Строптивая для бандита

У меня имеется информация, чтобы сдать Глеба руководству. Да, я не знаю и половину из того, чем он занимается, но знаю месторасположение сейфов в его спальне. Они спрятаны достаточно надежно, чтобы хранить в себе действительно ценные данные. Если я ошибаюсь, то операция провалится, Кайданова отпустят без возможности ещё хоть раз поймать бандита за руку. А если я останусь, то задание провалю тем более, потому что теперь, когда вскрылась правда о моих родителях, он не оставит без внимания историю происхождения вымышленного имени и паспорта, который он наверняка уже видел.

А наш малыш? Разве он заслуживает таких родителей? Хоть кто-нибудь заслуживает? Я не хочу, чтоб ребёнок жил в подобном окружении. Достаточно того, что в нем будет течь кровь жестоких убийц, хладнокровных и безжалостных. Оградить малышку от родственничков будет правильно. А это станет невозможным, окажись Кайданов на свободе. Я дам сыну или дочери шанс вырасти нормальным человеком, хотя у меня это так и не вышло. Но, по крайней мере, теперь я знаю, откуда во мне все взялось: внезапные вспышки агрессии, мятежный дух и хладнокровное отношение к убийствам и жестокости.

Но мне так хочется остаться с ним. С моим Глебом. Чтобы кожа горела от его прикосновений, чтобы нутро сжималось в предвкушении его ласки, чтобы крепкие мужские объятья грели меня холодными ночами. Кай может быть нормальным. Он был со мной таким. Иногда. В те месяцы, когда я была заперта в его спальне. Это странно, но если сейчас сдам Глеба властям, то время собственного заточения буду вспоминать, как лучшие дни моей жизни. Это и смешно и горько одновременно.

А что, если просто уехать?! Спрятаться. Бросить все. Работу. Дом. Страну. Уехать так далеко, чтобы никто не смог найти нас?!  Начать жизнь сначала, переписать сценарий наших отношений заново. Просто вычеркнуть весь негатив, оставив в памяти лишь позитивные моменты, связывающие нас. Сможем ли мы построить счастье? Не знаю. 

Я не могу представить себе Глеба, внезапно решившего отказаться от бандитских замашек. В одночасье сбросившего с себя непробиваемый панцирь из жестокости и злобы. Захочет ли он меняться? Захочет ли отказаться от идеи убить моего отца? Не знаю. 

Мои рыдания переходят в новую фазу. От безысходности ударяю по рулю. Господи, как же это сложно: решиться на отчаянный шаг и при этом не сдохнуть от переизбытка чувств, которые дробят тебя при этом на куски! 

Теперь я знаю, как должна поступить и для себя вижу это решение единственно верным.

Глава 44 (хэппи энд)

МАРИНА

19 ноября 2020 года (наши дни)

Паркую машину на обочине. Быстрым шагом направляюсь к багажнику. Глеб провёл внутри столько времени, что его состояние реально вызывает у меня опасение. Он мог замерзнуть, отлежать себе что-нибудь или покалечиться ещё больше, когда машина подскакивала на кочках и ямках, которые я старательно пыталась объезжать.

Открываю багажник, впуская солнечный свет, который, на мой взгляд, должен был мгновенно привести мужчину в чувства из-за контраста в освещении после темноты. Но Глеб не реагирует. Он продолжает лежать спиной ко мне, укутавшись одеялом до самого подбородка. А ещё смеялся надо мной!

Я инстинктивно дергаюсь в сторону Кайданова, начинаю тормошить. Страх за его жизнь возникает так неожиданно и становится таким реальным, что мысль о возможной смерти кажется сейчас единственно верной. У меня будто камень с души падает, когда мои несдержанные толчки приносят результат, и Глеб приподнимается на лопатках.

– Слава небесам! Я так испугалась! – говорю я и вешаюсь на мускулистую шею мужчины, все ещё находящегося внутри багажного отделения.

– Что бы со мной сталось?! – усмехается Кай. – Я живучий! Разве не поняла ещё?!

– Поняла, – я отстраняюсь, давая ему возможность вылезти.

Глеб неспешно разворачивается, скидывает с себя одеяло и так же не спеша спускает ноги на землю. Тянется, разминает затёкшую шею, а я любуюсь им. Как дурочка наблюдаю за происходящим, разевая от восхищения рот.

– Поехали домой, – говорит мужчина и разворачивается по направлению водительской двери.

– Погоди! – одергиваю я, а сердце, словно шальное, начинает отбивать чечетку в груди. Я даже в ушах слышу нарастающий ритмичный шум, но поговорить с Глебом нужно в любом случае. Он вопросительно выгибает бровь, ожидая объяснений. – Нам нельзя туда возвращаться, – на выдохе выпаливаю, сделав первый своеобразный толчок на пути к серьезному разговору.

– Это ещё почему? – недоумевает Кай. – Там безопасно, ты же знаешь.

– Пожалуйста, обещай, что прежде, чем хоть что-то предпринять, ты выслушаешь меня? – он ничего не отвечает, лишь выжидающе смотрит, и мне приходится принять его взгляд за согласие с моими требованиями. – Все это время я врала тебе, – торопливо бубню, потому что начать всегда сложнее всего.

– Сейчас не самое удачное время для признаний, – перебивает Кайданов.

– Нет! Сейчас то самое время! Момент, когда нужно решить все, пока не стало непростительно поздно. Просто послушай... Можешь убить меня, если захочешь, можешь снова запереть в комнате, пока не рожу, можешь скормить собакам – сам решай, но сделай одолжение – не перебивай! – почему-то внезапно начинаю чувствовать некий моральный подъем, позволяющий произносить речь уверенно и бесстрашно, в действительности без опасений за возможные последствия. Кайданов облокачивается о мой Мерседес и складывает руки на груди. – Меня зовут Марина Юрьевна Васнецова, и я – лейтенант одного из секретных подразделений ФСБ. В июне я закончила обучение в специализированной учебной части, и ты стал моим первым заданием, – я вроде бы смотрю на Глеба, но вижу его очень размыто, как будто заглядываю сквозь него. Мне хочется прочитать реакцию молчаливого собеседника, предугадать, как он поступит, но не выходит. – Спецслужбы уже давно точат на тебя зуб, но не могут поймать за руку. Моей задачей было собрать максимальное количество информации о тебе и твоей деятельности, получить достаточно доказательств для того, чтобы засадить за решетку на многие годы. Но с самого начала все пошло наперекосяк, потому что... Потому что я сразу влюбилась в тебя... Да! Это произошло в тот момент, когда мы впервые встретились. Ты манил меня, каким-то чудесным образом притягивал, несмотря на то, что временами поступал просто отвратительно. Наверное, я и сама ужасна, раз позволяю себе восхищаться тобой, несмотря ни на что, раз прощаю поступки, за которые не достоин прощения ни один человек. Да я и сама не достойна твоего снисхождения, и я понимаю это. Правда! Реши ты сейчас убить меня – я приму твой выбор. Позволю свернуть себе шею, придушить, разбить голову... Даже сопротивляться не стану, потому что заслужила. 

Глеб никак не реагирует. Он завис что ли? Интересно, о чем он сейчас думает? Стоило ли все это рассказывать? Конечно, стоило! Кай бы все равно узнал. С самого начала он подозревал меня во всех смертных грехах, и, теперь, выяснив, что я дочь Захара, он ни за что бы не отказался от своей идеи вывести меня на чистую воду.

– Что касается отца, – я все же решаю продолжить свой монолог. Раз уж начала, надо выкладывать все, – я понятия о нем не имела. Мне сказали, что родители погибли в аварии, и с тех пор я жила в детском доме среди других детей. Из больницы меня забрали сразу туда, и это был худший день в моей жизни. Васнецовы не искали встречи и никак не участвовали в моей жизни до событий того злосчастного дня, о котором ты знаешь. Они наивно полагали, что смогут вернуть мое расположение, но их предательство слишком жестоко, чтобы можно было дать этим людям шанс на искупление. Отец сказал, что ты виноват в аварии, но это не важно! Все мы выжили, и обречь меня на муки и страдания в детском доме было исключительно их решением.

Неожиданно Глеб подрывается с места и резко притягивает меня к себе одной рукой. Другой хватает за горло и сдавливает. Несильно, но достаточно для того, чтобы показать серьёзность своих намерений. Наклоняет голову к моей шее, утыкается в волосы. С шумом втягивает воздух.