Страница 5 из 7
– Можешь занять вторую кровать справа, дочь моя, мы вернемся за тобой перед ужином.
Не сказав больше ни слова, монахини закрыли дверь и повернули ключ в замке, оставив меня в беспомощном одиночестве. Что будет со мной? Я как рыба, которую вытащили из воды! Неведение, тревога, удушье… Я бросилась на кровать, свернулась клубком и попыталась восстановить дыхание. Странные звуки отскакивали от стен со всех сторон – мои всхлипывания. Получается, я никогда раньше не плакала?
Наверное, я уснула. Меня разбудил какой-то шум. В окно я увидела детей: они играли во дворе. Девочки, все одеты одинаково. Они бегали, болтали, ходили туда-сюда, разбившись на группы. Кажется, они веселились, но от их криков у меня звенело в ушах. Я отвернулась от окна и заметила отца Самюэля. Не слышала, как он вошел. Он положил свою мягкую руку мне на плечо, я подпрыгнула и попятилась. Он широко улыбнулся.
– Не волнуйся. С твоим отцом все хорошо, дитя мое. Ничего страшного не случилось. Знаешь ли ты, что это за место?
Он повысил голос, отчеканивая каждое слово:
– Ты в школе. Тебе очень повезло. Ты сможешь…
– Отпустите меня!
– Нет, Маргарита. Твое место здесь. Твой отец – негодяй. Он не воспитывает тебя должным образом, а твой дед слишком стар. Ты способная и скоро нагонишь своих одноклассниц. Тебе понравится жить с этими девочками, я уверен. Сестры всё тебе объяснят.
Он замолчал на мгновение, продолжая улыбаться.
– Дедушка будет тебя навещать. Кстати, надо, чтобы он принес тебе кое-какие вещи. А сейчас предлагаю спуститься к твоим новым подругам в трапезную. Время ужина.
Я отказалась. Отказалась идти за ним, слушаться его. Ярость закипела внутри. Если бы мне подвернулось что-нибудь под руку, я тут же запустила бы прямо ему в лицо. Хотелось кричать. Меня ослепили. Меня обманули, как глупого ребенка, которым я и была… Я закричала:
– Я сбегу! Вы никогда меня не найдете! И вы за это поплатитесь! Эй обо всем узнает!
Я топала ногами, как все тот же глупый ребенок, глупый и беспомощный. Вдруг я замолчала, осушила слезы и отвернулась к окну – бесполезно уговаривать, бесполезно приказывать. Ярость продолжала бурлить внутри. Какая же я наивная! Как нелепо я попалась!! Как могла я позволить – я, ученица Эя, – обвести себя вокруг пальца? Как я могла!!
В конце концов отец Самюэль вышел, заперев дверь. Во дворе опять воцарилась тишина. Шиферная крыша блестела под последними лучами солнца. Я потихоньку успокаивалась, сидя на кровати, уткнувшись лбом в колени.
Но одна картина засела у меня в голове: Дедушка, молчаливый, неподвижный. То есть Дедушка меня предал? То есть он все решил за меня и даже не сказал?
Как только за дверью послышался шум, я спряталась под одеялом. Шаги и детские голоса ворвались в комнату. Женский голос обратился ко мне, кто-то попытался стащить одеяло. Дети смеялись. Я не поддавалась: глухо, молча, упрямо. Никто не проникнет в мой грот. Голос велел детям, чтобы те замолчали. Вскоре женщина вышла из спальни, оставив после себя лишь редкие перешептывания. Я заснула.
Утром зазвонили церковные колокола, потом голос приказал нам встать. Я не двигалась под одеялом, но никто и не подходил его стаскивать. Девочки пересмеивались между собой, звали меня, проходя мимо. И вновь тишина… Я знала, что осталась одна. Чуть позже я вылезла из-под одеяла. День был серый. Девочки снова шумели во дворе. Кто-то положил яблоко рядом с моей подушкой.
Эй умел жить и быть сильным, не произнося ни слова. Никто им не командовал. Кажется, настал мой черед сделать выбор, о котором говорил Дедушка.
Следующая ночь тянулась бесконечно. Я слышала, как пробило три, затем – четыре. Как только пробило пять, я встала. Второе яблоко. Я положила его в шапочку. Медленно открыла окно – ветер полон запахов моря, кроны деревьев бесшумно качаются. Я соскользнула во двор по водосточной трубе. Никого. На крыльце было так темно, что ворота я нашла почти на ощупь. Закрыто, конечно же. И я ждала, на коленях, в темноте. Прошел еще один час, прежде чем я услышала чьи-то шаги во дворе. Приближался свет фонаря. Я застыла, едва дыша. Ключ повернулся, и одна из створок ворот приоткрылась. Фонарь исчез. Не колеблясь, я ринулась на улицу и со всех ног понеслась в порт. За моей спиной не доносилось ни звука.
Все произошло очень быстро. Я сделала свой выбор, пока бежала. Домой не вернусь – там Дедушка. В порту несколько человек уже принялись за работу. Лодка Эя не пришвартована. Он вышел в море или же направился в грот? А ключ он нашел? Без тени сомнений я побежала к скале. Если Эй там, мое место рядом с ним. Если его там нет, надо убедиться, что туда никто не ходит. Мне стало лучше после того, как я приняла такое решение. Я свободна от отца Самюэля. Я чувствовала, что сама стала легче, а в голове прояснилось.
Холодный и серый рассвет наступил поздно. Пошел косой мелкий дождь. Ветер раздевал деревья, листья забивались в дорожные ухабы. Но я мчалась вперед, окрыленная радостью. Больше никаких тайн, никаких сомнений! И нет нужды прятаться – никого не удивит деревенский ребенок на дороге между двумя селами.
Проникнуть в грот предстояло через пляж, ведь ключа у меня не было. Я свернула в последнюю расщелину на северо-запад. На склонах виднелись две фермы, а дальше – ничего. Тропинка вела вдоль ручья, который бежал по пустошам, усеянным травой и еловыми иголками. Несколько овец паслись, не обращая на меня внимания. Перед пляжем тропинка резко пошла вниз и сузилась. Я изо всех сил старалась не поскользнуться. На горизонте белели редкие паруса. Вода прибывала, и мне приходилось идти по тонкой линии неустойчивой гальки. Местами море подобралось совсем близко к скале, поэтому ноги у меня быстро намокли. Идти стало трудно. Гораздо утомительнее, чем я думала. Я возвращалась мысленно ко всему, что видела и слышала у отца Самюэля. Игры во дворе. Девочки в одинаковой одежде. Спальня, наполнявшаяся то шумом, то тишиной. Интересно, что еще дают на ужин кроме яблок? Что это за школа? Что там за учителя? Эти женщины, эти монахини… Их голоса, то нежные, то суровые…
А вот и ослепительный известняк, который море еще не поглотило, – осталось идти совсем чуть-чуть. Я заметила, что волны небольшие, но с легкостью вкатываются в грот. Надо было подождать отлива.
Голод терзал меня изнутри. Я уселась и принялась старательно грызть сразу оба яблока. Что за удивительная терпкая нежность! Я бы целую бочку таких съела…
Вода окрасилась в горчичный цвет после недавних дождей. Ритмичный шум волн убаюкивал меня. Они оставляли после себя потрескивающую пену, замиравшую на гальке от волны к волне.
Наверное, я походила на маленькую точку на линии скалы, сдерживавшей море. Кто еще кроме меня вырос в подобном месте? Чайки, вечно мечущиеся между морем и землей, гнездились вдоль скалы. Я смотрела, как они вьются и кричат. Нигде больше в мире не смогут они поселиться. Все время в западне этих мест, как и я.
Эй уже в гроте? Знает ли он, что я пришла?
Постепенно начинался отлив, и волны удалялись. Я смогла наконец-то проскользнуть вдоль стены и добраться до входа.
Верфь выглядела такой же, какой мы ее оставили. Казалось, ничего не изменилось. Бот мирно стоял на якоре. Перед входом в туннель песок остался нетронутым. Никто не приходил. И тем не менее я поклясться была готова, что кто-то передвинул тюк. Меня охватило смятение. Ни Эя, ни незнакомца. Выбившись из сил, я опустилась на землю у тюка с бельем и закрыла глаза.
Ветер в лицо. Резкий сквозняк ворвался в самую глубь сознания. Я пришла в себя и поняла: кто-то открыл люк наверху. Кто-то идет. Послышался голос в туннеле. Это не Эй! Куда спрятаться? Я проскользнула за гроб и пристроила крышку поверх головы. Теперь я дрожала, оставленная на милость незнакомцу. Инстинктивно закрыла глаза, будто это помогло бы не двигаться и контролировать вдох и выдох. Но дыхание не хотело угомониться. Время тянулось бесконечно. Я открыла глаза, по-прежнему не двигаясь. Прислушалась к шуму волн. Вдруг рядом раздался голос. Совсем рядом – тонкий голос с забавным акцентом. Он что-то насмешливо напевал. И перемещался по гроту, потому что я слышала, как незнакомец передвигал вещи, поднимался на борт, ходил и ворочал веслами.