Любимое и ненавистное

Эти мысли были ему приятны. Начинало темнеть, и Кел собрал свои вещи и поехал домой. Он чувствовал себя физически усталым, но совершенно счастливым. Он любил стрелять, хотя не знал, почему и с каких пор.

Вернувшись домой, Кел включил ноутбук и завёл новый файл в редакторе электронных таблиц. Он назвал его дневником и защитил паролем. На одном листе он перечислил всё, что ему нравилось за сегодняшний день, а на другой – то, что было ему неприятно. Получился внушительный список для одного дня. Осталось присвоить всему этому категории, которые он поместил на третий лист. Перечитав всё это, он понял, что вырисовывается какая-то закономерность. Он только не мог пока понять, какая. Он подпёр подбородок рукой и задумался. Он просто существовал. У него была работа, но он не помнил, как и когда устроился на неё, и как получил квалификацию. Он жил в неплохом доме недалеко от работы, но не помнил, как купил или унаследовал его. У него не было друзей. Он не знал даже, были ли у него родственники. Он просто не помнил их и не понимал, откуда он вообще знает эти понятия. Он встал и подошёл к зеркалу в ванной, чтобы посмотреть на себя.

– Ты хоть знаешь, кто ты и что ты? – спросил он отражение.

Ответить на вопрос он не успел, потому что в дверь позвонили. Кел подошёл к двери и осознал, что он старается не находиться напротив неё. Прямо перед ним на стене был прикреплён шкафчик, и он приоткрыл его дверцу. Под ней оказалась другая дверца, металлическая, с площадками для пальцев. Он приложил к ним руку. Дверца зажужжала, щёлкнула, и он ощутил, как она давит на его ладонь. Он убрал её, и подпружиненная дверца электронного сейфа открылась. За ней находился пистолет сорокового калибра с индикатором досланного патрона. Он был заряжен. Кел взглянул между полосками жалюзи. За дверью стоял человек, казавшийся знакомым. Он был в шортах и обтягивающей его пухлую фигуру спортивной майке, а на голове у него красовалась старая соломенная шляпа.

– Кажется, опасаться его нет необходимости, – подумал Кел и открыл дверь.

– Привет, Кел, – сказал незнакомец. – Мы тут спонтанно небольшую вечеринку организовали, жарим сардельки, булки с котлетами, сладкую кукурузу и всё такое. Если хочешь, присоединяйся, только захвати своё любимое пиво, а то у нас всего по нескольку банок на каждого, и на тебя может не хватить уже.

– А, конечно, сейчас иду! – ответил Кел. – Пиво не гарантирую, но что-нибудь принесу.

– Калитка заперта, но ты просто отпирай её и входи, – кивнул незнакомец и направился восвояси.

Кел проследил, куда тот пошёл. Мужчина пересёк лужайку по диагонали и зашёл прямо на двор соседнего дома.

– Мило, – подумал Кел. – Я не знаю, как зовут моего соседа, а он знает меня по имени и приглашает на вечеринку.

Взяв из холодильника неизвестно как оказавшееся там пиво и прозрачную коробку с миниатюрной морковью, цветной капустой и сельдереем, он направился вслед за соседом. За забором играл негромкий рок восьмидесятых, и несколько пар среднего возраста и старше сидели на садовых стульях вокруг барбекю и пары садовых столов. В воздухе витал запах недорогих сигарет и жареного мяса. Разговоры вертелись вокруг гольфа, лодок, рыбалки и отпусков в тропиках.

– О, как кстати, мы как раз прикончили всю закуску, – заметил сосед. – Кто не знает – это мой сосед Кел. Прошу любить и жаловать.

– Да мы все уже знаем его, Рик, – ответил со своего стула Даг. – Правда, люди?

Действительно, казалось, что Кела здесь знали все. Он же не знал никого, кроме Дага и теперь Рика. Собака Дага встала из тени под кустом тиса, подошла понюхать Кела, дала себя погладить, и довольная вернулась обратно. Он сел и поставил свои припасы на стол.

– Угощайтесь, кто желает, – сказал он. – Я выпью пару пива, а остальное на вас.

– Не зарекайся, мальчик, – заметила самая молодая из женщин, вынув изо рта сигарету и выпустив вверх струю дыма. – Рик только что поджарил потрясающие сардельки под медовым и чесночным соусом, а с пивом они просто улетают. Ну, пиво с ними улетает, я имела в виду.

Вскоре Кел выяснил, что только одна пара приехала за полчаса езды отсюда, а остальные пришли пешком с соседних улиц. Почти все они работали в той или иной компании в той же промышленной зоне, что и он. Это была спокойная, ни к чему не обязывавшая вечеринка по-семейному, которые в этих небольших городках происходили много и часто. Болтать с ними было приятно, но Кел заметил, что всё время от прихода и до того, как все принялись расходиться, он просидел, цедя одну и ту же банку пива, крошечными глоточками. Пиво он терпеть не мог, но надо было поддерживать атмосферу.

– Если я его на дух не выношу, то что оно делает в моём холодильнике? – подумал он. – А, кажется, я знаю. Для них, на случай если кто-нибудь зайдёт поболтать.

Когда затемно он собрался домой, то решил добавить это наблюдение в дневник. Однако, ему помешали. Та же самая женщина, которая сидела напротив него и курила сигарету за сигаретой, окликнула его, когда он ступил с соседской лужайки на свою.

– Ты по-прежнему живёшь совсем один, Кел? – спросила она.

– Да, ничего не изменилось, – ответил он, как ни в чём ни бывало.

– Не против, если я зайду? – спросила она.

– Заходи, если тебе некуда спешить.

– О, спешить мне точно некуда, – улыбнулась она.

Обойдя живую изгородь, она чуть не споткнулась, и он подхватил её за руку.

– А я была уверена, что пиво уже выветрилось, – хрипловато рассмеялась она.

Они поднялись на крыльцо, и Кел впустил её в дом, сначала протянув руку сквозь дверь и незаметно захлопнув шкафчик возле неё. Она ничего не заметила, и они вошли в прихожую.

– Ты в каком настроении сегодня? – спросил Кел. – Чего хочешь делать или не делать?

– Я бы выпила виски со льдом, – сказала она. – Уж чего мне не хочется, так это ехать домой. Так что, если ты меня не прогонишь, я бы напросилась остаться у тебя. Не на диване, конечно же.

Кел задумался. С одной стороны, он её вообще не знал, она была старше его лет на пять, и он представления не имел, были ли у него виски и лёд. Ему стало так смешно от этого, что он решил наплевать на все эти соображения и выяснить. Они прошли в гостиную, и в серванте за стеклом он увидел на три четверти полную бутылку Южного виски. От одного её вида его покоробило. Видимо, он одинаково не переносил любое спиртное. Он поставил бутылку на стол, взял из шкафа два стакана и заглянул в морозилку. Там действительно стояли две формы со льдом. Кинув по четыре кубика в каждый стакан, он налил туда немного рыжеватой жидкости и подал один из них гостье.

– Устраивайся, где хочешь, – сказал он.

– Курить по-прежнему нельзя? – спросила она.

– Как я и сказал, тут всё без изменений, – ответил он.

– И у меня тоже, – весело ответила она. – Вольная, как птица, ни забот, ни хлопот.

Кел сел на диван, и она подошла и села рядом.

– Наше здоровье, – сказала она и коснулась стаканом его стакана.

Она отхлебнула виски. Кел тоже сделал глоток, поставил стакан и повернулся к ней вполоборота. Он погладил её по шее и запустил пальцы в волосы у неё на затылке. Она тоже повернулась в его сторону, согнув ногу и положив её поверх его ноги.

– Как тебя зовут? – спросил он, поглаживая её колено.

– Вот это номер! – рассмеялась она. – Ты не помнишь?

– Убей, не помню, – сказал он. – Но если ты мне напомнишь, то уже не забуду.

– Трэ́йси, – ответила она. – Меня зовут Трэйси Робишо́.

– Ты из Луизианы? – спросил Кел.

– Ты и этого не помнишь? Я местная, из Джорджии, но мои предки были кэйджунами.

– Я это и имел в виду, – выкрутился Кел. – У тебя креольская фамилия.

– Ладно, мы же не за этим сидим здесь, рядом.

– Уж конечно, не чтобы копаться в родословных.

– Тогда пошли? – предложила она, вставая. – Тебе же завтра на работу рано вставать.

– Да, вставать надо рано, – ответил Кел и подумал: – Она и это знает. Кажется, все вокруг меня знают обо мне гораздо больше, чем я сам, включая незнакомцев. Это ненормально.