Осенние цветы

Он никогда не нарушал обещаний, а если бы что-то произошло, обязательно связался бы с Ив по браслету. Ни разу в жизни он не заставлял её волноваться за себя, ни разу!

Дрожали руки, когда Ив набирала на браслете номер Фреда. Сигнал ушёл, его браслет был исправен, но вызов Фред не принимал. И когда Ив уже хотела скомандовать отбой, перед ней выросла чуть дрожащая проекция незнакомого мужчины в зелёной медицинской форме.

Ив сглотнула, чувствуя, как на мгновение замерло, а после бешено забилось сердце. Она помнила, что зелёную форму в Императорском госпитале носили врачи-реаниматологи…

— Что с Фредом? — спросила она глухим и сиплым голосом и вздрогнула, получив ожидаемый ответ:

— В реанимации. Сердечный приступ. Вы ему кто?

Что тут можно было ответить? В самом деле, кто она ему? Однокурсница? Любовница?..

— Я его друг.

«Друг, из-за которого он умирает».

— Завтра с утра обратитесь в регистратуру больницы, номер я вам сейчас дам, — продолжал мужчина привычным к подобным разговорам спокойным тоном. — Они сообщат о состоянии.

— А вы не можете сказать… сейчас?

— Сейчас рано. Завтра с утра вам всё объяснят.

Он отключился, и Ив медленно опустилась на кровать, сжимая ладони в кулаки.

Тем вечером она осталась наедине со своими мыслями, разъедающими душу, как ржавчина железо.

Ив не спала всю ночь. Гадать она даже не пыталась — боялась увидеть в картах смерть и осознать, что опоздала, и больше у неё нет шансов спасти Фреда.

Отчаяние и чувство вины грызли её, как крысы грызут свой обед, быстро и верно не оставляя ни единой крошки, ни одного светлого пятнышка. Она сама, собственными руками, своим нескончаемым эгоизмом, своей слабостью, бесхребетностью и нерешительностью уничтожила человека, который сделал для неё чуть ли не больше, чем родная мать. Спас, поддерживал, любил…

Ив, всхлипывая от сдерживаемых рыданий, вышла на крыльцо, села на верхнюю ступеньку и уткнулась головой в колени. Она считала, что не имеет права на слёзы, ведь это были бы слёзы жалости к себе. Фред не умер, конечно, он не мог умереть так стремительно, у неё ещё должно остаться время, и она должна придумать, понять, как спасти его. Как сделать так, чтобы он выжил!

Ив закусила губу и принялась раскачиваться из стороны в сторону, подвывая, словно безумная.

Защитница, зачем он вообще связался с ней? Любая девушка стала бы его, абсолютно любая, ему стоило только улыбнуться и позвать за собой — никто бы не устоял. Та же Яна только и делала, что слюни глотала. А Фред зачем-то связался с Ив — не самой красивой, не очень умной, и всем сердцем влюблённой в другого человека. Зачем?! Ещё и называл себя счастливым. Разве это счастье?!

Ив подняла голову и посмотрела заплаканными глазами на встающее солнце. Ярко-оранжевое, слепящее, оно почти выжгло ей сетчатку, но она всё равно смотрела, словно надеялась найти какое-то решение там, в небесах. Но увы — в небе, насколько бы красивым и великим оно ни было, не написано никаких решений. Все они — только в наших сердцах.

— Он выбрал меня, — прошептала Ив солёными от слёз губами. — Просто выбрал. Потому что любил. И считал за счастье то, что у него есть, не думая о том, чего не было и никогда не будет. Поэтому не упрекал меня за Тиана, поэтому не помышлял о свадьбе с другой. Он выбрал меня — вот такую. А в родовое пошёл работать не только из-за того, что там не нужна магия, но и из-за детей. Он хочет ребёнка, но не желает обрекать его на судьбу бастарда, ещё и с отцом-пустышкой. Это его решение, и пусть оно приносит боль, но оно не мешает ему быть счастливым.

Ив медленно встала, покачиваясь, и пошла к калитке, не видя перед собой путь. Она вообще ничего не видела — слишком долго смотрела на солнце. И теперь шла наощупь, не обращая внимания на слёзы, что вытекали из глаз и уже насквозь промочили ворот платья. И если бы кто-то в этот миг спросил у Ив, куда она идёт, она бы не ответила — не знала.

— Защитница, — прошептала девушка, хватаясь за калитку и почти повиснув на ней, — я знаю, он выбрал меня, но я не заслуживаю его любви. Я знаю, это его решение, но оно было принято только потому что никто и никогда не любил его так, как он заслуживает. Я не смогу, нет у меня ни сил, ни большого и искреннего сердца. Но пусть найдётся та, которая полюбит! Которая покажет ему, какой он замечательный, талантливый и умный, смелый и гордый, верный и преданный! А магия — это всего лишь магия, и ею не заменишь ни ум, ни честь, ни совесть. Пусть он встретит своё настоящее счастье, пусть поверит в него и в себя, пусть будет счастлив! Счастливее всех на свете пусть будет! Слышишь, слышишь, слышишь?..

… Ив казалось, что она кричит, но на самом деле она шептала это всё, уткнувшись лицом в древесную поверхность калитки, и даже не заметила, как она распахнулась. Ив упала на землю, как подкошенная, и больше не двигалась и не говорила, потеряв сознание.

Её нашли через несколько минут местные мальчишки, и потом долго удивлялись тому, что живущая по соседству молодая девушка стала полностью седой всего лишь за одну ночь.

42

Венок на крыльце всё же лежал. Третий по счёту, и такой же свежий, как и предыдущие. Ив отнесла его в гостиную, положила на стол и усмехнулась, глядя на жёлтые пушистые головки цветов. Почему-то теперь, после воспоминаний о том, как она смогла отпустить Фреда, Ив больше не опасалась дарителя этого венка. Кем бы он ни был. Даже если это Тиан — пусть приходит. В конце концов, может быть, им действительно пора взглянуть друг другу в глаза, поговорить и проститься с прошлым нормально, без лжи и притворства?

Так, как это получилось у неё с Фредом.

Придя в сознание, Ив сначала ощутила запахи. Они были типично больничными — лекарства, антисептики, чистое бельё и свежевымытый пол, — эти запахи Ив, проработавшая в больнице несколько лет, не перепутала бы ни с чем.

«Я в госпитале? — подумала она, попытавшись пошевелиться, но ничего не получилось. — И что с Фредом?..»

Задать этот вопрос вслух тоже не вышло — горло не слушалось и даже почти не ощущалось, словно онемевшая рука. Некоторое время Ив ещё старалась выдавить из себя хотя бы звук и в итоге устала так, что вновь провалилась то ли в сон, то ли в глубокий и тяжёлый обморок.

При следующем пробуждении кроме запахов были ещё и звуки. Сначала — скрип ножек стула, а потом знакомый голос, доставивший Ив столько радости, что она непременно вскочила бы с постели, если бы могла.

— Ив… Иветти… — шептал Фред, поглаживая пальцы её правой руки. — Я знаю, ты уже способна слышать меня. Борись, старайся победить это. И очнись, пожалуйста. Мне очень тебя не хватает.

«Старайся победить это? — подумала Ив с удивлением. — О чём он?»

Впрочем, долго рассуждать у неё не получилось — девушка была слишком рада, что Фред жив. Настолько рада, что больше её совершенно не волновало, где при этом находится она сама, пусть даже в больнице. Фред жив, а значит, всё поправимо, и она сможет его спасти. О том, что она уже это сделала, Ив тогда и не вспомнила.

— Тебе нужно постараться пошевелиться, для начала пальцем на руке. Ну же, попробуй. Ты ведь чувствуешь мои прикосновения?

Ей хотелось сказать «да, конечно», но горло отказывалось издавать звуки, да и ладони не шевелились, как Ив ни напрягалась. Точнее, она изо всех сил старалась напрячься, но словно забыла, где находятся нужные мышцы. Однако…

— Молодец, — выдохнул вдруг Фред, сжав её руку, — умница. Ещё!

Кожу будто кололо маленькими иголками, и это раздражало. Хотелось скорее стряхнуть их с себя.

— Молодец, — повторил Фред обрадованно, и Ив неожиданно осознала, что сжимает его ладонь в ответ. — Очень хорошо, Иветти. Можешь пытаться двигать руками-ногами, но не открывай глаза, ещё ра…

Поздно. Ив открыла глаза — очень хотелось увидеть Фреда — и дёрнулась всем телом от пронзившей их боли. Она ничего не видела, но больно было так, словно в глаза воткнули ножи.