Страница 3 из 4
Только с возрастом, через много одиноких и грустных лет девочка поняла, какая беда посетила тогда их несчастный мирок. Жизнь у старенькой бабушки текла вяло и однообразно. Но, несмотря ни на что, Даша так и не изменила своему данному в детстве обещанию и никогда не пила с подругами, даже по праздникам, даже потом, когда судьба свела её с симпатичным и весёлым Даниилом. До этих самых пор…
Она задумчиво нахмурила брови, и лоб покрылся морщинками. Женщина силилась вспомнить тот самый день, а точнее, тот единственный вечер, когда сосед заявился к ней со вспотевшей бутылкой дорогого вина. Почему же она так легко поддалась мужскому очарованию и впустила его, не задумываясь? Почему разрешила плеснуть ей в бокал густую бордовую жидкость? Этот терпкий вкус винограда, дурманящий аромат сладости и капельки влаги на нервном лице. Как могла она так поступить, когда Даниил был на вахте?! В белоснежном завьюженном краю её нежно любимый супруг безгранично ей доверял, а она… Как же так получилось?
С соседом они сдружились давно. Данька ещё сопливым мальчишкой часто пропадал у старшего друга. Потом, когда Даниил с Дашей поженились, именно рыжий сосед был свидетелем на их скромном вечере. Дарья до дрожи в коленках боялась глотнуть алкоголь. Ей всё время чудилось, что если она выпьет хоть капельку, то обязательно случится что-то плохое. Но в тот вечер, глядя в добрые глаза соседа, она вдруг поняла – она другая! Она не такая, как отец: не будет напиваться и глумиться над своей семьёй! Не такая, как мать, которая безропотно терпела побои и пала от пьяной руки негодяя! Она совсем другая, вполне состоявшаяся личность и спокойно может выпить бокал вина за здоровье соседа.
У него юбилей, сорок пять,
Одинокий, как перст, как его не понять.
И она в одиночестве дни коротает,
Как малышку уложит, так дома скучает.
Так бокал за бокалом, а тост за тостом,
За здоровье, за жизнь, тихий шепот потом.
Лёгкий шорох одежд, поцелуев огонь.
Возрожденье надежд, чувств и жгучая кровь.
Обнажённые оба в сиянье луны,
Рук движенья безмолвны, жарки и пьяны.
А потом где взять смелость, чтоб в глаза посмотреть?
Про себя остаётся лишь тихонько жалеть.
Ни он, ни она потом так ни разу и не заговорили о той первобытной страсти, вспыхнувшей в одночасье и так же угасшей бесследно. Не так уж и бесследно, как оказалось.
Глава 2
Вытерев пот тыльной стороной ладони, он сглотнул тугой ком и больно прикусил губу. Руки дрожали, и цветные картинки двоились в напряжённых до боли уставших глазах. В них будто бы сыпанули горсть мелкой бутылочной крошки. Побелевшие пальцы сжимали бликующие в тусклом свете лампочки Ильича засаленные карты.
По позвоночнику тонкой струйкой потек холодный пот, а уши вспыхнули от недоброго предчувствия. Сзади неслышно подошёл громадный детина и положил тяжёлую лапищу на плечо напряжённого парня.
Сидящий напротив прилизанный хлыщ хищно зыркнул узкими чёрными глазками, растягивая губы в довольной улыбке. Он не был гигантским воротилой преступного мира, но именно он руководил всеми игорными заведениями в городе. Рыжий не раз слышал, как должники этого пижона внезапно исчезали бесследно, да так, что даже имена сгинувших передавались друг другу с оглядкой.
– Ну, что, рыжий, как отдавать будешь? Я слышал, у тебя молодая жена есть и дочь? – хлыщ поднял брови и плотоядно улыбнулся.
– Нет! – попытался вскочить парень, но твёрдая рука удержала на месте. – Не трогай их, Лис, умоляю. Я всё отдам! До копейки, клянусь! – прилизанный скупо кивнул, и пудовый кулак ткнулся парню в живот, тот, согнувшись от боли, закашлялся, а измятые карты веером разлетелись по полу.
– Даю тебе три дня, а потом Рафик придёт за моими девчонками. Понял? – хихикнув, склонился бандит над столом, подаваясь навстречу к парнишке. – Не слышу?
– Я понял… – прохрипел рыжий, хватая ртом воздух. Лицо его покраснело, а изо рта текли слюни, смешиваясь в единый поток со слезами.
– Время пошло, – многозначительно постучал длинным ногтем хозяин по циферблату массивных часов. И нетерпеливо взглянул на амбала. Тот понял без слов и, подхватив под мышки безвольного юношу, вышвырнул того прочь.
– Да, и вот тебе, чтоб не потерялся с моими деньгами! – добавил напоследок прилизанный, швырнув дрожащему парню чёрненькую коробочку. В другой раз рыжий бы обрадовался такому подарку, но не сейчас. Прислонившись спиной к коридорной стене, он с ужасом таращился на сотовый, как на самую ядовитую в мире гадюку.
Молодая женщина раздраженно гремела посудой, искоса поглядывая на сидящего за столом мужчину. Тот низко склонился над газетой и что-то усердно там обводил. Всклокоченная рыжая шевелюра придавала ему неуловимое сходство с небезызвестным домовенком Кузей, и только бледность сухой кожи заставляла избавиться от этого наваждения. Рыжие кляксы веснушек, щедро раскиданные по всему лицу, окрашивали, казалось, и саму незримую ауру мужчины в болезненно-жёлтые тона.
– У Светы снова порвалось платье. Мне не в чем её вывести гулять, – звякнула чашка в дрожащих руках, едва не выскользнув из ослабевших пальцев. А мужчина даже не пошевелился.
– Ты меня совсем не слушаешь! – чашка всё-таки выпала и, ударившись о раковину, издала жалобный звук. В бессилии опершись на раковину, женщина закрыла ладонями лицо и разрыдалась.
– Ну что ты, Наташ! – словно очнувшись, рыжий вскочил и прижал к груди вздрагивающую девушку. – Я обещаю тебе, скоро всё наладится. Я найду для нас деньги.
– Найди лучше работу! – вывернулась она из удушающих объятий, пронзая мужа колючим взглядом. – Мне стыдно показаться соседям! Как ты не понимаешь? Это твоя игра…твои карты…
– Ну, хватит, – он резко её одёрнул, – я же сказал, что завязал! Вот расплачусь с долгами, и всё у нас будет отлично! Начнём новую счастливую жизнь, – сворачивая газету, он спешно засобирался. Брови тревожно сошлись у переносицы, а глаза предательски заблестели солёной влагой. Сегодня последний срок, а денег у него всё ещё нет. Он должен успеть. Время для ошибок закончилось, настала пора действовать. Только б не опоздать!
– Ты уходишь? – сцепив бледные пальцы в замок, молодая женщина беспомощно прижала к груди руки.
– Я ненадолго… Скоро вернусь, и с подарками. – попытался он улыбнуться, но получился лишь кривой неуверенный оскал. Руки тряслись, и хрупкий газетный лист мялся, вместо того, чтобы аккуратно сворачиваться. Разозлившись, рыжий нервно скомкал ни в чем не повинную вещь, схватил со стола телефон и кинулся прочь из дома.
– Никуда не ходите, пока я не приду, – донеслось до Натальи, и она без сил опустилась на стул.
Сколько она так просидела, уставившись пустым взглядом в окно, пока не отвлёк её тоненький голосок, она не знала.
– Папа? – раздались из комнаты шлёпающие шаги. Сонная девочка в майке и трусиках показалась на кухне. – Где папа? – в наивных зелёных глазёнках плескался вопрос и отчаяние. Рыжеволосая девочка обвела ищущим взглядом кухню и вопрошающе уставилась на мать. Нервно прикусив губу и едва сдерживая рыдания, женщина через силу растянула губы в искусственной улыбке и тихо выдохнула:
– Папа скоро придёт, Цветочек, он пошёл за подарками.
Глазки-бусинки вспыхнули радостью, и малышка захлопала в ладоши.
– Ура! Подарки! – и тут же, с надеждой заглядывая в глаза матери, выдавила сокровенное. – И шоколадку купит?
Глядя в широко раскрытые озера наивности и чистоты, женщина без колебаний ответила.
– Конечно, родная, обязательно купит.
Короткий звонок в дверь заставил их замолчать, и, переглянувшись, обе кинулись к двери.
– Папа! – рвалось из груди бежавшей вприпрыжку малышки, но женщина засомневалась. Он ведь недавно только ушёл…