спастись, – тихо произнёс он сквозь боль, превозмогая нараставшую гибельную пульсацию с глубокой раны.

Но едва чародейка вынула кинжал, как в спину некроманту ударил луч яркого света из ладоней Данеи, и окровавленная прорезь на коже сама начала вдруг затягиваться, оставляя ту, да и остальных, кто это видел, с настоящим изумлением на лицах. Даже открывшаяся правда о его вине в смерти родителей не смогла унять в женщине любовь к собственному мужу и желание защитить, как его самого, так и их совместное дитя.

– А монашка-то многому научилась, ваше превосходительство, – отметила про ту Адель, повернувшись к Локдерану.

– Оставьте свой цирк и бесконечную болтовню, – торопил Зик, – Здесь лучший отряд империи, величайшие герои, уже побеждавшие и не таких колдунов, и не таких чудовищ! Ганс, Хорлен, Сирильда, Борус! Сколько они уже сделали для Короны! Я, в конце концов, не последняя фигура в Северных Королевствах! Я, вашу мать, архимаг, а не какой-нибудь зачарователь амулетов! – всполохнул вокруг него ореол гигантского огненного сокола, – Прекратите уже трындеть и давайте уже покончим с этим!

– У вас нет ни шанса, – в поддержку сказанного поглядела тёмная чародейка в глаза брату.

– А тебе стало легче? Хоть немного? Что ты почувствовала, вонзая в меня свой нож? – спрашивал тот, – Отомстила за сына? За кого-то ещё? За то, что бросил тебя, когда должен был спасать любовь всей своей жизни? Думаешь, мне легко дался этот выбор? Но я его сделал и прошлого не вернёшь. Я спасал свою беременную и отчаявшуюся супругу. И знай, вернись я во времени с десятки и тысячи раз, то поступил бы также.

– Мы никогда с тобой не ладили, – навернулись у той слёзы на фиалковые глаза, – Дрались в детстве, спорили и состязались в юности, никогда не могли найти общий язык… И всё равно были вместе, пока ты не решил, что тебе всё дозволено.

– Разве мы не квиты? Ты не поддержала мой выбор тогда, а я предпочёл жену вместо семейных уз, – ответил тот, томно выдохнув.

– Ты обезумел?! Я не примкнула к тебе, потому что ты стал злодеем! – нахмурилась Адель.

– А они кто, по-твоему? А? Лучшие герои Гростерна? – развёл он руками, – Явились убить восьмилетнюю девочку, велика честь! И как часто доблестные герои подобными вещами занимаются втихаря от своих более известных подвигов? Ваш закон не более, чем написанный мертвецом текст на белой бумаге. Это теперь император решает, кому можно друг друга любить, а кому нет? Такого мира вы хотите? Где за вас решают всё? Одному – в кузнецы, и не вздумать рыбачить, а другому сразу руки отрубим, ибо на вора похож! Так? Решают всё за всех. Явились убивать женщин и детей! Хотите забивать младенцев, чтобы из них не выросли чудовища? Так может, не надо их преследовать изо дня в день и пугать, отнимая всё, чтобы не сковать из них клинки, разящие в спину?! Может, дело в воспитании, а не в предназначении и какой-то там судьбе? Верите в допотопные пророчества, пытаетесь самообманом убедить себя, что все ваши бесчинства ради высшего блага!

– Не тебе их судить! – скалилась та.

– Скажи, у кого вторая половина ключа, сделай хоть что-то ради себя настоящей, а не нынешней! – просил некромант, – Посмотри, кем ты стала! Пресмыкающаяся перед попиравшими наш род, топтавшими нашего отца! Просто я восстал, против этих напыщенных самовлюблённых мразей, а ты продолжала терпеть! Тебе и потери сына мало, я не знаю, что тебя изменит, Адель! У тебя был шанс свергнуть со мной эту чуму самовлюблённых аристократов, а ты предпочла упокаивать кладбища обратно…

– Замолчи, оскорбление чести рыцаря тоже тебе «зачтётся», – пригрозил Локдеран.

– А я кто? Я тоже благородных кровей, достопочтенный сэр! У меня были владения и замок, они и сейчас есть, просто в них проживает она, – мотнул тот головой в сторону сестры, – Я и принял некромантию, и уже отказался от некромантии, но не отрекался от своего титула.

– Ты даже имена меняешь, как перчатки, глупец! Не смей претендовать на Фламанш! – злилась Адель.

– Покончить с ними! Убрать девчонку! – уже раздавалась народная поддержка среди деревенских мужчин, по-быстрому сменивших сторону на очевидного победителя в схватке семерых против двоих, не считая Мирры, да ещё в компании пугающих деревенских жителей своры белёсых упырей.

– Время припомнить былое, – засверкали подушечки пальцев некроманта чёрными сферами, вокруг которых колыхалось кружащее фиолетовое пламя, после чего он направил ладонь к земле, посылая волны тёмной энергии вокруг себя.