Маски сбежавшей невесты

Нo после увиденного это показалось не убедительным. Εще и отсутствие магического письма подливало масла в огонь моих подозрений. Буквально — я чувствовала, что ещё немного, и моя огненная магия вырвется из-под контроля, разрушая и без того хрупкую маскировку. А если с Мэр действительно что-то случилось, мне надо было быть вдвойне, нет, втройне осторожной.

Вдох. Выдох.

— Эверли, — донесся до слуха успокаивающий голос Лорри. — Наверняка с Мэрион все в порядке. Все было ровно так, как она написала в письме — тайная любовь, поспешное бегство. Возможно, поначалу она и была влюблена в герцога, но едва выйдя замуж, разочаровалась. Может, он невыносимо храпит. Или разрешает гончим спать на хозяйской кровати. Или ужасно неряшлив, а его лощеный вид целиком заслуга камердинера и мастера иллюзий. Представь себе, каково это — после брачной ночи обнаружить рядом не мужчину мечты, а немытого храпящего монстра, да еще и окруженного не менее грязными псами. От такого ужаса любая сбежит без оглядки! Неудивительно, что браки герцога оказывались такими недолговечными. Вот жены и одна за другой.

— Одна за другой?

— Ρазве ты не знаешь? — в свою очередь удивилась Лоррейн. — За прошлый год уже…

Она умолкла, так и не назвав число, но что-то подсказывало мне, что речь шла вовсе не об одной юной леди, неосмотрительно выбравшей в мужья храпящего любителя собак. Да, мне доводилось слышать, что герцог был неудачлив в любви — о женщинах, раз за разом разбивавших лорду Голдену сердце, сплетничала вся Айона. Но катастрофические браки стали для меня ошеломляющей новостью.

Мэрион не упоминала о прошлой жизни супруга, и я предполагала, что герцог прежде уже был женат — один или, на худой конец, два раза — когда-то в далеком прошлом. И я не стала спрашивать. А следовало бы — об этом, да и о многом другом.

А теперь не у кого просить прощения за невнимательность и равнодушие.

В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Лорри рассеянно крутила в пальцах лупу, я терзала котенка, вышивая поверх рыжей шерстки черно-синий глаз, но взгляд детеныша получался таким несчастным, что самой хотелось разрыдаться.

— Ну, в общем, я уверена, что дело в невыносимом характере герцога Голдена, — наконец проговорила Лорри, но в нарочито жизнерадостном голосе отчетливо сквозило сомнение. — Вот и все. Ведь с остальными его бывшими женами все в порядке.

— Я не слышала ни об одной из них.

Лоррейн задумалась.

— Да? А ведь точно… мне казалось, мама знакома с кем-то… была. Но сейчас, если честно, я понятия не имею, где она… Но уверена, что бывшая леди Голден находится в прекрасном здравии вдали от дворцовой суеты где-нибудь на водах Бардена-на-Локли или в горах Альмерны. А может, уехала в Варравию, кажется, у нее там остались родственники.

— Можешь спросить у леди Хенсли где она?

— Увы, — Лорри вздохнула. — Пока письмо дойдет до нашего загородного поместья, мама напишет ответ и отошлет его императорской почтой, пройдет не меньше месяца. К тому же, папа настойчиво просил не беспокоить ее перед родами. И это всего одна жена герцога, а нам надо узнать обо всех.

— Может быть, кто-то упоминал их в светских хрониках?

— Ну конечно! — Лорри просияла. — Ни за что не поверю, чтобы газетчики упустили возможность обсудить новую сплетню о сиятельном герцоге. И я даже знаю, кто сможет нам помочь. Моя тетушка Тэмзин Вудверт, кузина матери, которая должна представлять меня ко двору. Она несколько лет жила в нашем поместье и немного занималась моим воспитанием. Леди Тэмзин ежедневно получала газеты и учила меня читать по светской и криминальной колонке из «Дейли Хроникл». Мы весело проводили время, пока брат, вернувшись с учебы, не потребовал, чтобы мне подобрали более подходящую гувернантку, чтобы «не забивать юную головку всякими глупостями, не подходящими для девиц с буйным воображением».

Я хихикнула. Вот уж действительно, брат оказался прав. Тетушкино воспитание явно повлияло на неокрепший ум молодой графини. Теперь стало ясно, откуда у Лоррейн такой интерес к расследованиям и дамским романам.

— Надо ее навестить, — решительно постановила Лорри. — В конце концов, бал дебютанток уже в конце недели, самое время обговорить с тетушкой детали моего представления. А заодно поспрашивать о делах при дворе. Εсли где-то происходило хоть что-то интересное, тетушка Тэмзин просто обязана быть в курсе. К тому же, у нас даже подарок есть, вот!

Лорри выхватила из моих рук пяльцы, не дав закончить последнего стежка. Придирчиво осмотрела со всех сторон и одобрительно улыбнулась.

— Чудесно! Подарим ей твои розы! Тетушка будет в восторге!

— Это должен был быть котенок, Лорри, — вздохнула я.

— Правда? — в зеленых глазах мелькнуло искреннее недоумение. Я мысленно смирилась с полным провалом рукоделия. Цветы так цветы. Лишь бы графине понравились. — Ну… ничего. Леди Тэмзин подслеповата, так что она вряд ли разглядит, что именно изображено на платке. Зато с душой, верно?

С этим я не могла не согласиться.

ГЛАВА 5

— Тетушка Тэмзин! — бодро прокричала Лоррейн, когда на второй стук в дверь личных покоев баронессы так никто и не откликнулся. — Это Лорри! Я хочу с вами поговорить!

— С чего ты решила, что она у себя? — я с сомнением покосилась на юную графиню. — Может, зайдем позже?

— Глупости, — отмахнулась Лоррейн. — После обеда тетушка всегда отдыхает за чтением. Наверное, просто надо постучать погромче.

Но не успела она как следует примериться к двери воздушной волной, как послышался перестук каблуков. Лорри торжествующе сверкнула глазами — «ну я же говорила». Шаги замерли за дверью, но открывать нам никто не спешил.

— Ты одна? — требовательно спросил голос баронессы.

— С Эверли.

— Хорошо.

Несколько секунд тишины — и дверь распахнулась. Камеристка, миловидная девица в темном платье с белым передником, пропустила нас внутрь.

— Леди Вудверт, — торжественно проговорила она. — К вам графиня Лоррейн Хенсли и мисс Эверли.

Я едва удержалась от изумленного вскрика. Из глубокого кресла поднялось… нечто. Снизу диковинное существо выглядело вполне прилично — темно-зеленое платье с синеватым отливом, несколько метров изящного кружева и тонкие белоснежные перчатки, обтягивавшие пухлые пальцы. Глубокий вырез открывал выдающуюся грудь. А выше…

Начиная от ключиц, кожу баронессы усеивали крохотные зеленые перышки. На шее они были не больше ногтя, но к щекам становились все длиннее и пышнее, пока не распускались на лбу и висках высоким плюмажем, напоминавшим павлиний хвост. Подбородок, нос, скулы — все было скрыто за непроницаемой маской, переливавшейся на свету всеми оттенками зеленого и синего. Лишь губы, полные и алые, и живые зеленые глаза, немного напоминавшие изумрудный взгляд Лорри, казались человеческими на странном и удивительном лице женщины-птицы.

Конечно же, все в Империи — и даже в нашем провинциальном приюте — знали, что при дворе не было принято показывать лица, и за три недели, проведенные на Дворцовом острове, я уже видела людей в масках. Но никогда — так близко, что можно было разглядеть каждое перышко. Над созданием масок трудились лучшие императорские стихийники и маги разума. Иллюзия была совершенной — представить, как выглядела под слоем пуха и перьев леди Тэмзин Вудверт, немолодая статс-дама, попавшая к императорскому двору ещё при матери Солнцеликого, было абсолютно невозможно.

Чего уж говорить о самом Императоре и его сиятельной супруге. «Солнцеликий» и «Луноликая» не были пустыми словами. Ослепляющий свет и камень силы, переливавшийся всеми цветами магии — вот и все, что мы знали о внешности правителя Айоны. Никто и никогда не видел Императора без маски. Да и для многих придворных карнавальные образы со временем стали сродни второй коже.

— Ты очень вовремя, моя милая Лоррейн, — плюмаж из павлиньих перьев качнулся, повторяя кивок баронессы. Леди Тэмзин благосклонно приняла платок с котенком и повелительно махнула рукой, приглашая нас устроиться на диване напротив. — Мне как раз доставили твою маску для дебютного выхода.