Страница 24 из 43
- Он мне не поверит. – всхлипывая, вспоминая слова моего Вепря. Если он не верит даже невесте своей, почему должен выслушать меня? Выслушать и принять как истину. Смешно говорить мужику, уверенному в своем диагнозе – бесплодие, поставленном ему врачами, что он станет счастливым папулей аж целой двойни. Кто я такая? Случайная баба, которая сама же повесилась ему на шею.- Он же бесплоден. Я вообще не понимаю, как так вышло. Я уже ничего не понимаю, Маш. И мне страшно, тошнит и хочется плакать и в туалет.
- Раз в жизни и палка стреляет,- хмыкает моя подруга,- Но, ты же все решила уже. Ты же у нас сильная и независимая, да? Сначала принимаешь идиотское решение, создаешь трудности, потом героически их преодолеваешь. Дети не виноваты в том, что их родители идиоты. Есть средства контрацепции, позволяющие избежать неожиданностей, которыми вы пренебрегли. Настя, ты ведь потом всю жизнь не сможешь себя простить. Попробуй хотя бы поговорить с Золотовым. Ну не убьет же он тебя в конце – концов. Тем более он ребенка хочет. А сейчас есть тесты на установление отцовства.
- Мы не предохранялись. Черт, в конце – концов это обязанность мужчины. Я вообще в первый раз... Черт, не заставляй меня говорить то, что ты и так знаешь. Да, я дура. Полная тупица и беспросветная идиотина. Довольна? Он просто пошлет меня на три веселых буквы,- рот наполняется горечью. Права Машуля, я сама виновата, мне и расхлебывать. Она то имела в виду, конечно, совсем другое, но я так поняла ее слова. Беременность сделала меня чокнутой. – И вообще, я все решила.
- Что решила? Насть, не дури. Ну, пожалуйста, не делай глупостей.
Чего это? Машка плачет? Машка? Чувствую, что и по моим щекам течет горячая влага. Господи. Дети. Они же уже есть, ну и что, что пока еще в виде двух темных точек на экране монитора. Они живут, развиваются, хотят расти. Может быть станут людьми, которые перевернут этот мир. Что я решила? Какая я была дура? Мне так их жалко. Повинуясь странному порыву глажу себя по животу. Да, я все решила. Теперь точно. Раз и навсегда.
- Нам никто не нужен. Сама справлюсь,- шепчу я своим двум захватчикам-эмбрионам, но Машке кажется, что ей.
- Нужен. Насть, представляешь – маленькие носики, пальчики, младенцы пахнут молоком. Я помогу. И Катя. Соня выздоровеет обязательно. Вырастим малышей, если этот черт самодовольный откажется от участия в судьбе детей.
- Я решила, Маш. Я их оказывается уже люблю,- тихо шепчу, боясь спугнуть свою решимость и уверенность.- Только вот боюсь контрольного осмотра в клинике суррогатного материнства. Что я им скажу? Да и Золотов обо мне черте – что подумает? Маш, он же решит, что я шлюха.
- Да и черт с его решениями. Что тебе до них. Ты же сказала, что Глеб Золотов тебя не интересует. Или все же врала? Я тебя знаю, Насть. Ты втрескалась по – уши, и упрямо не желаешь этого факта признавать. С этим мы разберемся потом. А пока...- Машка вскочила из-за стола и бросилась к буфету. Я знаю, у нее там припрятана бутылка шампанского. Ну точно. Достает два бокала, потом, спохватившись, один убирает. Чего это она? Ах, точно, мне же нельзя. Мне придется привыкать к тому, что моя жизнь сделала кульбит. Но. я странно к этому готова, хотя всего пять минут назад юыла уверена, что нет. – Кстати, оне не дурак вроде. Адекватный. Хамло, конечно и павиан. Но далеко не сволочь, как мне показалось.
-Ты то откуда знаешь? – от удивления кружится голова. И хочется сала соленого и еще сгущенки, и может быть вонючего синего сыра. Твою мать. Да ничего я не втрескалась. Машка такая дура. Мне просто во именно сейчас хочется почувствовать запах дорогих сигар, и горячее дыхание на своем лице. И его руки, и услышать голос. Уж про искры вообще молчу. Блин. Да не может быть, чтоб Машка была права. Это просто гормоны, которые бушуют во мне.
- Приходил твой красавец, когда ты в больнице была. Тебя хотел. Насть, он по – моему с ума по тебе сходит. Может все же...
- А по – моему, он просто привык получать все, что душе его желается. Таких, как я у Золотова - раком до Москвы не переставить. Но живет он со своей Ольгой, а это значит, что она его судьба. Он ее любит, бережет и лелеет. Даже рожать не ее заставил, хотя это логично было. А заплатил нищей идиотке, чтобы использовать как инкубатор. Маш, я для него просто резиновый утенок – поиграть, измять и бросить. Я тебя прошу, больше никогда не упоминай его имя. Прошу. С контрольного осмотра в клинике суррогатного материнства, меня скорее всего, выгонят с позором. Глеб не поверит ни за что, что я беременна от него. Так ведь проще. Прще считать меня шлюхой, а не себя козлом. Тем более. что у него есть право так думать обо мне. Я же сама его вынудила меня трахнуть. Так что, се ля ви. Я надеюсь, что больше никогда не увижу господина Золотова. Никогда, слышишь. А детям врать буду, что их отец героический полярник, ну или летчик, там, как пойдет.
Сердце в моей груди колотится, словно кузнечный молот. Моя подруга произнесла слова, от которых все внутри скручивается в тугой узел. Я бы так хотела, чтобы они отвечали истине, но это увы, не так. Я для Золотова просто расходный материал. Это надо принять, пережить и думать о будущем. Моем будущем, в котором нет места Глебу. Зато его подарок останется со мной до конца моей идиотской жизни. И я уже знаю, что бесконечно буду ему за это благодарна.
- Дура ты, Настя,- вздыхает машка. залпом опустошая бокал.- Но это твое решение.
Глеб
Две недели спустя
Я жду. Нет. Не сообщения о моем скором отцовстве или неотцовстве. Нет, эти переживания отошли на второй план. Мне жизненно необходимо увидеть Настю.
Она появляется внезапно, и пафосный кабинет Мишани наполняется ароматом тепла и чертовых сливочных тянучек. Настя совершенно не похожа на себя: исчезла угловатость, словно округлилась. Не поправилась, просто стала еще более аппетитной. Зверь в штанах зашевелился, поднял голову заставив меня заерзать в неудобном кресле.
- Глебушка, тебя что – то беспокоит? – спросила поганка Ольга, беря меня за руку. Я успел заметить, как в глазах рыжухи вспыхнули зеленые искры, и взгляд ее стал больным
Черт, на хрена я две недели мучался? Надо было не слушать никого, а просто украсть эту зеленоглазую проблему, запереть в гребаном пентхаусе. Вместо этого я тупо пытался выкинуть из головы мысли о женщине, в глазах которой сейчас легко – читаемая ненависть, хотя, ничего плохого ей я, вроде, сделать не успел.
- Чего мы ждем? – спрашиваю нервно. Адское кресло словно раскаленная сковородка, никак не могу усесться удобно. Брюки предательски топорщатся от одной только мысли, что я бы мог делать с Рыжухой, укради я ее.
- Настя прошла анализы. Сейчас ее проводят на УЗИ,- шипит Ольга мне в ухо, как можно быть таким невнимательным.
- Я не хочу,- шепчет Рыжуха, покрываясь пятнами, которые ей очень идут. – Не хочу на Узи.
- По контракту вы обязаны проходить все процедуры,- в голосе моей невестушки такой лед, что мне кажется им можно заморозить мировой океан.
- Она ничего не обязана.- твердо говорю я, стараясь не смотреть на порозовевшую Настю. Именно так она краснела, задыхаясь от стыда и страсти в моих объятиях. Точно такие неровные пятна плыли тогда по ее щечкам. А я снова поплыл прямо сейчас.
- Глеб, давай поговорим дома. Хотя, ты там не появляешься, я совсем забыла,- зло щерится Ольга, становясь похожей на какую – то сказочную горгулью.
- У меня было полно работы. Ты это прилюдно хотела выяснить? – усмехаюсь я. Дура. Злобная кретинка. Неужели она думает, что я буду участвовать в фарсе под названием «подготовка к свадьбе». Смотреть каталоги с цветами, стоящими, как железный мост через Темзу и восхищаться залом гребаного ресторана.
Да, эти две недели я жил в пентхаусе. Занимался онанизмом на уродской кушетке, вспоминая Рыжую бестию. Спускал своих малоподвижных живчиков на ковер, и задыхался от одиночества. Мне даже баб не хотелось вызывать. Тошнило от одной только мысли о грязных шлюхах. Домой не шел по той же причине. Я хочу только одну женщину на этой планете. Она сидит на расстоянии вытянутой руки, и я могу защитить ее. Но она не хочет моей помощи.