Быть собой

— Внешношть бывает очень обманчива, мальчик, — проскрипел калека, демонстрируя отсутствие половины зубов. — Шоветую жапомнить это, ешли хочешь выжить. Не важно, нашколько ты шилен и как хорошо проламываешь черепа, ш перережанным горлом ты штанешь всего лишь покойником.

Произнеся это, однорукий плавно перетек обратно и замер, внимательно наблюдая за своим потенциальным нанимателем.

Элаикс коснулся пальцами сонной артерии и улыбнулся.

— Извиняюсь за свои слова. Похоже, ты — настоящий мастер.

— Так и ешть, — без ложной скромности кивнул мужчина. — Мое имя — Аладан, или Шепелявый. Я был первым мечем шфоего племени! Я выштупал на шудебных поединках, вел людей в бой, ишпив напиток богов, и боги вешшали мне!

С каждым произнесенным словом он точно оживал, говорил энергичнее, быстрее, начал помогать себе, жестикулируя единственной рукой. Это было нелишним, так как с дикцией у доходяги наблюдались серьезные проблемы.

— Фарийцы тогда еще были далеко, — Аладан горько усмехнулся, — мы так думали. Ведь наш ражделяли жемли целых трех племен. Понимаешь?

Элаикс кивнул. И это он прекрасно понимал. Его родину вообще отгораживало море, и защищал флот, считавшийся вторым по силе после таверийского. Все это оказалось очень слабой поддержкой против императорских легионов.

— Они пришли к нам, — продолжил калека. — Мы шражалишь, но проиграли.

— А иные сразу бросились лизать фарийские зады, — зло бросила Эльра, теребя изуродованное ухо.

— И это тоже, — согласился с нею Аладан. — Но не мы! Мы шохранили чешть, но потеряли штрану.

Элаиксу показалось, что Шепелявый сейчас описывает ситуацию на его родине, настолько все было похоже.

— Думаю, не нужно тебе рашшкажывать, что было дальше.

— Не нужно. Я видел, — односложно ответил юноша. — Ты стал рабом. Наверное, дрался на арене.

— Да, — глаза тощего северянина полыхнули. — Умный мальчик. Тоже бывал в круге пешка и крови?

— Нет, но видел.

Они некоторое время молчали.

— Ладно, это уже прошло, — продолжил Аладан. — Хотя оно и штоило мне половины жубов и руки. А жаодно украсило шкуру дешятком новых шрамов. Но я был хорош, ошень хорош. Наштолько, што в один прекрашный день шмог шбежать. Как тебе такая история?

Элаикс пожал плечами.

— Не лучше и не хуже других. Я слышал и видел подобное не раз, да и ты тоже, думаю. Фарийцы — они как саранча. Везде одинаковы.

Бывший гладиатор мерзко засмеялся, одобряя слова собеседника.

— Лучше и не шкажешь, мальчик. Так что, нужен тебе однорукий калека, чтобы режать глотки?

Молодой тимберец улыбнулся. Тепло и искренне — северянин понравился ему.

— И опять признаю ошибку. Некоторые калеки и старики нам очень даже подойдут.

И с этими словами он второй раз протянул руку для пожатия. После этого настал черед третьего рекрута. Это был невысокий, но крепкий и плотно сбитый мужчина, чей бритый налысо череп блестел в тусклом свете ламп. Невозможно было понять из какого он племени, хотя Элаикс прикладывал все силы для этого. Скорее всего, лысый родился в Атериаде или в одном из их полисов за пределами страны. В былые времена, когда атериадцев боялись и уважали, они основали десятки колоний по всему миру и некоторые из них все еще существовали.

— Добрый день, молодой господин, — склонил голову незнакомец. — Как я вижу, ты принадлежишь к славному тимберскому племени. Замечу, что нелегкая судьба далеко тебя занесла от благословенного острова.

— А ты, видать, был жрецом, — хмыкнул молодой воин. — Или мудрецом.

— Мудрецом? Пожалуй, можно сказать и так. Мое имя — Бартих и я, да будет тебе известно, философ. Хотя последние годы, увы, мне приходилось заниматься менее возвышенными вещами.

— Говно за коровами убирать, — хихикнул Грантар, но тут же осекся и отступил на шаг, когда философ бросил на него короткий взгляд.

— Можно сказать и так, — вздохнул он. — Моя история не столь печальна, как ваши, но, увы тоже не может считаться счастливой. Родной город был разрушен почти пять лет назад за своеволие и неповиновение. С тех пор все его жители — жалкие скитальцы, мечущиеся по землям империи и нигде не могущие найти себе приюта. Более удачливые вернулись в родную Атериаду, но, увы, нас и там не ждали с распростертыми объятьями.

— Своеволие?

— Мы, мудрецы Силирина, осмелились потребовать от императора уважения к независимым народам. В противном случае мы обещали заключить союз с таверионцами и атериадцами.

Элаикс слушал внимательно. Он в первый раз слышал такую историю.

— А что было дальше? Не собрали союз?

— Не смогли. Таверионцы помогли деньгами и оружием, но драться отказались, атериадцы же испугались и прогнали послов, но все равно мы считали, что справимся. У нас были могучие стены, множество метательных машин и солдат, нашлись и свои маги. Жрецы молили Девятерых о помощи и защите, заклинали наслать на головы фарийцев все бедствия, которые только можно, но, увы…

— Молитв не хватило? — догадался Элаикс. — И что было дальше?

— А дальше появился император, — лицо философа исказилось от ненависти. — Это проклятое всеми богами исчадье мира мертвых! Этот упырь в человеческом обличье! Этот…

Он замолчал и махнул рукой.

— Эх, чего там. Мы дрались на стенах, держались за каждый дом, каждую улицу! Не было шага, который не стоил бы имперцам крови. Но могут ли смертные восстать против божества, ступающего по земле? Город разграбили и сожгли, а всех выживших, кто не успел сбежать, обратили в рабство. Те же, кто сохранил свободу, был обречен на годы скитаний и мытарств, не зная защиты, приюта и надежды. В один прекрасный день, когда с парой друзей поехал в город за покупками, на обратном пути повстречал работорговцев.

— Фарийцев?

— Конечно. Они узнали, где разбит наш лагерь и захватили всех. Потом — продали, — он тяжело вздохнул.

— Долго ты работал на полях?

— Почти два года, пока не подвернулась возможность бежать.

— Стало быть, не только мне клеймо на лоб просится?

Философ усмехнулся.

— Да, нас таких на севере наберется изрядно, признаю. А это проблема?

— Если ты готов убивать фарийцев — нет. Мы все равно будем по другую сторону закона и императорской заботы.

С этими словами он протянул руку Бартиху.

— Отрадно это слышать, — принял тот рукопожатие.

— Хорошо, раз мы познакомились, идемте к огню и поедим, — махнул рукой Элаикс, поворачиваясь и указывая дорогу к тлеющим углям очага, над которыми висел большой котелок.

— О-о-о, еда-а, — потер руки Крыса, первым подскакивая к нему и резко срывая крышку. — М-м-м.

Он втянул воздухом густой аромат.

— Откуда это?

— Я приготовил.

На него тотчас же уставились все присутствующие.

— Что сделал? — недоверчиво переспросила Эльра.

— Приготовил. У меня было время, пока ждал вас. Решил, что не стоит говорить о делах на пустой желудок, а у хозяев нашлись кое-какие запасы.

Девушка моргнула несколько раз и ошеломленно перевела взгляд на аппетитно булькающее над углями варево.

— Ты умеешь, — она принюхалась, — тушить мясо с овощами?

— Да, а что тут такого?

— Кашеварил в рабстве, что ли?

— Да нет же! — Элаикс начал злиться. Чтобы успокоиться, он сел на тюфяк возле очага, взял большую миску и деревянным черпаком наполнил ее себе до краев.

Остальные тоже расселись, с трудом пытаясь скрыть неловкость.

— Ну, понимаешь, — прочавкал Грантар с поразительной скоростью заглатывающий угощение, — у нас считается, что если мужчина готовит, то у него проблемы. Что он не то, чтобы и мужчина уже, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Элаикс побелел.

— Понимаю, — медленно процедил он. — И говорю: любой, кто посмеет усомниться в моей мужественности, отправится к праотцам. А что насчет готовки, тут все просто. Мы считаем, что мясо — слишком большая ценность, настоящий дар богов, и его нельзя доверять бабам, которые обязательно все испортят. А поэтому каждый мужчина в нашей стране обязан уметь готовить.