Мрачные сны Атросити

Испытывать радость в тюремном заточении было странно, и все же Ива приободрилась, когда ее перевезли с западного тюремного острова на северо-западный. Конечно, на прошлом месте остались те, к кому она успела привыкнуть. Несчастные заключенные видели в ней чудо и старались всеми силами поддерживать ее. И всегда радостно приветствовали, когда она шла по коридорам в столовую. Но там не было нормальной медицины, такой необходимой в этот трудный и странный период. Зато тюремщики относились к заключенным лучше, иногда даже по-свойски, общались и время от времени давали за обедом чуть больше положенного. А Иву называли мамулей.

Северо-западный остров встречал новоприбывших со всей суровостью и неприветливостью. Когда Иву везли в грузовике через автоматические ворота, она поняла, что теперь о побеге и думать не стоит. Впрочем, куда ей бежать с таким пузом? А когда ее поселили не в стандартную камеру с нарами и кучей соседей, а в отдельную, да еще и с Мередит — она испытала почти что счастье. С каждым днем ей становилось все тяжелее и страшнее, она не знала, что ее ждет, когда ребенок в ее животе станет достаточно большим. Но в хороших условиях ей стало спокойнее. И Мередит, зрелая женщина, некогда бывшая хирургом и осужденная за тайное лечение беглого преступника, внушала доверие и надежду. Она поглядывала за Ивой, помогала ей, и Ива начинала верить, что все будет хорошо. Хотя по ночам ее терзали страхи: что будет с ребенком, когда он появится на свет? В такие моменты она плакала и думала о том, что лучше бы он не рос и остался в ее животе.

— Наверное, ты по ней очень скучаешь? — спросила Ива после задумчивого молчания.

— Очень.

— Ты задумывалась о том, чтобы сбежать и найти ее?

— Нет, — неожиданно резко ответила Мередит, после чего пересела на свою койку.

— Почему? — удивилась Ива.

Соседка хмуро глянула на нее.

— Это глупо. Отсюда невозможно убежать. С моими-то коленями уж точно.

— Нет, ну правда? Даже ни разу об этом не подумала?

— Иногда думаю, — Мередит отвернулась, пряча глаза. — Думаю, как сильно хотела бы с ней увидеться. И потом сразу же вспоминаю, что именно Мона сдала меня полиции.

— Мона? — Ива не поверила своим ушам. — Полиции? Но зачем?

— Да ты сама все знаешь, уж не за печкой жила все эти годы, — Мередит как-то нервно сжалась, ее даже дрожь прошибла едва заметная. — Время такое было, когда найти у ближнего изъян считалось почти что профессиональным достижением. И ей очень хотелось повышения на работе… Каждому свое счастье, Ива. Каждому свое. Так что никуда я отсюда не побегу.

Ива не нашлась, что сказать. Ей стало не по себе. Она напряженно положила руку на живот: вдруг ее ребенок вырастет не очень хорошим человеком? Как Мона, предавшая свою мать. Ива почувствовала, что ей становится дурно, но она тут же стала прогонять плохие мысли. В жизни может произойти всякое, к чему бояться того, чего нет и чего, вероятно, никогда не будет?

Она уже любила его всем сердцем, хотя вообще не представляла, как он выглядит. Любила, как чудо, как то, что рушит ее одиночество. И хотя из-за него она попала в тюрьму, дитя она в этом не винила. А иногда даже начинала мечтать, на кого он будет больше похож: на Марка или на нее? Эти мечты составляли теперь ее жизнь.

Мередит вдруг тихо запела красивым, хоть и слегка хриплым голосом:

Ива почувствовала, как по ее щеке катится теплая слеза.

Марк до сих пор не мог оправиться, хотя уже несколько дней скитался по лесам северо-западного острова. Он ходил как в бреду, борясь с непрошенными мыслями. То и дело в голову лезли страшные образы катастрофы, которую он даже не видел. Воображение упрямо рисовало ему картины, одни страшнее других. Марку помог укрыться на судне пожилой моряк, которого удалось разжалобить, и потом с его же слов он узнал про гибель красноглазой девушки. Про появление Зверя старик тоже рассказывал, но Марк и сам прекрасно ощутил присутствие монстра, даже сидя в ящике на дне трюма.

С одной стороны, если бы не Зверь, Марка наверняка бы нашли. Но допросы и обыск экстренно прекратили, а судно отчалило в море, спасаясь от чудовища. Но какой ценой он избежал опасности, какой ценой…

Марк винил Атрокса и полицейских в случившемся, ведь если бы они не произвели задержание, Энигма успела бы уплыть вместе с ним. Марк винил себя. Но ее больше не было, и никакие средства в мире не могли это исправить.

Каждую ночь его душили кошмары, в которых на пристань приходил Первородный Зверь, только во снах его жертвой становилась Ива. Снова и снова. Снова и снова. Хоть вообще не спи.

Марк искал способ перебраться на западный остров, ведь именно там находилась заветная цель, как было написано на Доске Положения. Ошибся Томм или намеренно указал на неверное судно, Марк пока не решил. Но посылку для его брата на всякий случай сохранил, хотя даже не знал ни имени брата, ни как тот выглядел. Скорее всего, Том рассказал детали Энигме, когда она с ним договаривалась, но теперь эти знания не были Марку доступными.

Дни стояли пасмурные. Океан штормил, и воды его бурлили, словно кипяток. Волны пенились, накатывали на берег, с шумом охватывали каменную поверхность и оставляли на ней облака грязноватой соленой пены. Раньше океан редко вел себя подобным образом. Очень редко.

Тучи гуляли по небу, играясь с бледным солнцем, как с мячом: то хватали его, то выбрасывали прочь, и казалось, будто дневное светило движется по горизонту к западу благодаря ним, а не само по себе. И остров тоже нырял из тени в свет, меняя от этого цвета с более-менее сочных до почти бесцветных. Погода намекала на присутствие жизни в этом мире.

Марк пробирался сквозь колючие заросли пустоцвета и уже успел изрядно ободрать одежду. Он обошел добрую часть побережья, выискивая порт, дорогу к которому в первый же день забыл, будучи вне себя от горя. Да и немудрено городскому жителю заблудиться в лесу, ладно хоть он уже на второй день догадался ставить отметки на деревьях, чтобы не потерять пещеру, где оставил вещи. Правда, ориентироваться по ним все равно было сложно, ведь отметки нельзя было делать слишком яркими, чтобы их не заметили посторонние.

В конце концов, порт нашелся, но радости это не прибавило. Там Марк обнаружил два причаленных судна, но что это за судна, зачем они и когда отсюда поплывут, он совершенно не знал. Одно было больше, другое меньше — на этом все. Абсолютно бесполезная информация.

Вдоль берега прогуливался сторож.

«Хм, — задумался Марк, наблюдая за ним из укрытия. — Вряд ли судна гуляют между островами. Обмен между заключенными делать бессмысленно, разве что судно снабжения… но ведь для каждого острова свое судно. Как же мне быть?».

На Марка напало отчаяние. Ему вдруг жутко захотелось бежать. Бежать от порта, и как можно дальше. Бежать без остановки, не замечая, как острые ветви рвут кожу, как камни выскальзывают из-под ног, мешая движению. Бежать в самую глубь острова, чтобы встретить там свою судьбу в лице лютого врага. Враг крикнет какое-нибудь предупреждение. Что-то вроде знакомого «сохраняй неподвижный режим». Но Марк не сохранит этот режим, он не остановится ни на миг. Режим бега не отключить. Ноги продолжат нести его вперед. И тогда враг нажмет на спусковой крючок…

Минутная слабость прошла. Марк собрал волю в кулак и принялся обдумывать новый план действий. В итоге решил, что оставаться в засаде около порта не имеет никакого смысла. Едва ли он сможет здесь что-нибудь выяснить. Другое дело — тюрьма. Осталось добраться до нее окольными тропами, через дебри, по прямой-то не пойдешь.