Страница 2 из 6
– И что делать? Что ты предлагаешь?
– Мы усилим немного партию принцессы Елизаветы. Она будет неплохим противовесом семейству Брауншвейгскому и Остерману. Тогда вице-канцлер будет держаться тебя. Он знает, что от Елизаветы ему ждать ничего хорошего нельзя.
– Хитро, – согласился с Либманом Бирон.
– И когда они почувствуют угрозу от Елизаветы, то сами потребуют именно тебя в регенты.
***
Год 1740, август, 14-го дня. Санкт-Петербург.
В доме у Пьетро Мира.
Пьетро Мира стал собираться во дворец. Сегодня императрице угодно видеть всех шутов на празднике. Мария сидела рядом с ним и с тоской смотрела, как он одевает новый камзол.
– И как долго я должна сидеть взаперти, словно в тюрьме, Пьетро? – спросила она.
– Не начинай сейчас, Мария. Не желаешь же и ты поступить в кувыр коллегию и вытеснить оттуда Буженинову?
– Не смешно! Ты снова шутишь? Сколько можно?! Я уже так долго отлучена от театра! И эта новая певичка так хороша?
– Императрица довольна ей, – ответил Пьетро.
– Что? Неужели она поет лучше меня? Что ты скажешь? Не могла же царица так быстро забыть мой голос? Это невозможно! Я не могу поверить!
– Мария! Я уже слушал твои жалобы. Но сейчас ничего сделать нельзя.
– Попроси своего герцога. Он все может!
– Пойми, что императрица уже не столь часто слушает музыку сеньора Арайя. И музыку вообще. Государыня больна. И приступы боли повторяются все чаще и чаше. Не думаю, что Анна сейчас сможет отличить твой голос от голоса новой певицы.
– И сколько я должна еще сидеть взаперти? – спросила она.
– Мария. Не стоит тебе забывать про сеньора Арайя. Он пока затаился, но кто знает, что у него на уме? Он может отомстить.
– Но ведь ты идешь во дворец в маске?
– Все шуты нынче будут в масках, Мария. Таково желание государыни.
– Тогда я также могу пойти! – вскричала красавица и соскочила с дивана. – Что и мне помешает укрыться под маской.
– Среди шутов и шутих?
– А почему нет? Все равно на мне будет маска.
Пьетро развел руками. Пусть идет. Если даже императрица узнает кто она, ничего плохого в этом не будет. Может получиться новая славная шутка к досаде сеньора Арайя….
***
Год 1740, август, 14 дня. Санкт-Петербург.
Праздник при дворе.
Императрица в тот день была одета в роскошное атласное платье, расшитое жемчугами. В её волосах была закреплена малая императорская корона.
Выглядела она торжественно и величественно. Болезнь на короткое время выпустила Анну из своих рук. Хотя лицо императрицы по-прежнему оставалось обрюзглым и синие круги под глазами были видны, даже несмотря на толстый слой пудры.
– Всем сегодня надлежит быть пьяными! – громко провозгласила Анна. – Радость великая наше государство посетила нынче. Любезная наша племянница Анна Леопольдовна родила наследника трона!
Анна Леопольдовна и её муж принц Антон низко поклонились государыне.
– Жалую тебе, Анна, 20 тысяч рублей на расходы. Знаю, что в средствах ты нужду имеешь! И тебе принц, Антон, жалую 20 тысяч рублей! Брату твоему принцу Людвигу быть моим генерал-майором и камергером двора моего!
– Ваше величество, – Антон Брауншвейгский, прижав правую руку к сердцу, склонился чуть не до самого пола.
Либман стоявший рядом с Бироном бросил на герцога тревожный взгляд. Императрица была слишком щедра с Брауншвейгским семейством.
– А сейчас веселитесь! – приказала императрица. – Музыканты! Не ждите более!
И грянул праздник. Анна позволила герцогу Бирону, его жене Бенингне принцессе и её супругу сесть рядом с собой.
– Эрнест, а отчего я Лизки не виду при дворе? – спросила императрица Бирона.
– Принцесса Елизавета здесь, ваше величество. Я лично видел её среди гостей.
– Да вон она, ваше величество, – принц Антон указал на Елизавету.
Дочь Петра Великого была одета просто, в голубого цвета платье без золота и камней драгоценных, и только нитка крупного жемчуга украшала её шею. И, как описывала её жена английского посланника при русском дворе леди Джейн Рондо, она была прекраснейшей женщиной во всех отношениях. Истинная красавица, со светло смуглыми волосами, большими голубыми глазами, полными щечками и алыми чувственными губами.
Вокруг неё вились словно пчелы гвардейские офицеры и французский посланник маркиз де ла Шетарди. Принцесса смеялась и много танцевала.
Анна хотела сказать какую-то колкость принцессе, но передумала. Гвардия обожает дочь Петра и лишний раз волновать столицу слухами о том что она была не милостива к принцессе не стоило.
– Вон смотри, – прошептала императрица племяннице. – Этот танцует твой главный и страшный враг, Елизавета. Бойся её. Я не успела её в монастырь упечь, грехи замаливать. Так ты уж сама постарайся.
– Но принцесса Елизавета весьма любезна, – возразила Анна Леопольдовна. – И я думаю, что мы сможем стать подругами.
Анна усмехнулась, но ничего не сказала племяннице. Он подозвала шутов. К ней подскочили Лакоста, Балакирев и Пьетро Мира. Все они были в масках, но царица всех узнала.
– Скажи Лакоста, – обратилась она к королю самоедскому. – А могут ли дружить волк и ягненок?
– Сия дружба приведет к тому, что ягненок попадет в живот к волку, – ответил тот.
– Слыхала? – спросила она Анну Леопольдовну. – Смотри как бы и тебе в один прекрасный день не угодить в живот к волку.
– Отчего так, тетушка? – спросила принцесса чуть не плача.
– С того, что дуреха, ты, набитая. При дворе у правителя нет друзей, у него есть и должны быть лишь подданные. И Лизка всего лишь подданная. Как чувствуешь себя? Только родила и уже на празднике.
– Хорошо, тетушка. Я не могу танцевать, но могу сидеть подле вас.
– Сиди и смотри. Вот он двор и штат придворный, мой перед тобой гуляет. Смотри и узнавай его. Для правительницы России сие дело необходимое.
– Но разве я стану править, тетушка? – поинтересовалась молодая принцесса. – Я только мать наследника престола.
– Все одно ты персона в России не последняя. Про то помни…
***
Мария Дорио танцевала с сеньором Арайя. Тот не знал кто эта стройная незнакомка под маской. Он пытался её разговорить, но она молчала.
– Сударыня, вы не желаете мне ответить? – настаивал капельмейстер.
Она покачала головой.
– Мне бы хотелось видеть ваше лицо. Оно наверняка прекрасно. Я могу судить по вашему телу. Я чувствую его сквозь платье….
***
Императрица посмотрела на Пьетро Мира. Тот держал в руках скрипку и был готов заиграть по приказу государыни.
– А что, Адамка, с твоей девицей стало? – спросила Анна.
– Мария Дорио здорова, ваше величество, – ответил Пьетро.
– Арайя, мой капельмейстер, взял к себе новую певицу. И она нынче поет вместо Марии. Мне все недосуг было узнать, что стало между ними?
– Они друзья, по-прежнему, ваше величество, – ответил Пьетро, зная с кем танцует Дорио. Адамка решил сыграть на этом.
– Арайя друг сеньоры Дорио? – спросил Лакоста.
– А отчего нет? Я могу сие доказать, – заявил Мира.
– И как докажешь сие? – усмехнулась императрица.
– А тем, что Мария Дорио здесь. И она танцует с сеньором Арайя.
– Она? – императрица посмотрела на танцующих, и увидела улыбавшееся лицо своего капельмейстера. – Да неужто та девица – Дорио? Не врешь, Адамка?
– Как можно, ваше величество.
– Эй! Позвать ко мне капельмейстера! – приказала императрица гвардейскому сержанту. И тот немедленно выполнил приказ.
Арайя приблизился к Анне Ивановне. Рядом с ним была девица в маске.
– Чего же ты, Франческо, девку Дорио от меня прячешь? Не ты ли говорил, что она сбежала от тебя?
– Это так, государыня, – еще раз низко поклонился сеньор Арайя.
– Но тогда почему ты танцуешь с ней. И сам привел её сюда? – спросил Лакоста.
Франческо посмотрел на свою спутницу и увидел, как та сняла маску. Это была Мария! Арайя растерялся, и его нижняя челюсть отвисла. Императрицу это сильно насмешило.