Стигма ворона

Тот, повернувшись спиной к узникам, что-то тихо начал говорить сослуживцу, но тот даже слушать не стал.

— Мне плевать, Син. Отдавай мне моих, и мы попрощаемся, — заявил воин, и тот с недовольной миной принялся разбивать цепи.

Когда, наконец, всех шестерых освободили от оков, воин удовлетворенно кивнул и, толкнув дверь, приказал следовать за собой.

Очутившись на улице, он отвел своих в сторону и, остановившись, обернулся к пленникам.

— Значит так. Я знаю, что вы сейчас абсолютно растеряны и не понимаете, что происходит вокруг. Поэтому я сейчас в двух словах объясню ситуацию. До сих пор вы жили в мире сдобных булок и сахарной водки, но согрешили и вас изгнали оттуда, как шелудивых псов. Но мне плевать, кем вы были там и что натворили. Для меня имеет значение только то, что вы будете делать начиная с этого момента. Мое имя Ник, или Никкаль, и отныне я — ваш судья, палач, хозяин, командир и акада в одном лице. Нам с вами предстоит выполнить одно очень важное задание, ради которого вы стоите сейчас передо мной вместо того, чтобы корчиться на виселице. И если вы справитесь, то по местному закону справедливого искупления вам вернут ваше право на жизнь. Если кому-нибудь из вас это предложение не нравится — скажите об этом сейчас, и я исполню вынесенный вам приговор прямо здесь. Это сэкономит вам время, а нам пищу.

Он обвел пленников пристальным взглядом, и поскольку желающих умереть прямо здесь и сейчас не нашлось, продолжил.

— Знаю, что некоторым из вас пришла сейчас в голову гениальная мысль о побеге. Так вот, у вас ничего не получится. Ни здесь, ни в пути, ни на месте. Я повторяю это каждый раз, когда набираю новую группу, и каждый раз находится идиот, которому кажется, что он хитрее или ловчее прочих. Так вот, вы не хитрее и не ловчее. А сейчас я отведу вас в казарму, где есть лохань воды и чистая одежда для вас. Через четверть часа я вернусь, раздам каждому из вас мешок с пайком в дорогу и мы покинем крепость.

— И куда же мы поедем, командир Никкаль? — подал голос Дарий.

Эш прикусил губу. Вот ведь неймется ему…

Воин холодно посмотрел на любопытствующего.

— Вы поедете туда, куда я вас повезу. Достаточно исчерпывающе? А сейчас — все за мной.

Группа послушно проследовала за своим новоявленным командиром к длинному двухэтажному строению, и, остановившись у дверей, перед которыми была выставлена стража, приказал всем проследовать внутрь.

— А ты пока задержись, — сказал он Эшу.

У парня похолодели руки. Теперь-то что с ним не так?..

Дарий, обернувшись на паренька, замешкался у дверей, но тычок стражника в спину заставил его подчиниться.

Когда дверь закрылась, Никкаль кивком головы отозвал его в сторону.

— Катрина сказала, ты никогда не был посвящен никакой акаде. Это действительно так? — спросил он, разглядывая Эша в упор.

— Да.

— По какой причине?

Эшу хотелось ядовито напомнить Никкалю, что по его же словам прошлое пленников не имеет никакого значения. Но вслух он сказал другое.

— Согласно традиции ордена, в котором я воспитывался.

— Ты — «ворон»?.. — удивился воин.

— Да.

— И как же «ворон» очутился среди смертников?

Вопрос ударил, как плеть по больному месту. Если бы он сам знал, как такое могло случиться!

Хотя нет, Эш знал.

«Тому, кто имеет привязанности, ни щит, ни доспех не в помощь», — учили его на утесе. Если бы, очнувшись около зиккурата, Эш бежал, никакого суда бы не было. Возможно, он умер бы где-нибудь в лесу от кровопотери, но зато не очутился бы в цепях.

Но он не смог бросить старика. В этом была его ошибка. Но если бы можно было все вернуть назад, Эш совершил бы ее снова.

Вот только говорить об этом не имело никакого смысла. Да и желания не было.

— Так же, как все, — ответил Эш.

— Как все, говоришь? — злобно уставившись на Эша, проговорил командир. — Нет, парень, у «воронов» все — они другие, не воры и не убийцы. Так что ты уж точно не как все!..

— Откуда вам знать, какие мы, и какой я?! — вспылил Эш, забывая об осторожности.

— Оттуда, что я тоже из вороньего гнезда!

От удивления вся спесь Эша мгновенно растаяла.

— Вы?.. — проговорил он.

— Что тебя так удивляет? Братьев много, а мир невелик.

— Вы-то как здесь?.. Откуда?

Ник усмехнулся.

— Исполняю свое предназначение. А вот что здесь делаешь ты, я понять не могу.

— Да не делал я того, в чем меня!..

— Тссс, — прицыкнул Ник, обрывая Эша на полуслове и покосившись на проходящего мимо воина. Дождавшись, когда тот отойдет на некоторое расстояние, быстро проговорил, глядя в сторону:

— Ладно, здесь не место и не время. Короче, от меня ни на шаг, и слушаться, как наставника. Или сдохнешь вместе со всеми. Понял?

— Они все погибнут?.. — тихо спросил Эш.

В ворота кто-то громко ударил несколько раз, и псы, встрепенувшись, один за другим зашлись хриплым лаем.

— Мотыльки — они оттого и мотыльки, что долго не живут. И всем на них плевать, потому что завтра будут новые, — жестко ответил Ник. — А теперь иди и держи язык за зубами.

Эш двинулся было к двери, но командир вновь задержал его.

— Эй… А наставник Хараб… Не знаешь, как он?..

В памяти Эша возникло лицо Хараба. Даже представить было сложно, чтобы для кого-то этот человек был тем наставником, о котором хотелось бы справляться много лет спустя после завершения обучения.

— Он погиб лет пять назад, во время приема испытаний, — сказал он. И из уважения спешно добавил. — Мне жаль.

Ник усмехнулся.

— Вот уж не стоит. Не удивлюсь, если его пришиб кто-нибудь из своих же. Он был той еще скотиной…

Эш не удержался от улыбки, и выпалил.

— Ну, до Ашада ему все-таки далеко.

Широкая улыбка на мгновенье появилась на лице Ника, но он тут же спрятал ее.

— А что, он все еще жив?.. Ему же лет девяносто было еще когда я воспитывался!

— По крайней мере, год назад, когда я покинул мыс, наставник Ашад был в добром здравии.

— Вот ведь… Тебя-то как звать?

— Эш. И все-таки… — парень уставился на отметину на руке Ника. — Разве аристократы попадают на «Вороний мыс»?..

— Нет конечно. И стигму, чтобы ты знал, носить могут не только напыщенные кабаны с блюдцем на золотой цепи. Но об этом как-нибудь потом. А сейчас иди и помалкивай там, — сказал командир и нарочито громко добавил. — И чтобы подчинялся беспрекословно! Я тебе не столичный стражник, плеткой по спине гладить не буду! Пошел!

И Эш торопливым шагом отправился в казарму.

Для пленников выделили маленькую, отгороженную от общего помещения комнатку с четырьмя стражниками внутри. В середине стояла большущая лохань. Над ней, покряхтывая и зачерпывая мыльную воду ладонями, полоскались трое: коренастый бородач, бритый налысо здоровяк и носатый рыжий парень, весь обсыпанный крупными оранжевыми веснушками.

Черноволосый парень с серьгой в ухе и глубоким клеймом на правой кисти уже натягивал на влажное тело холщовые штаны и рубаху. Присмотревшись, Эш понял, что на руке у него изображена голова лисы — знак, которым одаривали впервые попавшегося на воровстве. При повторном преступлении меченую кисть отрубали, а клеймо выжигали уже на лбу или на щеке, чтобы всем сразу было видно, с кем имеют дело.

Дарий уже был одет в чистое. Стянув мокрые волосы на затылке, он скоблил себе тупым ножом подбородок, пытаясь поймать отражение в железном блюде с кусками раскисшего вонючего мыла.

Обернувшись на Эша, он удовлетворенно кивнул — мол, хорошо, что вернулся.

Теперь Дарий выглядел совсем иначе. Он оказался моложе, чем думал Эш, и черты лица, освобожденные от свалявшегося мочала бороды, оказались правильными и тонкими.

— Грязное — туда! — скомандовал Эшу один из воинов, ткнув пальцем в кучу тряпья в углу. По светлому полотну прямо сверху из складки к складке путешествовали жирные черные точки.

Вот дрянь.

Эш ненавидел блох и вшей.

Прикусив губу, он медленно стянул с раненой спины присохшую рубаху, и стараясь не присматриваться швырнул в общую кучу. Опустив голову, осмотрел следы на груди.