Всё ещё Люблю

Я не сказала «нет». Но и «да», которое от меня ожидали услышать некоторые акционеры, судя по их разочарованным лицам, тоже не прозвучало.

Я сейчас была не в состоянии что-либо решать. Я кожей ощущала жгучий взгляд Кирилла, и от этого все мои нервы были натянуты до предела. Мне нужно было побыть одной и все обдумать.

Давид Рустамович, высказавшийся после меня, тоже считает, что нужно все обдумать и только потом принимать решение.

Кирилл с достоинством принимает наше желание подумать, не выказав ни капли недовольства.

Как только совещание заканчивается, я встаю с места, беру свою папку и поспешно иду на выход. Внутри все дрожит от эмоций и внезапной встречи с прошлым. Я так долго старалась его забыть, что в какой-то момент поверила, что мои чувства прошли. Угасли. Но стоило снова увидеть Кирилла, как меня накрыло.

Черта с два я его забыла! Он так глубоко засел в моем сердце, пустил корни, что его оттуда теперь никогда не вырвать.

Громко цокая каблуками, добираюсь до своего кабинета, на ходу бросаю секретарю, чтобы ко мне никого не пускала, и скрываюсь за дверью.

Прислоняюсь спиной к створке и с шумом выдыхаю.

Зачем он сюда пришел? Зачем?! Ведь не мог не понимать, что будет вероятность встретиться со мной лицом к лицу.

Или он рассчитывал, что из-за вины я сразу одобрю его компанию? Заключу с ними контракт?

Самое смешное, что я и правда бы так поступила. Даже не стала бы внимательно изучать их предложение. Просто заключила бы контракт с его компанией, и все. Я бы так сделала, если бы сама не работала здесь. Если бы мне не пришлось видеться с ним, взаимодействовать каждый день.

Я не смогу с ним работать… Просто не смогу. Не хватит выдержки делать вид, что он меня не волнует.

Сегодняшняя встреча ясно дала мне понять, что я слишком сильно реагирую на него. Он всё еще дорог мне, как и много лет назад.

Не хочу себя мучить. Я и так уже настрадалась по самую макушку.

Кирилл ненавидит меня. Считает ужасной, подлой, корыстной женщиной, не способной искренне кого-то любить. В его взгляде столько презрения и неприязни ко мне… Я просто не смогу постоянно видеть это. Знать, чувствовать его ненависть… Слишком это больно. Как бы я ни пряталась от своих чувств, рано или поздно защитная стена падет и обнажит меня. И тогда Кирилл сможет закончить то, чего так и не удалось сделать Егору. Уничтожить меня. Полностью растоптать. Сломать.

Мне нужно держаться от Кирилла как можно дальше. Прошлого не вернуть, время упущено. Мы оба изменились, стали другими людьми. И у нас изменились ценности. Мои теперь крутятся вокруг моего сына. Ради него я должна быть сильной и спокойной.

Да и у Кирилла, возможно, есть семья. Я не обратила внимания на его руки. Не заметила, есть ли у него кольцо. Но ведь вполне вероятно, что он женился. С нашего расставания прошло немало времени, не был же он столько лет один.

Мысль о том, что он может быть женат и у него могут быть дети, острой иглой впивается в моё сердце.

Я не имею права его ревновать, но чувства сильнее разума. Мне плохо только от одной мысли, что рядом с ним другая. Что он ее любит. Называет своей женой.

Тряхнув головой, прогоняя болезненные мысли, подхожу к столу и сажусь в кресло. Папку кладу на край стола. Она не пригодилась сегодня, но это не значит, что работа моей командой была проделана зря. Акционеры в любой момент могут потребовать отчет о моей работе.

Только собираюсь сбросить туфли, чтобы дать ногам отдохнуть, как раздается звонок от моего секретаря.

— Слушаю, Катя.

— Александра Николаевна, к вам Давыдов Кирилл Сергеевич. Пустить его? — нежным голоском говорит девушка, и я сразу представляю, как она сейчас строит глазки Кириллу. Он всегда нравился девушкам, особо не прилагая усилий для этого.

Подавив вспыхнувшее раздражение на секретаря, пару секунд молчу, обдумываю, стоит ли пускать Кирилла.

Что он хочет сказать? Зачем пришел?

— Пусти его, — совсем не уверенная в правильности своего решения, произношу я.

Кладу трубку и быстро выпрямляюсь в кресле. Щелкаю кнопкой мыши и, как только экран загорается, открываю первый попавшийся документ, делаю вид, что работаю.

Звучит легкий стук, после которого, не дожидаясь ответа, Кирилл уверенной походкой входит в мой кабинет.

Против воли поднимаю взгляд и начинаю рассматривать его. Напряженно слежу за каждым шагом. Чем ближе он подходит к моему столу, тем сильнее натягивается струна внутри меня.

В его глазах стужа, а на губах — небрежная полуулыбка.

Как только Кирилл останавливается, я спрашиваю:

— Зачем ты пришел? — мой голос сух. Хотя в душе все дрожит от бушующих эмоций.

— Хочу обсудить наше дальнейшее сотрудничество, — отвечает он и без приглашения усаживается на стул.

— Мне кажется, мы уже все обсудили на собрании. И вам, Кирилл Сергеевич, ясно дали понять, что мы рассмотрим ваше предложение

— Что ж, меня не устраивает такой ответ, — безразлично пожав плечами, говорит Кирилл и в упор смотрит на меня.

— Другого вы сейчас не получите, — не отводя взгляда, отвечаю ему.

— На чем было основано ваше решение? Что именно вызвало у вас сомнение? Почему вы, Александра Николаевна, решили, что мы вам не подходим? — закидывает он меня вопросами, в то время как его наглый взгляд гуляет по моему лицу, а после спускается ниже.

От такого дерзкого, неуважительного и просто наглого поведения я теряюсь. Начинаю чувствовать себя неуверенно. Хочется потребовать, чтобы он немедленно прекратил меня так рассматривать, но я молчу. Нельзя показывать слабость, иначе он меня раздавит.

— Мы еще ничего не решили насчет сотрудничества с вашей компанией. Акционерам и мне просто нужно лучше изучить ваше предложение, сравнить с конкурентами, и только после этого мы примем окончательное решение, — слова даются мне с большим трудом, но я их всё же произношу.

— А мне кажется, что ты уже все решила, — переходит Кирилл на «ты» и впивается колючим взглядом мне в лицо. — Из-за личных разногласий ты поставила под угрозу благополучие корпорации.

— Это моя корпорация. И мне решать, что для нее лучше, — не сдержавшись, говорю ему.

— И что, по-твоему, лучше? Отвергнуть хорошее предложение только потому, что я знаю, какая ты на самом деле, в отличие от того же Давида Рустамовича? Твой новый любовник, наверное, и не догадывается, что за твоей милой внешностью скрывается расчетливая стерва, не способная любить!

Ну все, с меня хватит!

— Убирайся из моего кабинета! — сжав руки в кулаки, требую я.

— С радостью. Как только ты подпишешь документы на сотрудничество, — спокойно, словно не он только что оскорбил меня, отвечает Кирилл.

— Думаешь, после сказанного тобой я дам согласие на сотрудничество с твоей компанией? Даже не мечтай! Убирайся из моего кабинета, Кирилл. С меня хватит. Я больше не намерена терпеть оскорбления от тебя.

— Что же ты так разозлилась? Не нравится, когда правду в лицо говорят?

— Это является правдой лишь для тебя. И только для тебя. Ты понятия не имеешь, какая я. Ты ослеплен ненавистью и не видишь ничего дальше своего носа. Поэтому и судить обо мне объективно не в состоянии, — меня начинает потряхивать от эмоций. Слова Кирилла жалят похлеще укусов пчел. Они ранят в самое сердце. — Прошу тебя, просто уйди сейчас.

Прикрываю глаза, не в силах смотреть на него. Не могу… почему мне так больно от его ненависти? Слова Егора никогда не причиняли мне столько боли, сколько причинили слова Кирилла.

— Я уйду, если ты пообещаешь непредвзято рассмотреть предложение от моей компании.

— Хорошо. Обещаю. А теперь уходи, — все еще не смотря на него, отвечаю я.

Слышу, как он встает со стула и идет к двери. Как только дверь за ним закрывается, из моего горла вырывается всхлип. По щекам тут же начинают бежать слезы. Закрываю лицо руками и позволяю себе выплакаться.

Не знаю, сколько я так сижу, но как только слезы заканчиваются, я чувствую облегчение и пустоту внутри.