Страница 8 из 91
На самом деле Макс не знал регламента, а удостоверение ему только вчера вручил капитан Долинский, как он выразился, "во избежание инцидентов с полицией и другими казенными службами, а так же на всякий экстренный случай". Случай представился, так что выскочкой и самозванцем Макс себя не чувствовал. Дальше решения принимать охране, а его дело поддержать их авторитетом Тайного Приказа. Точнее страхом перед ним.
Это подействовало. Народ успокоился, появились сотрудники охраны, в том числе и старший смены.
— Ну ты и выступил! — сказал он Мирошнику. — Мы видели на мониторах. Ты единственный из наших не обосрался. Стрелял в настоящих террористов, и в тебя стреляли.
— Ну, это моя работа, — с напускной серьезностью ответил Мирошник.
— Это больше, чем работа. Отмечу тебя в докладной записке.
— Рад стараться! — ответил Мирошник.
— Этот парень мне еще нужен, — обратился Макс к старшему смены, снова показав удостоверение. — Поднимемся с ним на крышу, будем принимать людей там и присматривать. чтобы никто сгоряча и в панике никого не столкнул вниз.
— Понял! — Старший смены кивнул. — Мирошник в вашем распоряжении.
— Идем, салага. — Макс хлопнул его по мокрому плечу, из-за чего во все стороны полетели брызги.
Они поднялись на крышу, там царил полный штиль и духота под хмурым небом. В мокрой одежде в такую жару было даже приятно.
Со стороны шоссе раздался гул мощных вентилируемых электромоторов, и на парковку въехали два городских колесных танка со скорострельными гладкоствольными пушками под оперенные снаряды. Следом подкатили три пожарные машины, четыре медицинских фургона и два черных бронированных автобуса с витязями Тайного Приказа. Витязи выстроились двумя колоннами и, под прикрытием легких противопульных щитов, заняли позиции перед дверями ювелирного центра.
— Вот и обещанная кавалерия, — произнес Макс, глядя через парапет крыши.
Витязи скрутили ослепленных бойцов на парковке, но внутрь пока не совались.
— Круче только яйца! — разглядев эмблемы на танках, прошептал Мирошник.
— Свои яйца ты после сегодняшнего дня можешь смело в металлолом сдавать, если станут не нужны. — Макс усмехнулся. — Молодец, хорошо дрался.
В кармане заиграл смартфон. Звонил капитан Долинский.
— Да, — ответил Макс.
— Как обстановка?
— Противник повержен, — доложил Макс. — Витязи могут занимать здание. Только не надо слезоточивого газа и светошумовых боеприпасов. Там люди, все перепуганные. Сейчас их охрана выводит на крышу.
— Понял, подождите на линии, я свяжусь с командиром отряда.
Некоторое время динамик смартфона молчал, в это время витязи у входа разделились на несколько групп — одни прикрывали, другие, надев противогазные маски, заняли вестибюль.
Затем в трубке снова раздался голос Долинского:
— Почему стрельбы было так много? Что помешало применить ослепление?
— Тактическая обстановка. Говорю же, людей много в здании. И так там паникеры наделали дел, есть пострадавшие в давке. В общем, опасался сопутствующих потерь.
— Пожалуй, я единственный в Тайном Приказе, кто верит, что вы солдат из другого мира, — признался Долинский. — Но это потому, что с вами мало кто из наших разговаривал, кроме меня. Говорите вы, как самый настоящий солдат. Это не очень хорошо, так как привлекает внимание. У Максима Щербатова не было боевого опыта, он спортсмен, шоумен, миллионер и ловелас. Поймите, начальство считает важным утаить от общественности вашу истинную личность и не разглашать историю с попаданцами. Для обывателя это чересчур, войдите в наше положение. Империя сейчас и так напоминает перегретый котел, может рвануть от любого пинка. Наша задача, как структуры госбезопасности, уберечь страну от любых пинков. А тут вы с Родославом являетесь из других миров.
— Ну, мой опыт говорит, что толпа быстро ко всему привыкает.
— Да что толпа! Я сам к этому не могу привыкнуть. Глаза видят Щербатова и Куракина, а разум понимает, что это не они, что на самом деле передо мной воин из другого мира и древний волхв, прошедший через тьму Бездони. К этому трудно привыкнуть.
— Все равно привыкайте, — посоветовал Макс. — Обратно в свой мир я вернуться не могу. По крайней мере, по собственной воле.
— Ну, я не об этом. — Было слышно, как Долинский вздохнул. — Я о том, что с вашей стороны было бы мило не контрастировать с образом Щербатова на каждом шагу. Лексикон ваш казарменный, присказка эта дурацкая, "ежа мне в трусы". Это критически не соответствует образу местного аристократа вообще, и образу Максима Щербатова в частности. Попали в его тело, соответствуйте. Не разрушайте наш мир.
— Да я вроде пока его только спасаю, — ответил Макс.
— Только не обижайтесь.
— На обиженных воду возят, пустое это. Просто я действительно в родной мир вернуться не могу, да и не хочу. Тут я себя чувствую значительно лучше. Но я вас понял, господин капитан, и стараюсь, как могу. На дворовозке этой езжу, в костюм одеваюсь, журналистам лыбу давлю, ежа мне в трусы. Ну, в смысле, я за лексиконом тоже слежу. Стараюсь даже наедине с собой не ругаться, чтобы не палиться потом на людях.
— Не выдавать себя, — поправил Долинсткий. — "Палиться" — вульгарное слово, аристократы так не говорят.
— Вы подъедете?
— Нужна помощь?
— Мне точно нет. А вот живых пленных тут осталось достаточно. Особенно у входа. Надо медиков проинструктировать, а то начнут оказывать помощь, так до беды недалеко.
— Проинструктированы. Напавшими на вас бойцами займутся витязи. Езжайте домой. Это рекомендация, разумеется, приказывать я вам не могу. Но мне приказано отправить с вами в качестве прикрытия оба колесных танка, куда бы вы ни поехали. По приезду останутся в особняке, плюс туда уже выслали группу витязей для охраны Светланы и Родослава.
— Хорошо. Взбучка мне сегодня в любом случае гарантирована.
— У семейной жизни есть и минусы, — философски заметил Долинский.