Страница 2 из 17
Шпатц несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, успокаивая все еще подрагивающие пальцы и нервно колотящееся сердце, и взялся за ручку двери. Все равно пути назад уже не было – дверь номер четыре открывалась только в одну сторону. Фигурально выражаясь, разумеется. Наверное можно было сейчас вернуться к столу очкастого клерка и начать мямлить, что передумал, что решение было ошибочным, и что он слишком слабый и трусливый, чтобы великий Шварцланд принял его в свое лоно. И может быть даже этот клерк, грозно сверкнув очками, пожалеет бедного заблудшего мальчика, порвет бланк с печатью и отпустит Шпатца лететь на все четыре стороны, но… Но проверять он это, конечно же, не будет.
Дверь открылась. Длинное просторное помещение было заполнено рядами деревянных кресел с прямыми спинками. Часть из них была покрашена в синий, часть в зеленый и часть в серый. Зеленый сектор был забит ожидающими почти полностью. Все они были в рабочей одежде, шестеро сбились в кружок и играли в карты на потертом фанерном чемодане, один спал, заняв скамью во всю длину, а еще трое пытались его разбудить, чтобы освободить себе побольше места. Серый сектор был не столь популярен. На его скамейках расположились пятеро респектабельных господ в длинных пальто, тро читали газеты, двое тихо беседовали, попыхивая трубками для путешествий на люфтшиффах. В бюро, редакциях газет, архивах и библиотеках запрещалось курить открытые трубки и сигареты. Синий сектор был пуст.
– Имя? – Шпатц вздрогнул. Голос инспектора за конторкой был пронзительным, как сирена.
– Шпатц Грессель, – светловолосый протянул инспектору бланк. Тот схватил бумагу и стал изучать ее, шевеля губами. Пышные усы шевелились в такт. Инспектор был одет в темно-серую униформу с черной окантовкой и такую же фуражку. В петлицах – латунные солнца – знак департамента надзора. Возраста инспектор был весьма почтенного, Шпатц даже мысленно обозвал его стариканом.
Инспектор открыл гроссбух на синей закладке, медленно сделал запись, закрыл гроссбух. Извлек из-под конторки квадратную печать, подышал на нее и шлепнул на бланк.
– Синий сектор, – сказал он, возвращая бумагу Шпатцу.
– А что делать дальше?
– Ждать, – буркнул инспектор.
– Долго?
Но старикан в серой униформе уже уткнулся носом в конторку, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Шпатц пожал плечами и направился к неудобным даже на вид синим скамьям.
«Зеленые» замолчали и как по команде повернули головы, провожая его взглядами. Даже спавший проснулся. «Серые» тоже проявили интерес, но более сдержанный. Зеленые скамейки занимали наемные рабочие-иностранцы. Прямо из пограничного бюро их забирали работодатели – фабриканты или фермеры. Арбайтшайн – зеленые билеты в счастье – раздавали во всех крупных городах по субботам. На всех желающих их, разумеется, не хватало. Так что, разумеется, нашлись дельцы, продающие зеленые бумажки из-под полы. Схема была простая – на раздачу «путевок» являлись здоровые и сильные парни, у которых было больше шансов заполучить заветный билетик, а потом отдавали арбайтшайн нанимателю. Вряд ли чиновники Шварцланда были не в курсе этой схемы, но пресекать деятельность жуликов они не спешили. В сущности, им было наплевать, какими именно путями дешевая рабочая сила попадает на фабрики и плантации. Поток желающих не иссякал – и ладно. А сделал на этом деньги какой-то грязный делец или нет – неважно. «Зеленые» не имели никаких прав. Все время своего пребывания в Шварцланде они были обязаны носить униформу и здоровенный нагрудный знак. Зато через год они возвращались домой обеспеченными людьми.
Серый сектор был предназначен для торговцев и дипломатов. О них Шпатц знал гораздо меньше. Шварцланд очень скрупулезно и педантично выбирал людей, с которыми готов вести деловые переговоры. А сами избранные хранили свои секреты куда лучше охотников (успешных и не очень) за зелеными билетами.
Шпатц поерзал, стараясь устроиться поудобнее. Спинка идиотской лавочки была едва заметно наклонена вперед – при попытке откинуться на нее давила на лопатки. Седушка же была настолько узкой, что при попытке сдвинуться вперед, зад соскальзывал. «Может, прилечь?» – подумал Шпатц. Место позволяло, но гордость мешала. Так что приходилось терпеть.
Когда-то Вейсланд был обычным государством, одним из множества. Вел с переменным успехом пограничные конфликты, приторговывал с соседями, боролся с эпидемиями и босяцкими бунтами. Но примерно тридцать лет назад все изменилось. Династия прошлых кайзеров пресеклась, и на трон сел Зогг штамм Вальтерсгаузен. Вальтерсгаузены – родственники Фогельзангов, браки между ними запрещены. Тогда новоиспеченному кайзеру было девятнадцать. Аристократия сразу расслабилась. Юный кайзер выглядел отличным потенциальным донором для привилегий, поблажек и пожизненных пансионов. Но все оказалось не так просто…
Юный властитель вовсе не был ни мечтателем, ни дураком. Предприимчивые шантажисты и манипуляторы отправились на костры и виселицы, а в стране начались пугающие перемены. Для начала Вейсланд выпроводил всех иностранцев за границу – торговцев, путешественников, бездельников, шлюх и прочих личностей, которым не посчастливилось быть произведенными на свет в Вейсланде. Те, кому хватило ума по первому же требованию молча собрать вещички и убраться восвояси, остались в живых. За неповиновение, сопротивление или попытку нелегально остаться – казнили безо всяких разбирательств. Граница захлопнулась. Пять лет о происходящем в Вейсланде гуляли только слухи. Никто из соседей не знал толком, что за реформы затеял юный кайзер и его Камерады-советники. Момент был выбран очень верно – сопредельные державы были не в состоянии вооруженно возмущаться жестокой внутренней политикой нового лидера Вейсланда. Гром грянул пять лет спустя. Когда король существовавшего еще в те времена государства Аанерсгросс осмелел и решил захватить приграничную крепость Катцендорф. Она всегда была спорной, так что король посчитал, что самое время восстановить справедливость в свою пользу. И думал, что это будет легко.
Передовой отряд за пару часов занял пустовавший Катцендорф и водрузил на башне флаг Аанерсгросса. И пока ликующие солдаты вольготно располагались в заброшенных казармах новообретенной крепости, из облаков вынырнула диковинная гигантская штука в форме длинной положенной на бок капли – люфтшифф. А странные рупоры, развешанные в разных местах Катцендорфа вдруг ожили и заговорили механически искаженным мужским голосом, сообщая что «вы вторглись на земли Вейсланда, и у вас есть еще шанс покинуть незаконно занятую территорию, в ином случае это будет воспринято как начало военных действий».
Солдаты так обалдели, что с места никто, разумеется, не двинулся. А исполинская парусиновая капля люфтшиффа продолжала величественно спускаться все ниже и ниже. Кто-то из особо резвых солдат оторвал от стены громкоговоритель, отчего тот, разумеется, замолк, но из остальных голос продолжал звучать и действовать на нервы. Потом вместо заунывных увещеваний зазвучал обратный отсчет с десяти. На цифре один голос сменился шипением. Как будто открылись вентили. В углах под потолком заплясали бледные желто-зеленые призраки. Резкий незнакомый запах сначала заставлял закашляться, потом начинал жечь горло и выедать глаза. Катцендорф наполнился воплями и криками, но скоро все смолкло. Шипение тоже. Завователи на видели, как люфтшифф завис над надвратной башней Катцендорфа.. Не видели, как с опустившейся перед крепостью платформы стали деловито спрыгивать солдаты в коричневых комбинезонах, с капюшонами и жутковатых масках, закрывающих лица. Не видели, как их тела стаскивают в ровный штабель посреди двора…
Второй сюрприз ждал короля Аанерсгросса сразу вслед за первым. В тот самый момент, когда вейсландские солдаты подсчитывали тела погибших завоевателей, в Люхтстаде, столице Аанесгросса, посланник Вейсланда зачитывал гневное «ввиду вероломного нарушения границ и попытки захвата территории Вейсланда, мы, кайзер Зогг, вынуждены прибегнуть к помощи военной силы, чтобы защитить свои территории и интересы». Посланника, разумеется, убили, но королю Аанерсгросса это никак не помогло… Потому что грянула война.