Всё ещё Люблю

— Это тебе, — протягивает подарок Кирилл моему сыну.

Даня, прежде чем взять пакет, смотрит на меня, молчаливо спрашивая разрешения.

— Бери, — немного хриплым от эмоций голосом говорю ему.

Видеть своего сына рядом с Кириллом… Это… Не передать словами всю гамму моих чувств.

Данька принимает подарок и тут же засовывает любопытную мордашку внутрь.

— Что нужно сказать Кириллу? — напоминаю сыну о правилах приличия.

— Спасибо, — чуть смущенно говорит Даня, вскинув взгляд на Кирилла.

— Пожалуйста. Нравится?

— Да, — быстро кивая головой, отвечает сын и прижимает пакет к груди.

— Я рад. Хочешь, помогу тебе собрать трассу и запустить машинку?

Данька смотрит на меня такими глазами, что даже захоти я, отказать Кириллу не смогла бы.

Егор никогда не играл с сыном. И у Даньки только недавно появились на детской площадке друзья. Ему не хватало общения. Мужского общения.

Поэтому предложение Кирилла так пришлось по душе моему мальчику.

— Я не против. Беги, распаковывай подарок. Кирилл к тебе сейчас придет.

Как только Даня убегает, смотрю вопросительно на Кирилла. Мне нужны ответы.

Я хочу знать, что он задумал. Зачем приехал? Чего хочет?

— Всё потом. Меня ждет ребенок, — сняв обувь, говорит мне Кирилл.

Заметив, как я недовольно скривилась, он легонько щелкает меня по носу, улыбается, после чего, не дожидаясь меня, направляется вслед за Данькой.

Ошеломленная его поведением, остаюсь стоять на месте.

Его что, подменили? Может, он пьян? Да нет. Не похоже.

Постояв пару секунд в раздумьях, отмираю и иду в гостиную.

Увидев Кирилла, сидящего с Данькой на ковре и увлеченно что-то собирающего, снова замираю.

Такая непривычная для меня картина. Трогающая до глубины души.

— Вот эта подходит? — сын протягивает Кириллу детальку, и тот, с благодарностью приняв её, соединяет с другой частью.

— Подходит. Ты молодец, — хвалит Даньку мужчина, которого я даже во снах не могла представить в своем доме, рядом со своим сыном.

Всё кажется таким нереальным… Приезд Кирилла выбивает меня из привычной обстановки. Заставляет волноваться. Гадать. Теряться в сомнениях. И еще пробуждает надежду… Робкую, пугливую надежду на что-то хорошее.

— Пойду поставлю чайник, — встав с дивана, говорит Валентина Петровна и, пройдя мимо меня, будто приросшей к полу, уходит.

— Мам, присоединяйся к нам, — вскинув голову, счастливо улыбаясь, приглашает меня сын.

— Присоединяйся, Саш, втроём быстрее соберем, — легко произносит Кирилл после Даньки.

Проглотив ком в горле, заставляю ноги двигаться. Сажусь напротив Кирилла, ближе к сыну, и растерянно смотрю на гору деталей для трассы. И что тут с чем соединять нужно?

Беру две детали и кручу их в руках. Рассматриваю. Пытаюсь понять, как они крепятся.

Через пару секунд начинаю понимать принцип и приступаю к сборке.

Минут через десять общими усилиями трасса оказывается собрана. И Данька под руководством Кирилла запускает машинку.

Радости сына нет предела. Казалось бы, мы никогда ни в чем не нуждались. Могли позволить себе все, что душе угодно. Но это только на словах. На деле же Егор строго следил за моими тратами и всегда возмущался, когда я покупала «лишнюю», на его взгляд, игрушку.

Он даже моему отцу запрещал дарить Даньке игрушки. Папа, конечно, дарил, но не так часто, как хотел. Только по праздникам и в редкие визиты.

Даня не был совсем лишен игрушек. Нет, конечно, не был. Но все же он боялся лишний раз о чем-то попросить, так как это могло вызвать гнев отца.

И уж точно Егор никогда с таким терпением не общался с сыном, как Кирилл. Не собирал с ним конструктор. Не играл в машинки.

Сейчас, глядя на Кирилла, играющего с моим ребенком, я особо остро почувствовала обиду и злость на Егора, за то, чего он лишил нашего мальчика. Это он должен был так играть с сыном! Должен был быть ему отцом!

— Стол накрыт, — заглянув в гостиную, говорит няня Дани.

— Спасибо, Валентина Петровна. Мы сейчас придем, — отвечаю ей.

Кивнув, она снова уходит.

— Пойдемте пить чай, — обращаюсь я к увлеченно играющим мужчинам.

— Сейчас, мам. Еще чуть-чуть поиграем, — не отрывая глаз от машинки, отвечает мне сын.

— Чай остынет, — предпринимаю еще одну попытку.

— Данил, пойдем пить чай, а после еще немного с тобой поиграем, — обращается Кирилл к моему сыну.

— Вместе? — спрашивает Даня у него.

— Вместе, — с улыбкой отвечает Кирилл. Он встаёт на ноги и, протянув руку, помогает встать Дане. — Мы готовы пить чай, — адресовано мне.

Киваю, не в силах говорить из-за образовавшегося в горле кома.

До самой кухни я не произношу ни слова. Данька же болтает без умолку, рассказывает Кириллу о том, как вкусно готовит Валентина Петровна.

Все время, находясь за столом, я чувствую на себе взгляды Кирилла. Но посмотреть в ответ не могу. Физически не могу себя заставить поднять на него глаза. Мне необходимо собраться. Прийти в себя, осознать, что все реально. Что Кирилл действительно в моем доме, играет с Даней.

Как только чай выпит, сын уводит несопротивляющегося мужчину снова играть. Я же остаюсь на кухне. Убираю со стола и под краном мою кружки. Мне нужно хоть чем-то себя занять. Отвлечь.

— Давайте я сама домою, — заходя на кухню, говорит Валентина Петровна.

— Я сама. Мне не сложно, — отвечаю ей. И смягчаю отказ улыбкой.

— Прячетесь? — сразу понимает, что к чему, няня. — Зря. Не знаю, что у вас произошло с этим мужчиной, не моё это дело, но вам точно нужно поговорить.

— Мы уже поговорили. И я думала, что на этом всё закончено. Но… Он пришел ко мне домой… Я не понимаю, зачем, — неожиданно для себя признаюсь женщине, которую считаю членом своей семьи.

— Вы не хотите его видеть? — внимательно смотря на меня, задаёт она вопрос.

— Дело не в этом.

— А мне кажется, в этом. Его визит вас взволновал. Но не расстроил. Что из этого следует?

— Что? — повернувшись, спрашиваю у Валентины Петровны.

— Это значит, что этот мужчина вам не безразличен. И вы ему, думаю, тоже.

— Много лет назад я предала его. Бросила и вышла за Егора. Кирилл много лет ненавидел меня. Не думаю, что у него кроме ненависти, остались еще какие-то чувства ко мне.

— Мужчина, который ненавидит, не станет играть с сыном от другого мужчины и дарить ему подарки. Я видела, как на вас смотрит этот Кирилл. О ненависти там и речи не идёт. Вы достаточно настрадались, Александра. Вы заслужили женского счастья. Идите и поговорите с ним открыто. Прячась на кухне, вы свои страхи, не развеете. Я заберу Даню и дам вам возможность поговорить.

Я задумываюсь лишь на мгновенье. Бегать от разговора с Кириллом глупо. Не по-взрослому. Один сложный разговор с ним я уже пережила, смогу и этот выдержать.

— Спасибо, — с благодарностью отвечаю Валентине Петровне, принимая её правоту.

Женщина в ответ тепло улыбается, а после выходит из кухни и зовёт Даню. Просит помочь ей наверху собрать игрушку и навести порядок.

Как только няня с сыном поднимаются наверх, на кухню заходит Кирилл.

— У тебя чудесный сын. Умный и очень общительный мальчик, — присаживаясь на стул, говорит Кирилл мне.

— Он не всегда таким был. Раньше Даня был очень замкнутым и чужих людей не подпускал к себе, — обхватывая себя за плечи, отвечаю Кириллу.

— Из-за Егора? — хмуро спрашивает он.

— Да. Егор был холоден к сыну, — говорю ему.

— Он бил тебя? — глядя мне в глаза, напряженно спрашивает Кирилл.

— Не часто. Когда был зол или чем-то недоволен, — мне стыдно признаваться в этом, поэтому я не уточняю, что недоволен и зол Егор был довольно часто.

— Ублюдок, — сжав челюсть и кулаки, прикрыв глаза, сквозь зубы говорит Кирилл.

Молчу. А что тут скажешь? Егор действительно был еще тем больным ублюдком.

— Почему твои родители не вмешались? Неужели они не знали, как он с тобой и сыном обращается? — распахнув глаза, задаёт новый вопрос он.