Не он

Пока шокированная и дезориентированная Элинор приводит свое лицо в порядок, Крис небрежно натягивает трусы и брюки, застегивает ремень. Он кажется абсолютно отстранённым и спокойным, словно не он, а кто-то другой только что насиловал рот его жены.

Элинор жалко всхлипывает, швыряя мокрые от слюны и спермы салфетки в урну.

— Я не зверь. Ты это заслужила, Эль, — подхватив ее лицо за подбородок, по слогам произносит Крис. Ртуть в темных глазах медленно остывает, приобретая светлые серебристые оттенки. — Понимаешь — за что? — требовательно спрашивает он.

Она не отвечает, глядя на него со свирепой яростью, наполнившей все ее существо.

— Снова провалы в памяти, — погладив пальцами окаменевшие скулы Лин, ухмыляется Кристофер. — Я тебе помогу вспомнить. Ты кое о чем сегодня просила Саммерс, — заметив, как быстро меняется выражение лица Элинор, он спешит развеять ее подозрения. — Камеры есть везде, детка. Ты никогда и ничего не сможешь скрыть от меня.

— Однажды мне это удалось, — едва слышно говорит Лин, отстраняя его руку от своего лица.

— Кто тебе это сказал? — облизав губы, он снова впивается пальцами в ее скулы, не обращая ни малейшего внимания на впивающиеся в его запястье острые ногти жены. — Тебе придется его забыть, Эль, — насладившись недоверчивым ужасом в округлившихся глазах, почти ласково резюмирует Крис. — Не просто забыть, как ты это проделала со мной, а стереть из памяти и поверить в то, что его никогда там не было. В обратном случае я буду вынужден сделать то, что заставит тебя страдать. Очень сильно страдать, Элинор. Понимаешь меня?

— Ты болен! — с презрением бросает Лин, слыша оглушительный звон в ушах, вызванный резким скачком давления.

— Как и ты, Эль. — бездушно парирует Крис. Подхватив Элинор за подмышки, вытаскивает из кресла и, пнув его ногой в сторону, усаживает жену край стола.

— Что тебе еще от меня нужно? — отчаянно бормочет Лин. Одарив ее ленивой улыбкой, Кристофер широко разводит стройные ноги жены, бесцеремонно втискиваясь между ними. — У меня месячные, — яростно шипит Эль, остервенело колотя мужа по каменным плечам.

— Я не собираюсь тебя трахать, — успокаивает Крис, просовывая правую руку под ее задницу, жестко сжимая промежность. — Мне хватило твоего рта, а вот ты осталась голодной, — глумится мерзавец, безошибочно надавливая большим пальцем на ткань ее брюк прямо над клитором.

— Не смей, — рычит Лин брыкаясь и извиваясь, тем самым только усиливая трение в определённых местах, мгновенно отзывающихся на грубые ласки. — Не трогай!

— Буду трогать! — ставит перед фактом приглушенным шепотом, интенсивно растирая чувствительную точку круговыми движениями. — Там, где хочу, и сколько хочу. — губы Кристофера касаются ее щеки, оставляя невесомые поцелуи в точках, где горят недавние отпечатки его безжалостных пальцев, и делает это со взрывающей мозг нежностью, снимая все предохранители защитных механизмов жены, переключая рычаг на режим самовозгорания.

— Пожалуйста, — умоляет Лин понимая, что снова проиграла, пылая и пульсируя напротив умелых пальцев, точно знающих, как именно ее надо ласкать, чтобы довести до края, — не надо. — жалобный всхлип рвется из саднящего горла и звучит протяжным стоном.

–Ты не сможешь меня остановить. Смирись, — лед в мужском голосе не вяжется с бережными прикосновениями, горячее дыхание обжигает приоткрытые женские губы. — Я знаю каждую твою мысль, Эль. — вкрадчиво нашептывает дьявол, усиливая давление пальцев. Каждое движение, как шаг, мучительный шаг по расплавленной магме. — Случайную, забытую, сокровенную — любую. — его рот почти сливается с ее, смешивая их дыхание, слизывая соленые слезы с дрожащих губ. — Я не просил, это было твое желание — отдать мне все.

— Нет. — глухо шепчет Лин. — О нет. — выгнувшись, она цепляется за его плечи и инстинктивно разводит бедра, ерзая задницей по столешнице.

— О да, Эль, — он глубоко целует ее, проталкивая наглый язык в горячий податливый рот, одновременно шлепая по пульсирующему клитору сквозь несколько слоев ткани. Лин хрипло кричит в губы своего мучителя. Вспышка острого наслаждения расходится от чувствительной точки по всему телу, отправляя Элинор в ослепительный оргазм, ради которого ей впервые не пришлось снять трусики. Ее разум на несколько блаженных минут утопает в безудержном наслаждении, но потом приходит неумолимое отрезвление и бессильная злость, в обнимку со ставшим привычным страхом и отчаянием. С трудом разлепив глаза, Лин отцепляет трясущиеся пальцы от бугрящихся бицепсов мужа. Он отходит назад, оставляя ей пространство для того, чтобы безвольно сползти на пол и расплакаться, скорчившись у его ног.

— Ты меня ненавидишь, — глотая слезы, обречённо и надрывно рыдает Элинор.

— Не сильнее, чем ты меня, Эль, — бесстрастно отвечает Кристофер и стремительно покидает поле сражения, забирая очередную победу и ее разбитое вдребезги сердце.

Глава 17

Лин соскребла с пола свою раздавленную гордость и на подкашивающихся ногах кое-как добралась до спальни в надежде замочить свое измученное тело на пару часов в кипятке, но вожделенная ванная оказалась занята Кристофером. Вариантов найти свободную душевую лейку было несколько: гостевые санузлы и джакузи прямо у нее под носом. Нет, не настолько близко: два десятка шагов сделать все-таки придется. У нее не осталось сил даже на этот минимум. Да и перспектива оказаться голышом перед своим непредсказуемым мужем — не из самых приятных. Плевать, она дождется здесь.

Присев на край постели, Элинор отрешенно уставилась на полупрозрачное дверное полотно, за которым угадывался силуэт Кристофера. Вспышка злости разгорелась и быстро потухла. Этот гребаный энергетический вампир больше ничего от нее не получит. Черта лысого ему! Обломись, засранец. Ее так просто не «нагнуть». Она — пас, умывает руки. Пусть теперь развлекается в одиночку.

Где-то в глубине души растет и ширится ликующее злорадство, откликаясь на брошенную недавно фразу мужа:

«Я не зверь. Ты все это заслужила, Эль.»

Тогда мы квиты, Крис. Ты тоже до хрена чего заслужил, — ожесточённо шепчет Лин, с лютой ненавистью глядя на дверь, разделяющую ее с источником негодования.

Теперь сомнений не осталось, что у появления в ее жизни Дика были причины. Веские, железобетонные причины. Возможно, в этом парне она видела свое единственное спасение от подавляющего и убивающего влияния Кристофера.

«— Ты меня ненавидишь.

— Не сильнее, чем ты меня, Эль.»

Все складывается… Так до банального просто. Счастливые годы не испаряются из подсознания по щелчку пальцев. Любовь не может стереть лицо самого важного человека в ее жизни… На это способна только ненависть. Лютая, яростная, бесконечная.

Вот почему Элинор не удалось закончить портреты Кристофера. Ее кистью управляла не слепая любовь и обожание, а отчаянное желание вычеркнуть собственного мужа каждым штрихом из памяти, мыслей, сердца.

И видимо ей удалось, спрятавшись в иллюзорном мире, создав себе вполне реалистичную картинку действительности, разрисовав и наполнив яркими цветами и красками. Богатое творческое воображение сыграло с ней злую шутку. Элинор Хант застряла, заблудилась в выдуманном лабиринте.

Но что-то заставило ее вернуться.

Что именно? Почему сейчас?

Измученная душераздирающими размышлениями женщина мучительно напрягает раздробленную память, пытаясь склеить имеющиеся кусочки реальности, прочертить между ними связующие линии. Если бы ее попросили сейчас нарисовать свой мозг, то на изображении оказалось бы грязное озеро с движущими на илистом дне зловещими тенями. Каждый шаг в эту серую засасывающую муть вызывал суеверный ужас, но выбраться оттуда казалось невозможным. Она обязана рассмотреть, что скрывается за слоями вязкого ила. Для этого Лин понадобятся смелость и сила, что еще теплятся в ней.

Никто не поможет, никто не выведет за руку из окутавшей разум ядовитой тьмы. Только она сама.