Страница 5 из 53
Тем не менее опасность того, что мы будем терять время, закрывая двери в комнаты, которые вскоре перестанут существовать, вполне реальна. Беспрецедентный характер надзорного капитализма позволяет ему избегать систематического противодействия, потому что его нельзя адекватно описать в рамках существующих понятий. Чтобы оспорить практики надзорного капитализма, мы прибегаем к таким категориям, как «монополия» или «неприкосновенность частной жизни». И хотя все это жизненно важные вопросы, и даже в тех случаях, когда операции надзорного капитализма действительно являются монополистическими и представляют угрозу личной сфере, эти привычные категории тем не менее не в состоянии распознать и оспорить наиболее важные и беспрецедентные факты этого нового режима.
Продолжит ли надзорный капитализм свою нынешнюю траекторию, чтобы стать доминирующей логикой накопления нашего века, или, в масштабе вечности, окажется всего лишь зубастой птицей: устрашающей, но в конечном итоге обреченной на гибель тупиковой ветвью в долгом развитии капитализма? Если он обречен, то что сделает его таковым? Что потребуется для создания эффективной вакцины?
Каждая вакцина начинается с тщательного изучения болезни, с которой предстоит бороться. Эта книга – путешествие, в котором мы столкнемся со всем тем странным, оригинальным и даже невообразимым, что есть в надзорном капитализме. Ее вдохновляло убеждение, что если мы хотим постичь беспрецедентное, в качестве необходимой прелюдии к эффективному противостоянию, то необходимы свежие наблюдения, анализ и новый язык. В следующих главах будут рассмотрены конкретные условия, которые позволили укорениться и расцвести надзорному капитализму, а также «законы движения», управляющие работой и ростом этой формы рынка – его основополагающие механизмы, экономические императивы, экономика предложения, властное устройство и принципы социального упорядочения. Двери нужно закрыть, но давайте сначала убедимся, что это правильные двери.
V. Кукловод, не марионетка
Наша попытка противостояния беспрецедентному начинается с понимания того, что надо охотиться за кукловодом, а не за марионеткой. Первая проблема, стоящая на пути понимания, – это смешение надзорного капитализма и технологий, которые он использует. Надзорный капитализм – не технология; это логика, одушевляющая технологию и приводящая ее в действие. Надзорный капитализм – это рыночная форма, которая невообразима вне цифровой среды, но она не равна «цифре». Как мы видели в истории с «Осведомленным домом» и как снова увидим в главе 2, цифровая реальность может принимать различные формы в зависимости от социальной и экономической логики, которая дает ей жизнь. Капитализм, а не технология устанавливает цену подчинения и беспомощности.
Тот факт, что надзорный капитализм – это логика действия, а не технология, – момент жизненно важный, потому что надзорные капиталисты хотят, чтобы мы думали, что их практики являются неизбежным выражением технологий, которые они используют. Например, в 2009 году общественность впервые узнала, что Google хранит наши истории поиска без ограничений по времени: данные, которые доступны в качестве сырья, также доступны спецслужбам и правоохранительным органам. Отвечая на вопрос об этих практиках, бывший генеральный директор корпорации Эрик Шмидт размышлял:
Реальность такова, что поисковые системы, включая Google, в течение какого-то времени сохраняют эту информацию[16].
На самом деле, хранят информацию не поисковые системы, информацию хранит надзорный капитализм. Заявление Шмидта – классическая подтасовка, которая вводит публику в заблуждение, смешивая в одну кучу коммерческие императивы и технологическую необходимость. Оно маскирует вполне конкретные практики надзорного капитализма и конкретные решения, которые задают работу поисковика Google. Самое главное, практики надзорного капитализма преподносятся как нечто неизбежное, хотя на самом деле это тщательно рассчитанные и щедро финансируемые механизмы для продвижения поставленных им перед собой коммерческих целей. Мы подробно рассмотрим эти представления о «неизбежности» в главе 7. Пока достаточно сказать, что, несмотря на всю футуристическую изощренность цифровых инноваций, риторика компаний надзорного капитализма не слишком отличается от идей, некогда увековеченных в девизе Всемирной выставки в Чикаго в 1933 году: «Наука открывает – Промышленность внедряет – Человек приспосабливается».
Чтобы оспаривать подобные утверждения о технологической неизбежности, мы должны установить свои ориентиры. Мы не можем оценить нынешнюю траекторию информационной цивилизации без четкого понимания того, что технология никогда не была и не может быть вещью в себе, изолированной от экономики и общества. Это значит, что технологической неизбежности не существует. Технология – это всегда экономическое средство, а не самоцель: в наше время ДНК технологий уже изначально задается тем, что социолог Макс Вебер назвал «экономической ориентацией».
Экономические цели, по наблюдению Вебера, всегда являются неотъемлемой частью развития и внедрения технологий. «Экономическое действие» определяет цели, а технология обеспечивает «соответствующие средства». По словам Вебера,
экономическая ориентация сегодняшнего так называемого технологического развития на получение прибыли является одним из коренных фактов истории техники[17].
В современном капиталистическом обществе технология была, есть и всегда будет выражением экономических целей, которые приводят ее в действие. Попробуйте удалить слово «технология» из вашего словаря, и вы увидите, как быстро обнажаются цели капитализма.
Надзорный капитализм использует множество технологий, но его нельзя приравнять ни к одной из них. Его операции могут использовать платформы, но эти операции не совпадают с этими платформами. Он использует машинный интеллект, но не сводится к этим машинам. Он производит алгоритмы и опирается на них, но он не тождественен этим алгоритмам. Уникальные экономические императивы надзорного капитализма – это те кукловоды, которые прячутся за занавесом, приводя в действие машины и задавая им направление. Эти императивы, если позволить себе еще одну метафору, подобны мягким тканям тела, которые не видны в рентгеновских лучах, но на самом деле соединяют мышцы с костями. Мы не первые, кто стал жертвой технологической иллюзии. Это старый сюжет общественной мысли, старый, как троянский конь. Несмотря на это, каждое поколение увязает в этих зыбучих песках, забывая, что технология есть выражение иных интересов. В современную эпоху это означает, что интересы капитала, а сегодня именно надзорного капитала, управляют цифровой средой и прокладывают нашу траекторию в будущее. Наша цель в этой книге состоит в том, чтобы выявить законы надзорного капитализма, спрятанные в сегодняшних экзотических троянских конях, что возвращает нас к извечным вопросам, к тому, как они связаны с нашими жизнями, нашими обществами и нашей цивилизацией.
Мы уже стояли над подобной пропастью. «Мы уже давно спотыкаемся, пытаясь управлять новой цивилизацией по-старому, но мы должны начать создавать этот мир заново». Это 1912 год, Томас Эдисон излагает свое видение новой индустриальной цивилизации в письме Генри Форду. Эдисона беспокоило, что потенциал индустриализма, который можно поставить на службу прогрессу человечества, будет подорван цепкой властью «баронов-разбойников» и монополистической экономикой, царившей в их уделах. Его возмущали «расточительность» и «жестокость» американского капитализма:
Наше производство, наши фабричные законы, наши благотворительные организации, наши отношения между капиталом и трудом, наше распределение – все неправильно, все впустую.
И Эдисон, и Форд понимали, что современная индустриальная цивилизация, на которую они возлагали такие надежды, кренится в сторону бездны, в которой – страдания для большинства и процветание для избранных.
16
Jared Newman, “Google’s Schmidt Roasted for Privacy Comments,” PCWorld, December 11, 2009, http://www.pcworld.com/article/184446/googles_schmidt_roasted_for_privacy_comments.html.
17
Max Weber, Economy and Society: An Outline of Interpretive Sociology (Berkeley, CA: University of California Press, 1978), 1:67; Макс Вебер, Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии (Москва: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016), 1: 116.