Чёрный портал

Забыв о чести и долге...

То же самое придётся сделать и ему, Кэну Ватабе, дабы сохранить свой крохотный уголок счастья и милых сердцу родных людей. Своего сына-наследника двадцатилетнего Сэтоши, самурая, который практически не уступал ему в мастерстве владения мечом. Двух дочерей Касуми и Мияко, а так же его любимую и дорогую жену — Аюми.

Под напором множества перепетий и трудностей выстояли они вместе, родили и вырастили прекрасных детей, приумножили богатство своего княжества, активно торгуя с европейцами, чьи гигантские корабли нередко наведывались в их порт. Даже несмотря на войны, которые не так давно затеял покойный император, жизнь здесь бурлила и цвела пышным цветом: местное купечество активно покупало огнестрельное оружие у мореплавателей-гайдзинов и успешно создавало своё, закупался китайский шёлк, оливковое масло, вино, пряности и лекарства.

Пока идёт торговля, город всегда будет процветать и без его, Кэна, участия. Либо они примкнут к Токугаве, так же забыв о долге и чести, предав своего малолетнего сюзерена Хидэёри...

Либо...

О том, что будет, если, Кэн Ватабэ ничего не предпримет, не хотелось даже и думать.

— Сэтоши. Нам придётся подчиниться, — вздохнув, наконец ответил он. — Иначе смерть.

Лицо сына побледнело. Для молодого воина слова о долге и чести не были пустым звуком. Именно таких юнцов отправляли на войну с внешними врагами, чтобы не задавали лишних вопросов и шли на бойню ради интересов правящей верхушки.

Пушечное мясо...

Поэтому всеми правдами и неправдами Кэн добился того, чтобы его сын остался в родовом имении, и не поехал на войну с жёлтолицыми ханьцами (китайцами). Лучше пусть останется живым и дома, чем ляжет костьми на чужой земле... Дружеские связи в Киото позволили это сделать, правда пришлось ещё вдобавок вразумить сына, оголтело побежавшего исполнять долг перед родиной. Благо, Сэтоши унаследовал от отца критическое мышление и уважение к старшим, поэтому сначала выслушал его, перед тем как браться за меч. И всё осознал. Не сразу, но всё.

— Что надо делать? — покорно спросил сын.

Отец кивнул и мрачно произнёс:

— Мы отдадим в заложники одну из моих дочерей в качестве признания его власти...

Сэтоши Ватабэ резко встал, уронив на пол чашку с чаем, и ошалело посмотрел на отца:

— ЧТО?!

— Это вынужденная мера, — отчеканил Кэн. — Ради нашего выживания, сын. Ты должен это понять!

— Нет отец! Вы не можете этого сделать. У нас восемь сотен отборных воинов, которые, если потребуется, отдадут жизни за род Ватабэ. А ещё за нас будет воевать как минимум две тысячи крестьян! Мы выстоим, как и всегда!

— Когда у наших ворот соберётся многотысячная армия, стоять с оружием в руках останется меньше половины. Остальные бегут... И правильно сделают.

— Я не согласен!

— И почему ты не видишь очевидного, сын? Мы не выживем, если встанем против Токугавы. Даже если просто останемся в стороне, до нас всё равно дойдёт очередь. Бежать нам будет некуда.

— Отец, можете откупиться от него всеми богатствами, что у нас есть. Но сестёр я ему не отдам! Никогда!

Кэн снова вздохнул и поставил на деревянный столик пустую чашку. Этой ночью ему во что бы то ни стало нужно убедить сына. Времени осталось очень мало... Кэн клял себя за то, что воспитал Сэтоши слишком свободомыслящим и независимым, от того весьма трудно контролируемым. Но всё-таки отца тот почитал, а значит в конце концов должен был прислушаться к его словам.

Чтобы убедить сына, ему понадобится ещё пара чашек того великолепного чая, дабы промочить горло перед новой словесной тирадой.

— Принесите ещё чаю, — громко сказал он слугам за бумажной ширмой-фусумой.

— Отец, я...

БУ-У-У-Х!

На улице вдруг загремело — за бумажными шторами полыхнула яркая вспышка.

Молодой самурай тут же выбежал на балкон. Его отец бросился следом, не заметив, как ширма позади с шорохом раздвинулась — в комнату вошла служанка с подносом.

Мужчины завороженно смотрели на непрекращающиеся всполохи огня метрах в ста от здания, которые оказались ничем иным как взрывами от китайских фейерверков.

«Какой идиот решил устроить праздник посреди ночи?!»

Если бы не грохот с улицы, Кэн Ватабэ услышал бы тихие подкрадывающиеся шаги. Но хвала богам, их заметил его сын, и оттолкнул отца с линии атаки, отразив предательский удар в спину своим клинком.

Зазвенела сталь — молодой Сэтоши сражался с худощавым парнем, одетым в женское кимоно. На его голове был скособоченный женский парик, а на лице грим. Убийца хаотично размахивал укороченным мечом гатаной, пытаясь достать Сэтоши. Но опытный самурай, в нужный момент сделав подсечку, повалил «синоби» на пол и стремительным ударом меча вспорол ему горло.

Убийца трепыхался на полу, как выброшенная на берег рыба, пытаясь сделать вдох. Но у него ничего не получалось — кровь ручьями хлестала из раны. Милосердный укол в сердце подарил ему покой.

Стоило обыскать тело мёртвого наёмника и задаться вопросом, кто его нанял, как в следующее мгновение сразу трое вооружённых убийц ворвались в комнату!

Все они были вооружены камой — серповидным оружием с коротким лезвием и удлинённой рукояткой, что не могло не обнадёживать. Против меча это оружие было не столь опасным.

Выхватив свой короткий меч дайсё и подняв в другой вакидзаси, Кэн Ватабэ встал в боевую стойку рядом с сыном, который тоже перехватил меч убийцы вдобавок к своему оружию. Плечом к плечу они с вызовом взирали на озлобленные лица убийц. Если бы отец и сын не оставили свои катаны в другой комнате, то всё решилось бы меньше чем за минуту. Но пришлось работать с тем арсеналом, который имелся в наличии.

И вообще было уму не постижимо, куда смотрела охрана, когда синоби (ниндзя) вламывались в родовое имение?

Ясно только одно — сейчас их бой не услышит никто из-за шума на улице. Поэтому помощи ждать неоткуда. Впрочем, она пока не требовалась, потому что против синоби стояли двое по-настоящему смертельно опасных противника.

Начался танец мечей.

Первым в атаку ринулся Сэтоши, отвлекая на себя внимание сразу двоих синоби. В это время его отец рубился с третьим. После нескольких ударов, Кэн понял, что противник перед ним менее натренирован. Поэтому в один момент самурай совершил обманный выпад и внезапно разрубил оружие синоби надвое. Но тот и не думал отступать, а вместо этого скользнул к его сыну, блеснув заострённым металлическими когтями неко-те...

— А-а-х! — закричал Сэтоши, получив рваную рану на спине.

Обуреваемый ненавистью, Кэн метнул в обидчика сына вакидзаси, ранив того в грудь. Убийца отшатнулся от самураев, и держась за кровоточащую рану, из которой торчал нож, заковылял на выход из комнаты. Оставшиеся наёмные убийцы времени зря не теряли, давя к стене молодого самурая, неожиданно получившего тяжёлое ранение.

Жгучая боль туманила рассудок Сэтоши. Время тягуче и медленно отсчитывало секунды: он отбил один удар, затем контратаковал. Тут же в бок устремилось лезвие противника! Уход вправо, и снова встать в защиту...

В последний момент отец успел на подмогу и разрубил ещё одно самопальное орудие убийцы, тем самым спас своего сына от неминуемой гибели. Снова удар и кисти синоби упали на пол, орошая его багряной кровью. Человек завопил, будто зверь, но его страдания были окончены точным уколом в шею.

Когда соратник пал, оставшийся синоби рванулся на выход, хаотично бросая в преследователей сюрикены. Отбив пару снарядов мечом, отец сжал плечо сына:

— Останься здесь! Я приведу помощь!

Но тот лишь мотнул головой:

— Мы обязаны найти маму и девочек, пока убийцы до них не добрались! — в его глазах читались страх и ненависть.

Сэтоши выпрямился — на лбу его блестела испарина. Он сильно пострадал, но для себя твёрдо решил, что будет драться за семью до последнего.

Отец кивнул, и бросился в коридор, будучи уверенным, что сын прикроет тыл, несмотря на кровоточащие раны. У них не было времени на перевязку, ведь с минуты на минуту самое главное, самое любимое, что было у них, могли отнять. Или хуже того — уничтожить!