Дьявольский рейс

Анна Луна

Дьявольский рейс

Пролог

Уже пять дней Рыжик был в коме

Юноше сделали операцию по удалению гематомы мозга, и в сознание он еще не пришел. Все эти дни Лена находилась рядом. Она протирала влажными салфетками исхудавшее юное лицо, слабое и такое беззащитное сейчас, тонкими пальцами поправляла больничное одеяло и осторожно клала на него прозрачные, в едва заметных золотистых крапинках руки больного.

Окружающие не знали, кем приходится эта безмолвная женщина пареньку. Работники стационара видели, что ее навещают муж и сын. Склонив головы, они в чем-то долго убеждали ее в коридоре. Пробегающие мимо медсестры смотрели на сосредоточенные лица посетителей, слышали приглушенный разговор и понимали: родные пытаются увести ее домой.

Но Лена не поддавалась на уговоры. Она только молча качала головой в знак согласия, потом забирала принесенную ей еду и сменную одежду и снова уходила в палату.

Работникам нейрохирургического отделения женщина казалась странной и даже немного тронутой. Об этом они часто шептались, когда пили чай. Лена иногда слышала их неосторожные высказывания, но не реагировала на злословие. Она заходила в бытовку, здоровалась кивком с отдыхающими там сестрами и врачами, брала ведро и швабру и шла в реанимацию.

Эти пять дней она мыла, чистила и убирала за больными, не брезгуя никакой работой. Главное – не навредить, чтобы у сотрудников больницы не появился повод ее прогнать. Забинтованную руку женщина старательно прятала в розовую перчатку для уборки. Но к вечеру та начинала ныть. Лена выпивала таблетку обезболивающего и забывала на несколько часов о раненой руке.

Ночью, как правило, дремала рядом с кроватью Рыжика, просыпаясь от каждого шороха в надежде, что он пришел в себя. Но все было как всегда: тихо сновали медсестры, выполняя свою работу с больными, заходили врачи во время осмотра. Ладонь Рыжика, которую держала в руках Лена, по-прежнему была неподвижна.

Здесь не раздавалось громких звуков, не звучал смех, и не было ярких красок. Белые простыни, стены, униформа врачей, халаты обслуживающего персонала, жалюзи… Лишь мелькающие розовые руки Лены вносили какое-то разнообразие в застывшую атмосферу реанимации. Все правильно: ничто не должно нарушать покой и тишину лежащих здесь больных.

Когда приходил Сергей Иванович, врач Рыжика, Лена с надеждой и болью вскидывала на него уставшие глаза, но слышала неутешительный ответ:

– Пока ничем вас, Леночка, порадовать не могу. Остается молиться, чтобы он пришел в себя. Субдуральная гематома – это вам не шутки, тем более, наверняка не сразу была оказана помощь. Сколько часов он был еще в сознании и активно двигался?

Лена махала кистью руки из стороны в сторону и показывала два пальца (означало «приблизительно, два часа»).

– Вот видите, все это время накопившаяся кровь давила на мозг, калечила его, поэтому и восстановление идет медленно.

Так они беседовали каждый день: Сергей Иванович объяснял, успокаивал, обнадеживал. Лена внимательно слушала, чтобы не пропустить важную информацию, соглашалась и лишь изредка что-то показывала жестами: увы, пока по-другому она объясняться не могла.

Много дум роилось в ее голове: что делать дальше, куда двигаться, как вернуть свою жизнь в привычное русло?  Но одна мысль постоянно возвращала ее в тот страшный день…

Глава 1

Субботним вечером Вадик Макаров привез друзей на дачу. Их было пятеро: трое парней и две девушки. Общались давно, так как жили в одном доме, ходили в соседний лицей, а Вадик с Олей еще и сидели за одной партой почти десять лет.

Казалось, они знали друг о друге все: обожаемую каждым музыкальную группу, любимое мороженое и даже фирму их футболок и кроссовок. Друзья вместе ходили в кино, на каток, в тренажерный зал и бассейн. Летом загорали на пляже и купались в Онежском озере, соревнуясь, кто дольше продержится в ледяной воде.

Друзья читали одни и те же книги и яростно их обсуждали, и каждый доказывал, что его мнение – самое правильное. Вадик и Оля увлекались бальными танцами, а Марина, Сергей и рыжий Петька ходили на их конкурсы и выступления в качестве поддержки. Когда у футбольной команды, в которой играл Сергей, были соревнования, компания перемещалась на стадион и болела за товарища. И так же дружно, всем «гамузом», шли они выручать вечно попадавшего в какой-нибудь переплет Петьку.

Лидером их группы был Вадим – дьявольски привлекательный рослый брюнет, с выразительными шоколадными глазами. Умный, начитанный и рассудительный, он притягивал внимание не только девчонок, но и парней – в лучшем смысле этого слова…

В школе хотели с ним дружить все: одноклассники подходили с вопросами по домашнему заданию, девушки интересовались увлечениями Вадика, чтобы потом блеснуть при случае эрудицией, а районная шпана при встрече почтительно здоровалась за руку. Вадим немного свысока, снисходительно обращался с почитателями.

– Хай, Бро! – говорил он, насмешливо прищуривая карие глаза, опушенные мохнатыми ресницами. – Как оно, ничего?

Однако родной «банде» никогда не изменял и новых людей туда не допускал – это было святое!

Особую зависть у школьных барышень вызывала его крепкая дружба с Олей, приятной, стройной блондинкой. Девушка, с точки зрения завистливых одноклассниц, ничем особенным не выделялась.

– Подумаешь, учится хорошо! Так и мы не дурочки», – обиженно говорила одна из поклонниц Вадика. – Таланта нет никакого, а лучшего парня лицея отхватить умудрилась.

– Конечно, она миленькая, так и это не новость. Таких красоток вокруг полно, я тоже парням нравлюсь, – поддерживала ее другая.

Ворчали тихонько, наблюдая за сладкой парочкой из углов школьного коридора, но устроить с девушкой разборки боялись: знали, Вадим никому не простит неуважительного обращения с подругой.

Когда друзья окончили школу, их жизненные пути разошлись, но общаться они не перестали, и как только выдавалась такая возможность, собирались вместе. В это лето как раз так и сложилось, что они почти одновременно успешно сдали последний экзамен сессии. Девушки, Оля и Марина, окончили третий курс экономического факультета и весьма гордились тем, что справились с тяжелейшим зачетом по зарубежной экономике. Вадик, обучаясь на медицинском факультете, грезил о хирургии, находясь под впечатлением от прочитанной в детстве трилогии Юрия Германа о враче Володьке Устименко. Из другого города приехал Сергей, учившийся в летном институте.

Рыжий Петька Степанов в их команде был белой вороной. Он работал слесарем в автомастерской и колеса машинам крутил весело, с огоньком, шуткой-прибауткой. Когда Петю спрашивали, почему он не поступил в университет, тот вопросом на вопрос со смешком отвечал:

– Сначала скажи, зачем все хотят высшее образование получить?! Чтобы потом работать уборщицами и сантехниками? Я сразу понял, где мое место, и не стал баловаться с «вышкой». Ха-ха-ха. Вот деньжат подзаработаю, а там видно будет.

На самом деле Степанов никуда вовремя не поступил не потому, что был глупее остальных. Нет. Так сложились обстоятельства, которые и повернули его жизнь в рабочее русло.

Рыжик, так звали Петра друзья, был худеньким юношей с легкими веснушками на коже. Внешность довольно обычная, но обманчивая, до той минуты, пока он не начинал улыбаться. Еще Лев Толстой писал, что у некоторых людей улыбка освещает лица и делает их прекрасными.

Это как раз про Петьку. Стоило парню засмеяться, как лицо его преображалось: от белых и слегка неровных зубов будто исходило свечение, а на щеках появлялись привлекательные луночки.

Петр прекрасно знал о действии своей улыбки на людей, особенно на девушек, и ловко этим пользовался. Сообразительный Рыжик посылал им «выстрелы» из ямочек. Он вставлял туда два пальца, сложенных для щелчка, резко выпрямлял указательный и делал эффектный «щелк» в сторону какой-нибудь красавицы. Жест производил неотразимое впечатление, и все начинали улыбаться.