Искра. Судьбе вопреки

Я уже говорила, что чувство юмора у этого Григория средненькое такое?

В крематорий. Ага. Славненько поплясала. Зато рядом с фетом Сайонеллом смогу себе местечко забронировать…

Григорий исчез так же неожиданно, как и появился. Снял перчатки, бросил в ведро и вышел из кабинета, ни с кем не прощаясь. Перевела взгляд на Лоби, до конца не осознавая, что произошло. Я столько раз видела, как людям сообщали о том, что они смертельно больны или о том, что им необходима операция, но никогда не задумывалась, каково эту новость воспринимать. Когда работаешь в больнице, неважно кем, когда каждый день видишь чужие страдания, сердцем черствеешь. Начинаешь воспринимать мир как место, где нет добра и справедливости. Тут, на самом деле, свихнуться в два счета можно. Да и, если хорошенько поглядеть, Григорий, похоже, уже катится куда-то в пропасть под названием шизофрения, однако же на его счету множество успешно проведенных операций и это факт. Он лучший из лучших в девятом дистрикте и мне повезло, что резать меня будет он. Резать. Как свинину или колбаску… Ветчина «дистриктская». Вкусная, поговаривают…

– Я ведь просто… поскользнулась!

– Скажи спасибо бывшей своего балетмейстера. Но, если хочешь мой совет…

– Я буду танцевать!

Лоби улыбнулась и терпеливо повторила:

– Если хочешь мой совет, то пригласи на всякий случай того, кто заменит тебя на сцене. И держи планшет поблизости. Или кого-то, кто при случае наберет меня, чтобы мы подготовили операционную. Но ты рискуешь, Ланни. Стоит оно того?

– Стоит. Еще как стоит! И ты что-то хотела сказать об Оуэне.

Она тяжело вздохнула. Но, за что любила подругу, никогда не сгущала краски, но при этом и не приукрашивала.

– Ему хуже. Руки полностью утратили чувствительность. Скоро болезнь доберется до легких.

А это значит, что понадобится аппарат для поддержки дыхания. Конечно, сегодня они компактные и помещаются даже в рюкзаке, но вопрос не в размере техники и ее весе, вопрос в том, сколько у нас осталось дней с Оуэном. По щекам скатились слезы, а я помотала головой. Не хочу. Нет. Я даже думать об этом не стану.

– Ланни, эй! Ну что ты? Это же просто пациент.

– Это не просто пациент, Лоби! Фет Сайонелл он…

– Подожди… Пятый дистрикт. Ты что же, думаешь он…

Брови подруги поползли вверх от догадки. Я лишь кивнула, сдерживая рвущийся наружу всхлип, и уткнулась в плечо подошедшей подруги. Она прижимала меня к себе и гладила по волосам, пытаясь успокоить:

– Ох, дорогая. Мне так жаль, что все… все так сложно.

– Теперь ты понимаешь, почему мне важно выступить завтра?

– Мы справимся, – она обхватила мое лицо руками, чтобы посмотреть в глаза. Затем вытерла мои слезы тыльной стороной ладони и спокойно повторила. – Справимся. Вместе. Я останусь с тобой, Ландрин. И поддержу, когда все случится. Но ты должна быть сильной. Ради Тана и Альби. Они знают?

– Я не решилась им рассказать. Я и сама до конца не уверена, но вряд ли это может быть совпадением. А проверять не хочу. Узнавать не хочу. Потому что тогда мне нужно будет его ненавидеть, а я не могу, у меня слишком мало времени, чтобы ненавидеть его.

– Стоп, – строго приказала Лоби. – Ему меньше всего сейчас нужны твои слезы. Переживания отбирают драгоценные минуты его жизни. Успокойся, приведи себя в порядок и иди к нему. Он как раз заказал обед для двоих. Ждет тебя.

– Я не заслужила вас. Ни твоей дружбы, ни Тана с Альби.

– Если бы не ты, меня бы здесь сейчас не было. Я бы так и осталась мыть посуду в дешевой забегаловке. Я бы не познакомилась с мужем. И уж тем более я бы не получила шанс стать матерью. Мне до конца жизни не отплатить тебе за это.

Я утерла остатки слез и улыбнулась. Поддержка Лоби оказалась как нельзя кстати.

Быстро поправила прическу, припудрила щеки и в палату фета Сайонелла заходила, источая сияние если не летнего солнца, то хотя бы самой яркой утренней звезды.

– Оуэн, добрый день!

– Добрый ли? – он строго приподнял бровь и кивнул на пустующий стул за обеденным столом.

Вот так-так. Надеялась на теплый прием, а тут даже не сквознячок, тут целая пурга.

Села рядом с мужчиной и, взяв ложку, аккуратно зачерпнула желто-оранжевый суп-пюре. Оуэн с благодарностью воспользовался моей помощью и поделился причиной недовольства.

– Фет Барский показал последние новости. Телепатовизор пришелся ему по душе. Удивительно, но мы нашли способ общаться при помощи него.

Вот. А говорят, что болезнь Торкинсона неизлечима! Живет ведь фет Барский уже три недели! Конечно, исключительно за счет аппаратов и бешеных доз обезболивающего, но живет же.

– Да уж. Угораздило один раз попасться с Хартманом и пресса теперь никак не может оставить меня в покое! – угостила мужчину еще парой ложек супа и промокнула его губы салфеткой.

– У этого есть разумное объяснение?

– Даже два! Мы с Максимилианом встречаемся! И второе – это была репетиция балета и только.

– Встречаетесь? – от ложки супа отказался, а теплые васильковые глаза покрылись инеем. Натурально так. – А как же Харви?

– Вы правда хотите об этом поговорить?

– Мне не безразлична твоя судьба, если ты еще не поняла.

– Харви вам не нравился, и вы просили присмотреться к Максу. Я присмотрелась. Разглядела замечательного мужчину. Он надежный, я в нем уверена, с ним удобно и комфортно…

– Надежный, удобно, комфортно… Это описание хорошего дивана или нового волара, а не любимого мужчины.

– Я уже поняла, что все эти искры, дрожащие коленки и огонь по венам яйца выеденного не стоят. Они пройдут и что мне останется? Человек, который меня не ценит?

– Не ценит ли?

– Не понимаю. Вы же были за Ронхарского. Что изменилось?

– Кто я такой, чтобы диктовать тебе, что и к кому чувствовать? – грустно улыбнулся он. – Ты ведь не любишь этого балетмейстера.

– Нет. Не люблю. Но многие семьи, крепкие, между прочим, строятся не на любви, а на… уважении, – я задумалась, представив себе семью, как своего рода сделку. Покупку там предприятия или завода. Грустно как-то. Тоскливо. Но зато надежно и стабильно.

– Уважении, – повторил фет Сайонелл и скривился, словно в его супе крошкоед потоптался. – Семья должна строиться на любви. На уважении строится дружба.

Друг по койке? Тоже вариант…

– Что между вами произошло? Я тебя неплохо изучил, Александрин. Ты не позволила бы себе такое поведение с другим мужчиной, не случись что-то действительно серьезное.

– Вы слишком проницательны и порой меня это пугает! – я отправила Оуэну в рот еще одну ложку супа и, подчистив тарелку, следом другую.

– Ты мне зубы не заговаривай, – беззлобно пригрозил он.

– Хорошо. У меня состоялась очень познавательная беседа с невестой Харви, которая привела аргументы, по которым мне следует его забыть.

– Слушаю.

– Э-э… Ну, как бы… Хорошо, – я отставила суп и придвинула Оуэну тарелку со вторым блюдом. Аккуратно отрезала кусочек мяса и поднесла к его сухим губам. – Альби неудачно пошутила и отправила Хартману смс. С признанием. От моего имени. А он вместо ответа прислал мне беременную невесту с угрозами. Это уже не хилая такая причина оставить в покое чужого мужчину.

– И ты решила, что удобнее и приятнее поверить Зейде, чем Харви? Постой. С Харви ты даже и не разговаривала. Разве я не прав?

– Удобнее? Приятнее? – я возмутилась. – Что приятного в новости о беременности невесты человека, которого я…

Осеклась на полуслове, а глаза вдруг защипало.

– Да чтоб меня дохлогрызки заживо сожрали! – замерла, осознавая свои настоящие чувства к Хартману. К этому Ползучему Великородию. Моему! Моему Великогаду! – Оуэн, у них ребенок будет! – произнесла тихо-тихо. Мужчина ослабшими руками притянул меня к себе и неуверенно погладил по голове. – О чем тут можно разговаривать? Об имени их будущего сына? Или мне в няни напроситься?

– Конечно, куда спокойнее сделать выводы, основываясь на слухах и жалеть себя, чем набраться смелости и поговорить с человеком, который тебе по-настоящему важен.