Чудеса на Рождество

Глава 1

— Леша, вставай!

Слышу крик мамы сквозь сон. Нет-нет-нет, аааа, блин. Все, сон ускользнул.

— Сынок, вставай! Проспишь ведь!

Эээх, такооой сон. Снилось море, белый песочек и мы с Юлькой лежим, подставив тушки горячему солнцу.

Замотавшись в одеяло, сползаю червячком с кровати и выглядываю в окно. Брррр. На градуснике минус десять. За ночь намело приличные сугробы. Белое небо хмуро взирает на город, того и гляди, продолжит закапывать нас в снегу. И что теперь? С лопатой идти на собеседование? Ну его нафиг. Всем спасибо, а я пошел спать дальше. Заползаю в кровать, укутываюсь с головой и уже начинаю задремывать, когда дверь открывается, и кто-то входит в комнату.

Сто пудов, это бабушка. Вечно она забывает о личных границах!

— Алешенька, соколик, вставай ужо — раздается над головой скрипучий голос, подтверждающий мою догадку.

— Нету меня. Был и вышел весь. Дайте поспать! — недовольно бурчу медведем из кроватной берлоги.

— А я там блинов испекла. Как ты любишь. А мама достала из кладовки сливовое варенье. Давай, свет мой ясный, подымайся. Остынет ведь все.

— Иди, ба. Щаз встану — говорю ей недовольно, по опыту знаю, что надо соглашаться, а то ведь не отцепится.

Шаги, а потом дверь тихонько закрывается. Блииин, как не хочется вставать-то. Какой леший меня вчера дёрнул пообещать маме и дяде Коле, что я пойду сегодня на собеседование по работе? Ляпнул, чтоб отстали, а теперь вот приходится вставать ни свет, ни заря.

Вылезаю из-под одеяла, натягиваю домашние штаны и футболку, мельком бросив взгляд на часы, тяжко вздыхаю. Всего-то одиннадцать часов, мог бы еще поспать часа три точно, лег ведь только в шесть. И че им сидится в этом офисе, в канун Рождества? Шли б домой, к семье. Так нет же, работают! Прись к ним на собеседование теперь. Нет, чтоб, как нормальные люди, лепить дома пирожки, да ждать гостей на вечерю.

Ползу в ванную, долго рассматриваю небритую рожу в зеркале и решаю все-таки, не освежаться. А что? Щаз в моде легкая щетина. Типа я франт такой. Захожу на кухню.

Тут все в сборе. Мама смотрит очередной сериал и что-то готовит, бабушка, как обычно, с вязанием в руках. Иногда мне кажется, что нитки и спицы просто намертво прилипли к ее пальцам.

Прохожу, сажусь за стол, передо мной тут же, как по волшебству, возникают чашка с чаем и тарелочка со сливовым вареньем. Бабушка убирает салфетку и являет миру гору ароматных, круглых и золотистых, как солнце, блинчиков, таких тонких, что через них можно газету читать.

Надеюсь, не будут сейчас пилить, подождут, пока хоть поем. Увы, мечты, которым не суждено сбыться. Первой вступительное слово берет мать:

— Ты опять сидел всю ночь в своих танках. Посмотри, на кого похож? Не выспавшийся, глаза красные, как у наркомана, рожа помятая. Ты же в приличную фирму идешь, на хорошую должность, а выглядишь, как наш сосед алкаш.

— Ма, ты уже определись, нарик я или алкаш — привычно огрызаюсь, побыстрее глотая кусок блина.

— Та уж лучше бы алкоголик, прости Господи, что скажешь! Там хоть закодировался и снова человек. А с тобой что делать? Ниче тебя не берет. Только и знаешь, что тупишься в свой компьютер. Уже скоро двадцать семь лет, а у тебя ни жены, ни детей. И как только тебя твоя Юлька терпит? Я б на ее месте, давно бы тебя отправила. Два года тягаетесь, а про свадьбу ни слова. И зачем такой жених нужен?

— Юлечка хорошая девочка — вступает вторым голосом бабушка.

Если мать прет напролом, как тяжелый танк, то бабка всегда начинает издалека, как артиллерия. Но бьет не менее сильно, часто с оглушающим эффектом. Не дожидаясь, пока они обе вынесут мне весь мозг, резко поднимаюсь и выхожу из-за стола:

— Спасибо, сыт я вашими харчами уже по самое горло. Пошел на собеседование.

Злой залетаю в свою комнату, выбрасываю из гардероба чистые вещи, которые буду надевать, когда в комнату опять входит бабушка и снова без стука. Поворачиваюсь к ней с озверевшей мордой, а она, сделав смиренное выражение лица и сложив ручки с вязанием на груди, вновь заводит уже сто раз задолбавшую меня шарманку:

— Алешенька, солнышко мое ясное, я уже такая старая, мне бы хоть перед смертью правнуков на руках подержать…

Не выдержав, беру бабушку за хрупкие старушечьи плечи и, резко развернув, выпихиваю в коридор.

— Я просил стучаться, прежде чем заходить! — кричу ей вслед, громко хлопнув дверью.

Натягиваю любимые джинсы, толстовку и выскакиваю в коридор, где до сих пор стоит истуканом бабушка. Глаза ее блестят не пролитыми слезами, но я слишком зол, чтобы хоть что-то чувствовать, кроме агрессии. Обуваюсь, накидываю куртку и шапку, хватаю рюкзак и быстро выхожу из квартиры. В спину мне несется громкий ор матери, но у меня нет желания слушать, что ей надо, поэтому хряпнув хорошенько дверью, выхожу на лестничную клетку.

А тут уже стоит наш сосед, дядя Саша, местный алкаш в третьем поколении. Пошатываясь, смолит папироску, глядя куда-то в пространство невидящим взглядом. Сквозь дырявые треники торчат тощие колени, заношенная майка свисает тряпкой с узких плеч. А когда-то был видный мужик. Все одинокие бабы в подъезде к нему подкатывали. А теперь… Мать рассказывала, что он таким стал, когда жена от него ушла, забрав дочку. Я этого не помню, малой был.

— Малой, дай полтинник — обращается он ко мне, глядя мутными глазами куда-то в область груди.

— Нету — отвечаю резко.

Устав ждать лифт, сбегаю вниз по ступенькам. Бахнув железной подъездной дверью, спугнул двух кошек. Они с диким ором рванули в разные стороны, изрядно меня повеселив. То ли дело — собаки. Нормальные животные. А кошки… вот никогда не поймешь, что у них в голове. Прям, как у моей девушки, Юльки. Та тоже вечно что-то как отчебучит, сидишь и думаешь, что это вообще было?

Мы с ней познакомились два года назад, на Новогодней вечеринке у какого-то знакомого знакомых. Как раз накануне этого вирусняка и последующего повального локдауна.

Помню, стою возле окна, цежу сквозь зубы какую-то бурду, подумываю уйти домой, когда заходит группа девчонок. Что-то там болтают, смеются. Среди них всех мне прямо запала одна. Стою, как дурак, пялюсь на нее. Маленькая, худая, волосы светлые. А глазищи огромные и яркие, как звезды.

Глава 2

Я тогда так и не решился подойти к этой глазастой девчонке. Но Юлька не была бы Юлькой, если б не отчебучила чего-нибудь эдакого. Ее подружки заметили, как я смотрю на нее и стали подкалывать. В итоге, она поспорила на два билета в кинотеатр, что сейчас подойдет и познакомится со мной, даже пригласит на свидание.

И вот стою я такой весь скучающий, потягиваю бурду с равнодушной мордой лица, когда возле меня, прямо на подоконник, плюхается та самая девчонка. В руке у нее томатный сок, на лице — широченная улыбка.

— Ты какой-то бледный и скучающий. Думаю, стаканчик крови тебя развеселит — и протягивает мне томатный сок.

— Спасибо, — отвечаю, — но я так-то больше по мозгам специализируюсь.

— И что ты с ними делаешь? Ешь? Выносишь? Любишь? — с интересом поддерживает разговор девчонка.

— Всего понемножку. Я — Лекс — представляюсь.

— Жюли. Но в миру я — Юля — задорно улыбаясь, отвечает девчонка, сверкая на меня своими звездами.

— Тебе здесь нравится, Юля? — спрашиваю, заражаясь ее хорошим настроением.

— Не очень. А тебе?

— И мне не нравится — и только я собираюсь ее спросить, может, захочет покинуть всех, как она выдает.

— А давай сбежим отсюда? Неохота тратить время на эти пьяные морды и разговоры ни о чем.

— Юля, ты просто читаешь мои мысли — радостно отвечаю ей, и мы вдвоем идем на выход за одеждой.

Когда выходим вдвоем в морозную ночь, становится понятно, что покинуть вечеринку было спонтанное решение, и что делать теперь, не знаем ни она, ни я.

— А пошли ко мне? — вдруг приглашает Юля.

Вылупляюсь на нее удивленными глазами. Ну дает, девчонка! Видит меня меньше часа, а уже домой ведет.

— А не боишься, что я маньяк? — спрашиваю, вроде в шутку.

Конец ознакомительного фрагмента.