Моя малышка

— Мила!

Расталкивал людей и бежал вперёд, не понимая сам, куда бегу. Телефон, точно. Нужно позвонить жене.

Набрал номер, но слышал монотонные гудки, лелея надежду, что сейчас она поднимет трубку и ответит, что все хорошо. Что они уже на верхних этажах. Но этого не происходило. Где-то отдаленно услышал мелодию, которая стояла на телефоне жены. По телу прошла дрожь.

Сконцентрировавшись на звуке, пер вперёд, как танк, ни на что не обращая внимания. То, что я увидел перед собой, навсегда перевернуло мою жизнь, на до и после. Навсего убило во мне все живое и способность вдыхать полной грудью.

Среди разрушенного от взрыва здания, лежали тела людей. Среди которых я увидел тех, кого любил больше жизни. Тех, кто и был всей моей жизнью. На негнущихся ногах приблизился к ним и рухнул на колени.

— Мила, солнце, очнись. Любимая моя. Слышишь меня? — гладил ее по волосам и сжимал руки.

Но она не слышала. Все тело было в порезах, пыли и крови. Глаза стеклянным взглядом смотрели в пустоту. В них больше не было жизни. Не было привычного тепла, с которым они всегда смотрели на меня и дочку. Пустой взгляд в никуда, резал мне душу в клочья. Холодным клинком проходил сквозь сердце.

— Катюша, доченька моя. — подполз к тельцу дочки. Стёр кровь с маленького кукольного личика. Взял в руку, ее еще тёплую ладошку и поднёс к губам. Целовал маленькие пальчики, прижимал к своим, мокрым от слез, щекам.

— Доченька моя. Папа рядом. Не уходи от меня. Я умоляю тебя. Слышишь? Мы же хотели пойти в твоё любимое кафе. Слышишь? Маленькая моя девочка, ты только дыши. Только не оставляй меня. Я всегда буду рядом, только не уходи.

Но меня уже никто не слышал. Никто мне не отвечал.

— Ааааааа! — сел, вцепившись руками в волосы и раскачивался в стороны. Не чувствовал, как текут соленые слёзы по лицу. Как едкий дым проникает в легкие. Сидел рядом с телами своих девочек и умирал вместе с ними.

Рядом бегали люди. Кто-то кричал, стонал. Запах гари въедался под кожу. Пришёл в себя, только когда рядом со мной люди в форме разложили чёрные ткани, похожие на мешки.

— Нет! Не трогайте! — вцепился в руку мужчины, который хотел дотронуться до дочери, и оттолкнул его в сторону.

— Положено так.

— Не смей. Не трогай. Я сам! Уберите руки от них. Не прикасайтесь! — орал, как безумный, бросаясь на людей, не позволяя приблизиться.

Растолкал всех, кто был рядом. Один из мужчин, протянул мне ткань. Откинул его руку, готовый бросаться на всех.

— Нет. Вы не понимаете. Она боится темноты. Нельзя ее так. Нельзя.

Взял дочку на руки. Ее ручки в неестественном положении свесились вниз. Головка, с растрёпанными волосами, запрокинулась.

— Доченька, милая моя. Я тебя никому не отдам. Я знаю, как ты боишься. Я рядом. Папа всегда рядом. Никто тебя не обидит.

Поднялся на ноги и пошёл к выходу. Крепко прижимая к груди своё крохотное сокровище. Хотел открыть машину и положить ее внутрь, но меня остановили.

— Не положено. Вам туда.

Указав рукой в сторону служебных машин, мужчина взял меня за плечо и повёл к ним. Не помню, как дошёл и положил дочь на специальные носилки внутри кузова. До последнего не мог разжать руки и отпустить ее. Помню только, как попросил мужчину не оставлять ее одну, и под сочувствующие взгляды побежал обратно в здание.

Упал на колени перед женой и тоже взял ее на руки.

— Милая моя. — целовал перепачканное кровью лицо.

— Прости, что не уберёг. Прости.

Держал ее на трясущихся руках, шёл к выходу. Каждый шаг обрывал слёзы из глаз, которые непрерывным потоком текли и застилали весь обзор.

Положил ее рядом с дочкой и упал на колени, сотрясаясь всем телом, от неконтролируемых рыданий. В груди все горело огнём. Дыхания не хватало. Меня словно в тиски зажало и перекрыло кислород.

В тот день, я умер там же. Этот злосчастный день и несчастный случай, забрали у меня самое ценное и вместе с ними мою израненную душу. Меня тоже не стало, как и не стало прежней, счастливой жизни. Этот день, навсегда лишил меня возможности жить, чувствовать и любить.

Настоящее

Каждый год в это день, я умираю. Снова и снова. Каждое утро начинается с агонии и боли. Друзья давно не пытаются как-то отвлечь меня в этот злосчастный день. Пытались. Долго и упорно. Но поняли, что бесполезно, дают возможность побыть в себе и смирились с моим состоянием. Вот только я до сих пор смириться не могу. Не могу отпустить тот день, и это раздирающее изнутри, чувство потери и пустоты. После утраты самых близких и любимых, все стало пресным и не имеющим смысла. Больше никто не встречает дома, я не слышу звонкий смех своей кареглазой кнопки, не прижимаю к себе любимую жену, появляющуюся в коридоре, стоило мне повернуть ключ в замочной скважине, приходя после работы. Нет ничего. Это больше не дом, а просто пустые, бездушные бетонные стены. Коробка, в которую я каждый день возвращаюсь и ничего, кроме встречающей меня, ненавистной тишины не нахожу.

Три года прошло, а все по прежнему на своих местах, все так, как оставила после себя Милана, хранительница уюта и домашнего очага. Самая лучшая и любимая женщина, с которой мы со школы были вместе. В комнате дочки до сих пор ее любимы игрушки и книжки. На комоде лежат резиночки и заколки, которые она смешно цепляла на задорные хвостики. Моя маленькая кнопка.

Хочется верить, что все как раньше, и они просто вышли, и скоро вернутся с прогулки. Но это не так. Не так черт возьми!

Почему они? Почему не я? Почему? Этот вопрос я задаю себе каждый божий день, из года в год. Почему у меня их забрали? Лишили главного смысла жизни. Для чего я остался? Чтоб жрать себя и существовать, как пустая оболочка, без чувств и смысла?

Было время, когда хотелось уйти вслед за ними, но я знал, что Мила бы мне этого не простила. Она всегда считала меня сильным, умеющим справляться со всем, что бы не происходило. Я и справлялся, но с тем, что их нет со мной, так и не смог. Это сильнее меня. Нет такого лекарства, той таблетки, которая бы вернула меня к нормальной жизни.

Хочется крушить все вокруг себя, от безысходности. Но нельзя. Нельзя нарушать все то, что так старательно и с любовью, обустраивала здесь Мила. Ведь это моя ниточка, в призрачное, но счастливое прошлое.

Мозгами-то понимаю, что не здоровая это херня, а поделать с этим, ничего не могу.

После своего рассказа, не заметил, как погрузился в свои мысли. Из оцепенения вывела маленькая ладошка Алисы, опустившаяся мне на плечо. Она плакала и вытирала слёзы рукавом своей кофты.

— Прости, что заставила все это вспоминать. — проговорила, почти заикаясь.

— Как ты успела понять, до недавнего времени, я и не забывал об этом.

— Теперь поняла. Прости.

— Единственный кто должен сейчас просить прощение, это я. Я должен был с тобой поговорить раньше, а не держать все в себе, доводя до того, что произошло. Прошу, забудь, все что я наговорил тебе той ночью. Я был не в себе. Сам не понимал, что творю. Это слабое оправдание, но это так. Меня вообще не оправдывает все это, но просто я хотел, чтоб ты знала. Я долго не мог переключиться и отпустить прошлое. В этом была моя ошибка. И я перед тобой виноват. Ты не заслужила, и не виновата в моей слабости.

— Это страшно, и я не представляю, как ты смог это все вынести. Я правда, не держу на тебя обиды. Но Тимур… Мы не сможем быть вместе, пока тебя так крепко держит прошлое. Я не они, и никогда не смогу ими стать. Мне тяжело быть с человеком, который не может полностью быть моим. А ты все ещё не мой. — продолжая ронять слёзы, говорила моя малышка. Видел, как ее трясёт от волнения.

И я все это прекрасно понимал. Все, о чем она говорит. Но в одном она ошибалась. Я уже ее. Весь с потрохами. И быть без неё — настоящая мука. Очередная агония. Очередные бесцельно прожитые дни. Очередной откат.

Говоря все это, она продолжала плакать. А мне было хреново от ее слез. От того, что делал ей больно.

— Малышка моя, не плачь. Слышишь?