Страница 3 из 108
Эти слова отчасти вернули Мэйсон к действительности. Ей никогда не приходило в голову решать проблемы таким путем. Но она вынуждена была признать, что слишком долго пребывала в несвойственном для себя состоянии уныния.
– Нет, – расправив плечи, сказала Мэйсон. – Вы угадали – у меня действительно есть проблемы, но они меня не сломили. Во всяком случае, пока не сломили.
– Тогда я вам завидую, – сказала женщина, опуская руки. Ветер подхватил капюшон, откинул его, открыв лицо незнакомки. В глазах женщины застыла вселенская печаль. Такие глаза были у матери Мэйсон. – Хотела бы я обладать вашей решимостью. Но к несчастью, у меня кончились силы.
С этими словами женщина ласково улыбнулась Мэйсон на прощание и, с поразившим Мэйсон проворством забравшись на балюстраду, бросилась в воду.
Мэйсон от шока не сразу поняла, что произошло. А когда поняла, то увидела, как фигурку в плаще уносит, подобно спичке, бурлящий поток.
Мэйсон заметалась в панике. «Надо что-то предпринимать. Но что?»
Надо попытаться ее спасти.
Сбросив туфли и плащ, Мэйсон забралась на парапет, глубоко вдохнула и прыгнула солдатиком с моста.
Но едва Мэйсон соприкоснулась с водой, она поняла, что попала в беду. Ледяной поток, куда более мощный, чем можно было представить, потащил ее вперед. У нее едва хватало сил на то, чтобы держать голову над водой. Она откашливалась, сплевывала воду. От голода и хмеля она ослабела. В тот момент, когда она, попытавшись забыть о себе, поплыла к маячившей впереди фигуре, поток резко свернул и потащил ее в другом направлении.
Мэйсон плыла изо всех сил. «Я должна попытаться! Я не могу дать ей просто так умереть».
Стремление спасти женщину, нежелание покориться року подпитывали ее тающие силы. Борьба за жизнь той, другой, и борьба за жизнь собственную слились в одно.
Однако река была сильнее. Все, что могла сделать Мэйсон, – это держаться на плаву. В панике она ухватилась за ветку растущего на берегу дерева, но ветка утонула под ее весом.
Мэйсон была на грани изнеможения. Женщина теперь окончательно скрылась из виду. Мэйсон уже не могла шевелить ни руками, ни ногами, они занемели и стали словно чужие.
Внезапно перед ней открылась правда – она идет ко дну.
Паника охватила Мэйсон. Сделав над собой усилие, она собрала остатки сил для неравной борьбы с роком. Но борьба не дала результатов. Течение тянуло ее ко дну, и одежда на ней, казалось, весила целую тонну.
И, когда Мэйсон поняла всю тщетность своих усилий, тревога уступила место отрешенности, которая пьянила сильнее, чем абсент.
«Мне двадцать пять, и я сейчас умру».
Но что-то мешало ей погрузиться во мрак, где нет ни холода, ни боли.
«Я умру, так и не познав, что такое любовь».
Она никогда не любила. Она еще не успела встретить мужчину, который любил бы ее просто так, а не за что-то, что она могла дать ему взамен; который бы верил в нее просто так – просто потому, что любит всей душой и сердцем, даже если вокруг в нее не верит никто.
Она умрет, не познав любви. Так стоило ли жить тогда?
Мэйсон не могла принять такую участь. Она должна была вырвать у судьбы еще один шанс. Легкие ее готовы были разорваться. «Помоги мне!» – взмолилась она вновь.
В отчаянном рывке она вынырнула и сделала большой глоток обжигающего воздуха. Но в этот момент что-то тяжелое ударило ее по голове. Она потянулась за этим чем-то, схватилась за него в надежде, что оно поможет ей удержаться на плаву. Но руки ее потеряли чувствительность. Все закружилось перед глазами как в калейдоскопе, и сознание начало гаснуть.
Последнее, о чем успела подумать Мэйсон, прежде чем провалилась в черноту, – это о горькой иронии судьбы.
«Я просила помощи, и вот что я получила!»