Ужасная версия

– Я жду вас, господа влюбленные! – донесся из кухни нетерпеливый голос Игоря Николаевича.

Шурша натягиваемой одеждой, Юля хихикнула:

– Антон, а твой друг, по-моему, точно алкоголик!

Ромашинский совершенно непроизвольно разомкнул веки. Юля успела надеть одну кофточку, протянув руку за юбкой. Только во второй раз за эти, проведенные с ней, часы он увидел ее длинные ноги, обтянутые капроном, который она так и не снимала, и покатый овал бедер под символическим прикрытием розовых плавочек.

– Ой! – Юля поспешно натянула юбку.

– Извини, я не хотел, – серьезно заверил ее Антон.

– Это я сама виновата, – слегка покраснела Юля. – Ведь я назвала тебя по имени. А вообще, сейчас мы опять выпьем, и мне совсем не будет стыдно тебя. Тогда я стану совсем смелая!.. Как ты думаешь?

– А вот и посмотрим! – откликнулся Антон, резво выбираясь из постели. – Вот я тебе сейчас! – шутливо пригрозил он.

– Не поймаешь, не поймаешь! – Юля показала ему язык и, рассмеявшись, выбежала в зал.

– Ого, как у вас весело! Может, вы и пить вовсе не будете? – с деланным удивлением на лице Роликов вышел из кухни.

– Игорь Николаевич, вы алкоголик, – заявила Юля и звонко захохотала. Успокаиваясь, она стала поправлять волосы.

– Просто не знаю, чего Антон не мог раньше догадаться приехать! Смотри ты, как захорошела, будто одуванчик! Видать, на пользу тебе Антон…

– А вас завидки берут, Игорь Николаевич! – прыснула Юля. – Вы только бы договаривали, если назвали меня одуванчик, то и добавляли бы – божий! Я уже слышала от вас это выражение: примерно с месяц назад мы встретились с вами в подъезде, когда с вами шла какая-то женщина… Вы еще запнулись на лестнице, потому что я помешала, и сказали: «Крутятся здесь под ногами божии одуванчики!». Правда, я ничего не стала вам отвечать.

– Все может быть… В этом мире может быть все! – Роликов неожиданно попытался поймать Юлю за пальцы.

– Руки, Игорь Николаевич! Руки! Вы думаете, что сейчас мне ничего не остается, как быть покладистой и покорной! В этом ваша ошибка, Игорь Николаевич! То, что получилось у нас с Антоном, не дает вам такого же права!

– Ух ты, как сильно сказано! – усмехнулся Роликов. – А к слову, я не заводил разговор на тему: кровать, раздевать, полежать, поспать.

– Ну еще этого не хватало! – Юля презрительно повела бровями.

– А ведь из всех русских слов, – не обращая на девчонку внимания, продолжил Роликов, – я больше всего уважаю такие слова, как «темень» и «постель». Правда, еще слово «водка» красиво звучит, ласково так, даже приятней, чем слово «женщина».

– Возможно, вы и оригинал, Игорь Николаевич! Только от ваших слов больше попахивает пошлостью и алкоголизмом, – по-ханжески заявила Юлька, явно довольная собой.

– Конечно, я мог бы обидеться. Но пошлость – естественное состояние души. Для всех, – спохватываясь, подчеркнул он.

– Очень мудрая философия! – Юлька дурашливо привстала на цыпочки и качнулась из стороны в сторону.

– Да у вас целая дискуссия разгорается! – появляясь в зале, проговорил Ромашинский.

– Целой может быть только бутылка, до которой не дотянулась рука пьяницы, да еще женщина в воображении шизофреника! – поупражнялся в остротах Роликов.

– Сегодня Игорь Николаевич в своем амплуа! – подытожила Юлька.

– Нисколько. Меня всегда поражает одно и то же: большинство людей не желает называть вещи своими именами! Ведь это же так естественно. Нет, так мы не договоримся. Пойдемте-ка лучше за стол.

На минуту примолкнув, они прошли на кухню, и Роликов заговорил первым:

– Меня что интересует! – он сделал ударение на последнем слове, одновременно поднимая бутылку с водкой и разливая содержимое по стаканам, всем поровну. – Я думаю, Юлия здесь свой, а тебе – и родной человек, и нам можно говорить обо всем, – обратился он к другу. – Если ты, конечно, думаешь оставаться в Татьяновске. А пока минута молчания: пьем!

Медленно прожевав кусочек плавленого сырка и уже после того поморщившись, будто именно сырок имел вкус водки, Игорь продолжил:

– Я хочу посоветовать тебе идти опять в УПТК. Начальник там новый, но мужик он во! Пьет, правда, мало, но дела с ним воротить можно, – по мнению Роликова, кто мало пьет, не может делать серьезных дел. – Кстати, Владик там по-прежнему шоферит, только другую машину получил. Ну а при умном подходе сам же шеф и поможет тебе обстряпать квартирку, какую ни есть: они дом заложили на 18 квартир. Ну и следующим этапом – мы тебя с Юлькой официально поженим. По закону все, честь по чести! Водкой-вином затаримся, гостей назовем побольше, – размечтался Роликов.

– Следующим этапом, значит… – секундой задумавшись и растягивая слова, проговорил Ромашинский. – А у этого начальника голова-то хоть масштабно варит? – живо поинтересовался Антон, чтобы не углубляться в проблемы женитьбы. Хотя в целом он ничего не имел против того, чтобы иметь в женах такую, как Юлька. И внешностью девочка вышла, и фигурой. Престижная была бы жена, будь она даже дурой. А девочка не дура! По своему развитию она стоит где-то на среднестатистическом уровне, – отметил про себя Ромашинский.

– Начальник – я еще раз тебе говорю – там с понятием! Себя не обидит, но и деловых людей не забудет, – заверил Роликов.

– Приятно слышать, что я попадаю в разряд деловых. Тогда согласен, будем решать, оставаться мне здесь или нет. Завтра, конечно.

– Ясное дело, что завтра, – подтвердил Игорь.

– Ой, мальчики! А ведь я пьяная совсем… И как только я пойду домой, – не совсем уверенно произнося слова, заговорила Юля. Она на расстояние вытянутой руки отодвинула от себя пустой стакан.

– Дойти мы тебе поможем, если уж сильно захочешь, – первым отозвался хозяин квартиры. – А так, куда тебе спешить? Дети дома не плачут, выговаривать и читать мораль тоже некому. Дядька сам еще исправляется, а тетка, как мне кажется, для тебя не авторитет.

– Юличка! Это действительно не серьезно. Неужели ты не хочешь остаться со мной? Ну-ка, иди ко мне, детка, иди быстренько! – Антон протянул в сторону Юли две руки, и та быстро пересела к нему на колени. Обнимая его за шею, она принялась поудобней устраиваться и, глядя влюбленными и доверчивыми глазами в лицо, вдруг уткнулась ему в ухо и что-то быстро зашептала, неожиданно вспыхнув под конец.

– Такая любовь, я просто балдею! – с пьяноватым блеском в глазах и легкой иронией в голосе проговорил Роликов.

– Игорек, все в норме! Ты нас извиняй, но мы уединимся в маленькую комнату. Время клонит к вечеру, а точней, уже вечер; Юличка устала… – Ромашинский подмигнул другу, – и я тоже; так что баюшки-баю, чтобы утром пораньше встать. Дел много, начну работать – не останется времени на личную жизнь.

– Ну что ж, годится! – согласился Игорь. – Я ни для кого не бываю обузой, и свободу желаний ничью не стесняю. Спокойной ночи, господа! Хотя еще вопросик: тебя будить ночью опохмеляться или нет?

– Благодарю за заботу, друг, но думаю, что не стоит.

***

– Вот здесь тормозите! –указал майору Лобов на невзрачный деревянный дом с закрытыми ставнями, что стоял на окраине улицы в ряду таких же одноэтажных строений.

Захаров открыл дверцу уазика и секунду помедлил, видимо решая, брать или не брать кого из сотрудников. Решив никого из них не брать, поманил за собой Ваську Лобова.

Майор толкнул калитку, ведущую во двор. Она оказалась не запертой. С правой стороны от дома стоял небольшой флигель, а дальше шел огород. Захаров, как сельский житель, издали рассмотрел, что на нем произрастали одни сорняки. Внутри двора окна были без ставень, и, хотя располагались они вровень с землей, разглядеть что-либо внутри жилища было невозможно из-за зашторенных занавесок.

В этот момент Захар увидел, что дверь отворилась, и из нее выбежал мальчуган в светлой рубашонке и коротких штанишках, годиков четырех. Заприметив двух дядь, малыш остановился и, в упор разглядывая их, со степенным достоинством засунул палец в рот.

– Как звать-то тебя, джигит? – Захаров сделал к ребенку шаг и присел перед ним на корточки.