Страница 31 из 43
Я прошла к шкафу, в который Золотов вчера поспешно запихнул сумку с моими вещами. В конце – концов, нужно выглядеть прилично, а не как набитая икрой щука. Хотя, именно этой зубастой рыбкой – волшебницей я себя сейчас и чувствую.
Да уж, сбитые комом в сумку вещи, вряд ли придадут мне элегантности. Я выудила из кучи тряпья свои любимые джинсы и свитер с оленем на груди, подаренный мне Машкой. Нет, ну а что, вполне себе приличный образ, а главное гладить ничего не нужно.
Я не услышала, как вернулся Золотов, потому что была слишком занята. Лежала на огромной кровати и пыхтела, пытаясь застегнуть пуговицу на джинсах. Да не может быть, чтобы я так поправилась. Срок маленький, живота еще и в помине нет, да и быть не может в противном случае я мутант. А проклятые брючата вдруг перестали сходиться на талии. Зато в животе гудит так, словно я турбину реактивного двигателя проглотила.
И вот именно в таком виде меня застал дикий вепрь. Уставился на меня, как на недоеденную шоколадку, только что не облизнулся.
- Никогда не думал, что смогу возбудиться от вида женщины, пытающейся втиснуться в панталоны,- хмыкнул этот нахал, привалившись плечом к косяку. – Дорогая, думаю нашим детям не понравится если ты им перекроешь кислород.
- Отвали от меня,- ни с того ни с сего окрысилась я. Странно, всего минуту назад я была в благостном расположении духа. И уж никак не хотела бросаться на Глеба. – Я страшная уродина. Эти проклятые веснушки вдруг стали делиться и выскакивать одна на другой, сливаясь в противные рыжие пятна. Скоро я превращусь в рыжий, веснушчатый дирижабль. Уже начала. И ты просто сбежишь, потому что, ну какому мужчине охота возиться с распухшей, рыгающей бабой, у которой гудит в животе, меняется настроение, болят сиськи и вообще ...- во весь голос зарыдала я, растирая по лицу сопли, вытекшие из моего распухшего носа. Никогда я не думала, что при беременности даже эта часть организма распухает, становясь похожей на картошку.
- Слушай, я озадачен,- хмыкнул Глеб, - эта истерика из-за того что на тебе джинсы не застегнулись. Если да, тогда я, а восхищен. Значит наша беременность протекает правильно. У тебя просто газы, потому и живот надулся. Это нормально. Надевай свои рейтузы, в которых я тебя привез вчера, и поехали в магазин. Я не могу смотреть, как ты плачешь.
- Это лосиныыыыы,- прорыдала я, пуская сопли в его плечо. Черт, какой позор. Он радуется моим газам, кому скажи со смеху подохнут.
- Да хоть дольчики, мать их за ногу, - проворчал мой «Ромео» натягивая на меня чертовы рейтузы. – у нас дел вагон. Договорился, нас пропустят к твоей племяннице. Но времени мало, посещение разрешили в определенное время. Только вот в таком виде я тебе не позволю идти никуда. Люди подумают, что я чмо и скупердяй, если позволяю своей девушке шляться по городу в костюме городской сумасшедшей.
-И кто же знает, что я твоя девушка?- ехидно интересуюсь я, забыв о рыданиях. Ну вот так у меня сейчас меняется настроение, что поделать. Ну, и еще мне приятно. Так приятно, что снова хочется плакать, и одновременно с этим крутить «колесо» и есть вонючий сыр вприкуску с грушей. А груша чтобы вязала, и вообще была зеленой.
- Да все. Я развесил объявления об этом вниз по улице,- отвечает этот нахал, поднимая меня на ноги, и втряхивая мою задницу в поганые лосины. Черт, черт, черт. Его рука ползет по моему животу, забирается под дурацкий свитер. От чего глупая оленья морда сморщивается. Пальцы Глеба едва касаются моего соска, но мне этого достаточно. Грудь тяжелеет, отдаваясь сладкой, приятной болью.
- Ты рискуешь не успеть на свиданку с сестрой.- горячо шепчет он. – Рыжуха, у меня башню рвет от тебя. Видит бог, я хотел быть честным. Но не могу. Не могу. Мне до чертиков страшно, - стонет он.. Интересно, что это значит? Разве, таким как он бывает страшно? Глеб резко отстраняется, и взгляд его становится странно холодным. Отводит глаза, как маленький мальчик.
- Поехали, у нас еще много дел. Надо успеть до шести. Напомни мне, сжечь твой ужасный пуховик при первой же возможности. И бога ради, Настя, одерни чертов свитер. Этот сморщенный олень... Боюсь, что я скоро начну возбуждаться на мультяшных героев, такими темпами. А это будет прискорбно...
- Глеб, что – то случилось? – тихо спрашиваю я, понимая, что ответа скорее всего не услышу.
- Ничего, что нельзя было бы исправить.
Он врет. Я вижу это по его порывистым движениям, по подрагивающим пальцам, да есть куча признаков.
- Рыжуха, я тебе обещаю. Все будет хорошо. Ты мне веришь? Веришь же?
Я киваю. Нет. Я никому не верю. Я его не знаю почти. Зато я знаю точно одно, что он мне нужен. Он мне дорог. Я пойду за ним на край света. Потому что я, кажется люблю эту дикую, необузданную стихию по имени Глеб Золотов.
- Верю,- тихо шепчу я. – Потому что ты Бетмен.
- Я, наверное все же не смогу усмирить своего «зверя». Потому что сравнение с Бетменом его еще больше воодушевило. И у меня трусы сейчас просто разорвет. Этот самодовольный красавчик раздулся до нельзя. Наверное от гордости. И если ты сейчас же не возьмешь в руки свою симпатичную попку, и не поманишь ею этого безобразника, нацелившегося на тебя, за собой, я не ручаюсь ни за него не за себя, - рычит Глеб, лихорадочно блестя глазами,- Иначе не видать тебе новых шмоток, как собственных ушей. Какой мех ты предпочитаешь, моя королева?
- Искусственный,- ошарашенно отвечаю я, - потому что...
Его рот закрывает мой, сильные руки подхватывают меня под ягодицы, заставляя повиснуть на шее Глеба словно маленькаю обезьянка. Именно в таком виде мы врываемся в лифт. Я, в виде рюкзака болтающегося на Золотове, и он, вжимающий меня спиной в стену лифта. Его руки держат меня под колени, и все дурные мысли вылетают из головы, как обычный никому не нужный мусор. Все будет хорошо. Он обещал. И я ему верю, черт подери.
Глеб
У меня сердце сжимается, когда я вижу маленькую девочку, худенькую до прозрачности. Моя Настя опускается перед малышкой на колени, и я вижу слезы на ее лице. Я стал слишком сентиментальным. Шмыгаю носом, как мальчишка, отворачиваюсь, а то вдруг кто-нибудь заметит. Страшный бородатый дядька, распустил нюни, как осел. Это ради вот этой полуоблысевшей куколки Настя решилась на трудный шаг. Это она свела нас, и я сверну землю, но помогу ей выздороветь. Хотя, я козлина, мог бы хоть зайца плюшевого купить. Приехал с пустыми руками, чертов идиот.
- Значит вы Настин друг?
Черт, я совсем забыл о сестре Рыжухи, которая смотрит на меня слишком пристально, словно рентген мне проводит всего организма. Надо же. Они совсем не похожи. Рыжуха светлая, вся как солнышко рыжая и теплая, а еще дико сексуальная. Даже в этих идиотских штанах в красно – зеленую клетку, застегивающихся на пузе перекрещенными помочами. И она меня заставила ЭТО ей купить. Где были мои глаза? Зато блуза под комбинезончиком светло-розовая, почти прозрачная, сквозь которую торчат затвердевшие соски. Я выбирал. Она совершенно не вяжется с уродскими панталонами, зато очень гормонирует с фарфоровой кожей Мерри Поппинс. Твою мать. Как перестать пялиться на Настину грудь? Может глаза себе выколоть? АА что, это поможет мне не сойти с ума, да и "зверя" немного укротит. Наверное. Не уверен.
- Я Настин мужчина. Мне не нужен статус ее друга. Я хочу ее всю, без остатка. Мои намерения прозрачны и прямолинейны, - пересохшими губами шамкаю я.- Катя, вам всего хватает тут?
- Не переводите тему,- хмурится Екатерина.- Вы даже не представились как следует. Я не могу позволить ни вам, ни кому-либо другому обидеть мою сестру. Предупреждаю, я...
- Меня зовут Глеб Егорович Золотов,- представляюсь, официально склонив голову. – Владелец концерна «Золотое Руно», как это не банально звучит. Вот моя визитка. Катя, я что настолько страшный?
- Вы? Ты? Господи,- зажимает рукой рот сестра Рыжухи.