Инструктор

Сдыхает резервное энергопитание.

Кают-компания погружается во тьму.

Обращаюсь к Рэйдену:

Черный ящик уцелеет?

Я позаботился об этом.

Коридор заволакивает дымом и копотью. Глаза Мефодия слезятся, он кашляет. Интересно, он сгорит, задохнется в дыму или разобьется о поверхность воды?

Внезапно Мефодий удивляет.

Медальон Баланса на груди обреченного вспыхивает ярким оранжевым светом. Патриарх разводит руки и резким движением опускает вниз. Незримая сила артефакта сокрушает пуленепробиваемое стекло. В вихре осколков Мефодий проваливается вниз.

Летящее тело молниеносно уменьшается, сжавшись до размеров бесформенного черного пятна. Затем церковник превратился в точку.

До поверхности моря — сто пятьдесят метров.

В реальность вкручиваются мысли сенсея:

Ему не выжить. Разобьется о воду.

Разобьется. Если только не вложит остаток своих сил в кинетический щит.

И ведь вкладывает. На физическом плане видно, как кувыркающаяся между небом и водой фигурка начинает мягко светиться.

Разворачиваю «причины и следствия».

Вкачиваю туда столько эфира, сколько могу добыть за считанные секунды. Вмешиваюсь в события на пределе своих возможностей. Делаю так, чтобы падение Патриарха привело к его вознесению на дирижабль, починке стекла и отмене примененной техники. Это сложно — без мастерства Абсолюта не обойтись. И Рэйден всё понимает. Подхватывает развернутую редакцию, укрепляет взвесью, совершенствует детали. Уровень способности молниеносно повышается.

Больше эфира.

Больше взвеси.

Совместными усилиями мы разворачиваем время вспять. Мефодий «падает» вверх, втягивается в брюхо гондолы и зарастает тонированной плоскостью.

— Сидеть, — говорю я.

Эфирный вихрь подхватывает моего врага и швыряет на диван.

А в следующую секунду гремит взрыв.

Я наблюдаю за происходящим со стороны, зависнув в двухстах метрах над Азовом. Овоид похож на израненного кита, из утробы которого рвутся оранжево-красные языки пламени. Миг — и вся конструкция разлетается на куски в облаке великолепного саморазрушения. Металлические обломки выстреливают на сотни метров во все стороны. В небе распускается огненный цветок — достойный финал нашего противостояния.

Даже не хочется возвращаться.

Такая прелесть.

Вдосталь налюбовавшись катастрофой, я всё же открываю глаза. Еще не понимаю, где нахожусь и что меня окружает, но чувствую себя на все сто.

Лето еще можно спасти.

Глава 26

Проводив Сыроежкина на поезд, мы с Ариной вызвали такси.

На моей руке красовался новенький смарт-браслет последнего поколения. Планшет я тоже прикупил — надо же следить за развитием своего предприятия.

В разгаре — июль.

На Воронеж обрушилась лютая жара. Казалось, даже асфальт плавился под палящими солнечными лучами. Над улицами поднималось зыбкое марево. Студенты разъехались по домам, но занятия в моей школе продолжались несмотря ни на что. А вот Виталика пришлось отпустить. Ему надо подготовиться ко второму курсу в «Заратустре» и встретиться с внезапно нагрянувшими родителями. Последние недели Сыроежкины потратили на онлайн-общение в видеочатиках. Не знаю, о чем они там трещали, но предки моего друга вдруг решили проведать историческую родину. И сына заодно.

На дирижабль мой управляющий садиться не захотел.

Думаю, после нашего с учителем рейда в Азовское море, он пересмотрел свое отношение к самому «безопасному» транспорту на планете. Я пытался объяснить другу, что в мире корректировщиков безопасности нет от слова «совсем». Даже велосипед может стать смертельной ловушкой для своего владельца при грамотной «машинерии» в сочетании с «мёрфологией». Виталик без пререканий выслушал мою речь, а потом забронировал билет на поезд. Точнее — четыре билета. Чтобы исключить вероятность неприятных попутчиков. Да уж. Дружба со мной превращает людей в параноиков.

У моего управляющего много дел.

Все наши счета на биржах разблокированы. Естественно, мы понесли убытки от бездействия при непрерывном снижении курса биткоина. Затянувшийся медвежий тренд слизнул часть наших активов. Мы потеряли бы гораздо больше, но сказалась прозорливость Сыроежкина. Рубль и другие ведущие валюты укрепились на фоне кризиса с криптой. Акции ведущих технологических корпораций постоянно растут в цене. Я прекрасно себя чувствую, живя на дивиденды.

Когда приходит финансовое благополучие, начинаешь задумываться над большим.

Я задумался над развитием собственного рода, а в перспективе — клана. Тут есть варианты. Например, можно возродить Клан Когтей, следуя давней договоренности с Рэйденом. Мы будем самостоятельными и… бедными. Я уже понимаю, что крипта поднимется не в этом году. И, вероятно, не в следующем. А Константин Друцкий вновь намекнул, что хотел бы плотнее работать со мной в рамках клана. Намек был более чем прозрачным. Больше прав, больше активов, больше доверия и денег. Подозреваю, что такие намеки тесно связаны с моим положением правительственного консультанта. Если разыграть эту карту, можно подняться до небывалых высот. Минус в том, что лидерство уплывет из моих рук. Я буду главой рода, но все значимые клановые решения будет принимать Константин Федорович.

Есть и третий вариант.

Создать Клан корректировщиков в Сёгунате, после чего заключить пакт с Друцкими. Клан Тиба-Друцких станет международным. Я смогу укрепить влияние своих родичей в Стране Восходящего Солнца, взять на себя управление всеми японскими филиалами «Ижевских роботов» и расширить общую финансовую империю. Разумеется, будет война с конкурентами. Прежде всего — с именитыми родами, владеющими роботостроительными предприятиями. Я предвижу разборки и крупномасштабные столкновения, но без этого в реальности аристо не обойтись. Покой нам только снится.

А пока…

Надо уладить еще кое-какие вопросы.

Беспилотник, вызванный мной четыре минуты назад, повернул в сторону набережной.

— Куда это мы едем? — забеспокоилась Арина.

— Сейчас увидишь.

— Очередной сюрприз?

— Вроде того, — загадочно улыбнулся я.

Мы переселились из «Осенней радости» в просторную квартиру возле Екатерининского парка. С недавних пор я стал ленивым. Хочется спать чуть дольше, тратить на дорогу к Корпусу чуть меньше времени. И, разумеется, наслаждаться всеми преимуществами жизни в центре. Я могу себе это позволить, так почему бы и нет?

Квартира осталась по левую руку, а перед нами начали оформляться кварталы, примыкающие к Адмиралтейской площади.

— И что мы там забыли? — настаивала девушка.

— Прогуляемся в одно место.

— Какое?

— Запасись терпением, женщина.

Путь от вокзала до Адмиралтейства занял двадцать минут. Утро не то чтобы раннее, но до обеденных пробок еще далеко. Пару раз мы застревали на перекрестках, но беспилотник, управляемый нейросетью, отлично всё разруливал.

Старые дома расступились.

Машина выкатила на Адмиралтейскую площадь. Огромный полукруг, выложенный красным гранитом. По периметру — припаркованные черные монстры, принадлежащие местным чинам. Сама площадь пешеходная, ездить по ней запрещено. Этим вовсю пользуются скейтеры, роллеры и велосипедисты-экстремалы, коих в Империуме называют «лихачами». Я вижу стайки мальчишек и девчонок, нарезающих спирали в центре площади, у непонятных кубов, имитирующих корабельные надстройки.

Такси движется по периметру площади, старательно придерживаясь белой разметки.

Останавливаемся на бесплатной парковке справа от шпиля.

Расплачиваюсь, выхожу со своей стороны и услужливо подаю руку девушке. Арина с трудом сдерживает удивление — до сих пор я не заморачивался этикетом.

— Куда теперь?

Указываю на Адмиралтейство.

Вижу — заинтриговал.

Мы пересекаем парковку и вплотную приближаемся к монументальному комплексу у самого края набережной. Главное здание с колоннами было увенчано высоченным шпилем с морским флагом Империума. Днем шпиль блестел, отражая солнечные лучи, по ночам включалась подсветка. К величественному корпусу примыкали два приземистых крыла. Я уже знаю, что штаб командования имперского ВМФ занимает боковые пристройки. На первом и втором этажах расположен Военно-исторический музей, чуть выше — флотское училище, а на последнем этаже… то, ради чего я приехал.