Страница 39 из 46
- Ты не сможешь этого сделать, пока не женишься на маме, - не спрашивает, а констатирует Маруся.
- Принцесса! - Не выдерживая ее такого пристального взгляда, ставлю ее на стул, щелкаю по носу.
- Откуда ты это-то взяла?
- Так сказала баба Ира, когда дядя Ярик маме кольцо предлагал, - выкладывает дочка.
- Вот как?
И тут вдруг меня осеняет, что это от матери Головнюка Маруся всего набралась. По-видимому, женщине было скучно, и она увеселяла себя взрослыми беседами с маленьким ребенком. Стерва.
- Мань, а у меня для тебя сюрприз, - решаю разбавить затянувшуюся между нами неловкую ситуацию.
- Говори! - глаза дочки оживают, блестят.
- Ну, чего ты. Сюрприз же. - Теперь уже я треплю ее немного отросшие светлые кудряшки. - Давай собирайся.
***
- Мама! Мама! Мамулечка!
Обе девочки, обливаясь слезами, обнимаются, целуются. А я чувствую в этот момент себя лишним. Чужим. Словно и не было этих двух месяцев, проведенных с Марусей вдвоем.
Несколько раз порываюсь уйти, но ноги как будто приросли подошвами к полу.
- Маруся! Как же я скучала, - самозабвенно шепчем Майя, гладя дочку по волосам, спине, лицу, будто вспоминая ее через прикосновения.
Я на девушку в первые минуты смотреть не мог. Бледная. Осунувшаяся, с прозрачной кожей, совсем на себя непохожа.
Это спустя десять минут, когда уже присмотрелся, ощутил, что тошнота, подкатившая от волнения к горлу, отступила.
- Маленькая моя, сладкая. Как же я боялась, что больше не увижу тебя! - продолжает причитать Майя, не прекращая исследовать Марусино лицо дрожащими пальцами.
- А я знала, что ты проснешься, - весело щебечет девочка, - мне дядя Максим обещал.
Малышка поворачивается ко мне, и я вижу в ее глазах радость.
- Спасибо... Макс, - севшим до хрипоты голосом говорит Майя, бросая на меня быстрый взгляд.
У меня в этот миг зудит все тело. Я прикладываю невероятные усилия, чтобы остаться на месте, чтобы не кинуться к ней, не сжать в своих руках и не сказать, как я безмерно рад, что она осталась жива, не погибла в той страшной аварии. Что все два месяца не мог нормально спать, все время думая о ней. Что готов ради нее...
Но вместо этого, сцепив пальцы за спиной в замок, произношу:
- Это меньшее, что я мог для тебя сделать.
По ее лицу пробегает тень, и девушка отводит взгляд, в котором я успеваю заметить усталость.
Майя откидывается на подушку, улыбается, правда одними губами, но вида не подает, что ей тяжело. Переплетая свои пальцы с пальчиками Маруси, она продолжает расспрашивать ее о всяких мелочах. Девочка с охотой и жадностью до общения с матерью отвечает.
А я так и остаюсь стоять статуей. Наблюдателем.
В голове, в сердце столько всего, а выдать наружу не получается. Как будто стена между мной и Майей выстроилась.
- Мамочка, а мы теперь к тебе будем каждый день ходить, пока отсюда тебя не выпишут. Да, дядя Максим? - вдруг врывается в мои мысли звонкий голос Маруси.
- Конечно, принцесса, - улыбаясь, смотрю в светящееся радостью личико девочки, а периферическим зрением замечаю, как Майя, закатывая глаза, тяжело вздыхает.
- Вот, мамуль. Слышала? - Девочка резко поворачивается к матери, и та тут же открывает глаза, продолжая делать вид, что у нее все отлично.
- Я буду вас ждать. Сильно-сильно. И уже скучаю, - бледные губы растягиваются в улыбке.
- Мань. - Я делаю шаг к кровати и невольно замечаю, как Майя напрягается. - Мама устала, наверное. Давай мы ей дадим отдохнуть?
- Я не хочу уходить, - хмурится девочка, вцепившись в руку Майи. - Я так соскучилась!
- Солнце, дядя Максим прав, - севшим почти до шепота голосом откликается Майя. - Я что-то себя неважно чувствую. Мне нужно немного передохнуть.
Майя закрывает глаза и расслабляется. Со стороны это выглядит так, словно у нее отключилась связь с реальностью. В этот момент мне почему-то страшно за нее.
- Мам?! - словно почувствовав мою тревогу, Маруся льнет к девушке.
- Все хорошо, - еле разлепив губы, выдыхает Майя, и у меня тут же отлегло.
- Мань, - окликаю принцессу и зову ее к себе. Малышка соскальзывает с кровати, ее глаза блестят от навернувшихся слез. - Так, ну-ка, прекращай хныкать. - Заключаю ее личико в ладони и провожу большими пальцами по длиннющим ресницам, стирая влагу. - Давай дадим маме немного времени, чтобы она пришла в себя. А вот когда она поправится, ни секундочки не дашь ей отдыха. Как тебе такой вариант?
Малышка бросает взгляд на кровать, где, притихнув, лежит Майя, возвращает его ко мне.
- Мама не умрет? - полушепотом задает вопрос, от которого по спине мороз прокатывается и волосы на затылке дыбом становятся.
- Конечно нет, глупышка. Как она тебя одну может оставить? - хмыкаю.
- А вдруг она подумает, что у меня есть ты, и умрет, - шмыгает носом.
- Я все слышу, - раздается тихий голос Майи. - Я не умру, Маруся. Даже не думай об этом.
- Что будешь теперь делать? - спрашиваю у девушки, вытянув перед собой ноги.
Майя же, сцепив руки в замок и заложив их между коленей, смотрит на резвящуюся на детской площадке Марусю.
- Пока не знаю, - сдержанно отвечает, пожимает плечами.
- Уезжать не передумала? - Я подсаживаюсь к Майе ближе, а она делает вид, что не замечает.
- Нет, - качает головой. - Здесь мне делать нечего.
Сегодня наступил тот день, когда Майю выписывают из больницы. Четыре месяца, проведенные в закрытых стенах клиники, сильно отразились на девушке. Про бледность кожи я уже и не говорю, скорее про ее психику. Девушка, после того как пришла в себя, окончательно превратилась в ледышку. Закрылась от меня, не подпуская ни на шаг. А я внутренне чувствовал, что если буду настаивать, то сделаю только хуже.
Первое, о чем забеспокоилась Майя, когда окончательно пришла в себя, так это то, насколько комфортно Маруси живется у меня.
Помню, как вспылил в тот момент, когда она заикнулась о том, чтобы найти для девочки няню.
Майя не стала на этом заострять внимание. Да и смысла не было. Маруся - моя дочь, и я имел полное право забрать ее в тот момент, ведь ближе меня у Маруси нет никого. Да и, если бы кто-то не разрешил, не отдал дочь никому.
Конечно, я по глазам Майи видел, что она не в восторге, но деваться ей было некуда. И по молчаливому обоюдному согласию мы приняли единственно правильное решение: пока Майя находится в клинике, Маруся остается жить у меня
За эти месяцы я так привык к дочери, практически сросся с мыслью о том, что я отец. Успел прочувствовать свой статус по полной...
И вот сейчас, сидя на лавке перед детской площадкой, даже представить не могу, как это прийти домой и не услышать: "Дядя Максим, ужинать будешь?"
Детский голос, звучащий по взрослому серьезно.
Маруся, словно услышав мои мысли, отвлекается от игры с другими детьми, поднимает взгляд на меня и улыбается так искренне, так завораживающе, что душу выворачивает наизнанку от того, что могу потерять ее.
- Макс, - врывается в мысли голос Майи, и я, ответив Марусе на улыбку, поворачиваюсь к девушке.
- Что? - голос отчего-то хриплый, не мой.
- Я пока не хочу, чтобы Маруся знала, что ты ее отец. - Слова девушки оказываются хоть и ожидаемы, но неожиданными для меня.
Сердце, дернувшись, пропускает удар, замирает.
- Почему? - выдыхаю.
- Хм, потому что ей и так очень тяжело уехать от тебя, Максим. Она слишком привыкла, - отвечает Майя бесцветным голосом, таким же, как ее кожа.
- Ты это серьезно? - не верю в то, что она говорит это не от обиды.
- Вполне, - отвечает сухо, четко.
Я понимаю, что слишком обидел ее. Понимаю, что не заслуживаю ее доверия ко мне и ответных чувств. Но Майя не может меня лишить общения с дочкой!
- Я не согласен. - Я резко встаю и делаю шаг в сторону Маруси, но что-то меня останавливает. И я торможу. Резко поворачиваюсь.
- Максим.
Майя смотрит на меня глазами, полными страха вперемешку с... болью. Душевной болью. Ее лицо все также бесстрастно, ни тени сомнения в своих словах девушка уж точно не чувствует, но вот глаза говорят намного большее, и самое горькое, что я все это могу прочесть.