Страница 2 из 5
*
Ранним летним утром, когда Рада заводила тесто на пироги, прибежали подружки в слезах и затараторили наперебой:
– Ой, Радка, что делается-то!
– Уходят они, как есть уходят!
– Уже собрались на краю села. Бежим, не успеем!
Дошла до Холмогорья весть, что княжеское войско терпит поражение в долгих боях за родную землю. И порешили послать князю на подмогу молодых и здоровых парней и мужиков. Несколько дней вся деревня не спала в суете и сборах.
– Не пойду я, милые, тесто пропадёт. – Не хотелось Раде глядеть, как станут плакать матери и невесты.
– Яромир, – вымолвила одна из подружек.
Рассыпалась мука по столу. Упали девичьи руки, будто вся жизнь и былая сила их покинули. Да кто же единственного на селе кузнеца в княжеское войско отдаёт?
– Догоню, девчата. Бегите, – только и сказала Рада.
*
Яромира она заметила сразу. Он стоял поодаль, разглядывая лезвие меча – добротно ли наточено. Провожать его некому: пришлый был кузнец, родом издалека. Словно почуяв Радин взгляд, поднял Яромир голову, губы тронула привычная светлая улыбка.
– Я… можно, я… – Рада не могла отдышаться от быстрого бега и волнения. – Можно тебя обнять на прощанье?
Не ответив, сделал кузнец шаг вперёд, раскрыл объятья, и Рада нырнула в них, не думая о том, поглядит ли кто с укором. Прижал он её крепко, но бережно, чтобы не оцарапать о жёсткую, остро пахнущую железом кольчугу. Сила и нежность переплелись в этом нежданном прощании.
– Я буду тебя ждать, – сказала Рада, отстраняясь.
Она вложила в руку Яромира тряпицу и убежала прочь. Медленно развернул кузнец подарок. Внутри нашёл длинный локон пшеничных волос, заплетённый в косицу. Улыбнулся Яромир и спрятал памятку в дорожный мешок.
Да только поздно было. Хрипло каркнув, взлетел с ветвей осины чёрный ворон. Сверкнули завистью и злобой угольки глаз, поймали и проглотили солнечный луч блестящие перья – и засмеялась в своём доме деревенская ведьма. Всякий ведь знает, чьими глазами вороны на мир глядят.
*
Яромир проснулся среди ночи, словно кто его ледяной водой окатил. Враг ли близко? А то зверь лесной? Нет, тихо кругом, только храпят уставшие товарищи да поёт ночная птица.
А впереди что? Мелькнуло белым и пропало. Вот снова показалось из-за деревьев и исчезло. Потянулся Яромир за копьём, но не успел даже древка коснуться, как разглядел: девица это.
«Мавка, не иначе. Откуда ночью девушке в лесу взяться?» – подумал кузнец, снова лёг в траву и принялся разглядывать звёзды на небе. Нельзя за мавкой идти, дорога эта без возврата, но как же тянет, как же влечёт любопытство!
– Яромир, – позвал знакомый голос.
– Рада? – не поверил кузнец ушам своим.
Тихо стало в лесу, пропала девушка.
– Рада!
Поднялся кузнец на ноги и бросился, себя не помня, в чащу, туда, где видел ночной морок. Он бежал, задевая широкими плечами стволы деревьев, – так кружилась голова. Но никого больше не увидел и ничьего голоса не услышал. Утирая пот со лба и шумно дыша, вернулся Яромир, а на его дорожном мешке сидит ворон, роется в нём мощным клювом, загребает когтистыми лапами.
– А ну, кыш! – зашипел Яромир, резко взмахнув рукой. – Ничего съедобного там нет. Я бы сам не отказался от еды. Кыш, кому говорю, нечистое отродье!
Ворон пронзительно каркнул, будто засмеялся с издёвкой над кузнецом, взмыл в воздух и был таков. Только заметил Яромир, что в клюве крепко держал он Радину тряпицу.
*
Без малого два года прошло, когда распустил князь по домам поредевшую дружину. С победой возвращались воины, да тяжела была их ноша: слишком многие ушли в сырую землю. Шёл домой и Яромир вместе с дюжиной холмогорцев.
В последней деревне перед Холмогорьем пустила их на ночлег женщина. Легли кто в сенях, кто во дворе. Яромир в пустой конюшне устроился.
– Лошадку вот пришлось продать, – улыбнулась хозяйка, зайдя перед сном проверить гостя. – Муж вернётся, что скажу ему? Даже гостей накормить нечем.
– Не волнуйся о нас, – махнул рукой Яромир. – Завтра мы уже будем дома, там и поедим. В Холмогорье идём.
– В Холмогорье? – Между бровей хозяйки появилась морщинка. – Сказывают, дурное там творится.
– Это какое же дурное?
– Погоди, сейчас приду.
Хозяйка вернулась быстро.
– Держи вот, спрячь на себе.
Она сунула в руки Яромиру сухой, горько пахнущий пучок травы.
– Это что, полынь? – удивился он.
– Полынь, полынь. Ведьма у вас на селе живёт, разве не знаешь?
– Так в каждом селе своя ведьма, нет? – засмеялся кузнец. – Какая баба на других не похожа, та и ведьма.
– Эх ты! Бери, говорю. И всегда на себе носи. Защитой будет.
Яромир перестал смеяться и спрятал полынь за пазуху: невежливо обижать добрую хозяйку отказом.
– А ты часом сама не ведьма? – подмигнул кузнец.
– Да ну тебя. – Хозяйка прыснула в рукав. – Это вот ещё возьми.
Она медлила, словно не была уверена, что хочет сделать такой подарок. На мозолистой ладошке натруженной руки лежала монета. Последний вечерний свет пробивался через щели в кровле, заставляя металл сиять и поблёскивать.
– Чего ты? – опешил Яромир. – Золото ведь.
– Пустяки, безделушка это, – отмахнулась женщина, пытаясь скрыть волнение.
– Как есть золото. С кузнецом споришь, хозяйка.
Она вложила монетку Яромиру в руку. Пальцы её дрожали и были холодны, как вода в проруби.
– Бабка моя оставила. Монетка непростая, помогать умеет, коли сомневаешься в чём. Бери, говорю. Чую, тебе нужнее.
– Спасибо, – только и смог вымолвить Яромир. – Гляжу, не только в Холмогорье дивные дела творятся.
– Дурные, – поправила его хозяйка. – Дурные там дела.
*
До Холмогорья добрались уже к полудню. Высыпали на улицу бабы да ребятишки, ревели в голос. Обнимали возвратившихся, горевали о павших. Яромир, не заходя в кузницу, бросился к Яриному дому: «Что скажу я ей? Ждала меня или нет?»
Вдова сидела на крыльце и стирала тряпки в старом корыте. Яромир поклонился до земли.
– Дома ли Рада? Здорова? Повидать её хочу.
– Ушла Рада. – Руки вдовы прекратили работу. – В услужении у ведьмы она теперь.
– Как в услужении?
– А вот так. Сама не своя стала однажды. Пойду, говорит, ведьме служить. Та, правда, и нас не обидела – корову дала.
Забыв про голод и усталость, кинулся Яромир по улице и бежал до самого ведьминого дома. Ворота были заперты, но он стучал и стучал до тех пор, пока до крови кожу не ссадил. Вдруг заскрипел засов в петлях, и вышла к нему Рада.
– Рада-радость моя, – горячо прошептал Яромир и шагнул навстречу.
Подняла на него девица глаза – острые льдинки в них. Не такие были у его Рады: весенняя зелень в майский день, а не талая полынья. Голубые, холодные очи не узнавали Яромира.
– Кто ты и что нужно? Я передам хозяйке.
– Ошибся… ошибся двором. – Яромир попятился. – Прости, красавица.
Он со всех ног бросился прочь, кожей чувствуя, как скребётся и колет грудь полынь за пазухой.
*
Работа не ладилась. «Стены, что ль, подлатать?» – подумал Яромир. Изрядно покосилась кузница за эти годы. Спасибо, хоть инструмент не растащили. Мимо шла девица – её лицо показалось Яромиру знакомым. Никак одна из Радиных подруг!
– Эй! – окликнул он запросто, не вспомнив имени.
Остановилась девушка, взглянула на кузнеца.
– Чего тебе? – спросила та неласково.
– Рада где?
– У ведьмы в доме, знамо дело.
– Не она это, – уверенно сказал Яромир.
– Она. Испорчена или проклята – не знаю. Но она.
Девица замолчала, прижав к груди руки и глядя в землю. Подошёл к ней Яромир и тронул за плечо.
– Не здешний я и не пойму, почему вы ведьму терпите.
– А не делает она ничего дурного деревне. Прогнать – вот тогда худо придётся. А так всякий к ней хоть раз да ходил.
– Зачем же?
– Кто за лечебным снадобьем, а кто и… приворожить любимого или порчу навести, – смутилась девица.
– Что же? Не отказывает никому?