Страница 11 из 13
А я тем временем упиваюсь его реакцией. Дима такой удивленный, расстерянный. Впервые в его жизни что-то идет не по плану. Не так, как он решил и приказал.
— Какого?.. — очнувшись, зло выплевывает Дима. — Чушь!
— Тест на отцовство не врет, — хмыкаю победно. — Ты сам клинику выбирал.
Бледнеет, спадает с лица. Поднимает палец вверх, приказывая мне замолчать. А сам больше ни слова выдавить из себя не может. Резко разворачивается и уходит, направляясь в кабинет.
С ехидной ухмылкой смотрю ему вслед. Хочет сбежать? Поздно!
— Тише, Димочка, не хлопай дверью. Твоя дочь спит, — не могу удержаться от контрольного выстрела.
Щукин замирает на пороге. Вижу, как напряжена его спина, как лихорадочно поднимаются и опускаются плечи, как мощная ручища яростно сминает бумаги с ДНК-тестом, хотя вместо этого с удовольствием сжалась бы на моей шее.
Так и не оглянувшись, Дима скрывается в кабинете, все же аккуратно прикрыв за собой дверь.
А я одними губами шепчу ему вслед фразу, которая звучит как приговор. Персональное проклятие. Вендетта.
«Игра начинается»…
Глава 7
Екатерина
Некоторое время во мне будто борются ангел и демон. Как поступить? Оставить Диму наедине со своим «горем» или подлить масла в огонь?
Гипнотизирую взглядом закрытую дверь кабинета, словно воспламенить желаю, а вместе с ней и все внутри. А потом резко поднимаюсь с дивана. В конце концов, для чего я здесь? Чтобы отсиживаться в стороне? Нет уж, нужно действовать.
В кабинет захожу без стука, вплываю бесшумно. Дима сидит за рабочим столом, в огромном кожаном кресле, поистине «директорском», а точнее, депутатском. Да только не выглядит больше смелым и уверенным в себе политиком. Дима поникший, огорченный и шокированный. Но я не чувствую к нему ни капли жалости.
Заметив мое появление, Щукин смотрит исподлобья, но не произносит ни слова. Потому что сказать нечего, и тем более в свойственной ему язвительной манере.
Его рука сама машинально тянется к стакану, и я только сейчас замечаю бутылку на столе. От всей картины меня передергивает, а горло душит тисками отвращения. Поглубже прячу невовремя накатившие воспоминания и делаю вдох.
А дальше… Будто наблюдаю за собой со стороны.
Неконтролируемым вихрем оказываюсь рядом с Димой, выхватываю стакан и выливаю его содержимое в стоящий возле ноутбука горшок с кактусом. На мгновение замираю, пялясь на несчастное растение, что попалось под горячую руку. Впрочем, ненавижу кактусы — под стать себе его Дима выбрал!
Медленно перевожу взгляд на Щукина, предвкушая взрыв. Признаю, с моей стороны поступок действительно был импульсивным.
— Такой пример ты собираешься подавать дочери? — говорю в свое оправдание, а для пущей убедительности укоризненно цокаю языком.
Но Дима все так же молчит. Испепеляет глазами, подается вперед, укладывает руки на стол, скрестив кисти в замок. И ни слова. Ни звука. Только взгляд, пронзающий огненно-медовыми стрелами. Целится прямо в сердце, которого у меня больше нет.
Невозмутимо подхожу к столу и усаживаюсь на его край, закинув ногу на ногу.
— Ну что, нам с Машей собирать вещи и уезжать? — спрашиваю Диму с ухмылкой.
Пока он продолжает играть в молчанку, искоса бросаю взгляд на бумаги, разложенные перед ним на столе. Все те же результаты теста ДНК. Мои и Щукина. Рядом. Дима словно сравнивал, искал подвох. Малейшую зацепку. Но… Пробегаю глазами текст и убеждаюсь, что все идеально. Мать, отец, лапочка-дочка. Счастливая семья.
Окончательно расслабившись, улыбаюсь Диме и даже касаюсь пальчиками его напряженных рук, провожу по запястьям. Я уверена, что в данный момент он видит во мне лишь причину всех своих бед, а не женщину. Поэтому играю, провоцируя и раздражая его. Но допускаю роковую ошибку.
Дима чересчур резко, не дав возможности сориентироваться, сгребает меня в охапку. А в следующее мгновение я уже сижу у него на коленях. Одна рука Щукина покоится на моей талии, придерживая, чтобы я не упала или… не сбежала. Второй он вдруг сжимает мой подбородок, притягивая ближе. Наши лица напротив, и я чувствую обжигающее дыхание на губах, когда Дима начинает говорить.
— Я все это время был уверен, что даже не знаком с тобой, — заявляет хрипло, пристально рассматривая мои черты.
В этот момент чувствую себя будто голой. Ощущение, что Щукин видит меня насквозь. И давно просчитал все ходы.
— Наша ситуация странная и подозрительная, — продолжает размышлять вслух. — И ты… странная, — почти касается моих губ своими.
Делает паузу, но, не дождавшись никакой реакции, сильнее вжимает мое тело в свое. Вздрагиваю и хочу вырваться. Чувствую себя птицей, попавшей в силки. Тем временем пальцы Димы сильнее, до боли впиваются в мой подбородок.
— Если это какая-то игра, — выдыхает чуть слышно, но при этом тон его звучит жестко и опасно, — тебе лучше признаться во всем прямо сейчас.
Наклоняется к моему уху так, что мы касаемся щеками. Подобная близость убивает меня, дезориентирует. Сейчас есть только я, ненавистный Щукин и… его угрозы.
— Иначе потом ты пожалеешь, — щекочет кожу дыханием, — и ответишь за каждое слово лжи. Я предупредил, детка.
И следом… он проводит языком вниз по моей шее, отправляя в нокаут сердце и разум. Неожиданно целует, оставляя грубый засос на коже. Убеждена, что намеренно! Щукин испытывает меня? Считывает реакцию? Или просто берет то, что, как он думает, априори принадлежит ему? В конце концов, если мы с Димой спали, и у нас общий ребенок, то его поведение вполне закономерно.
— Тесты не лгут, — повторяю дрожащим голосом как мантру, прикрываясь бумажками, словно щитом.
Дима отстраняется, но не спешит отпускать меня. Все еще изучает. А я судорожно размышляю, как избавиться от удушающей близости, при этом не вызывая лишних подозрений. Попутно ругаю себя за то, что вообще приперлась к нему, когда он такой злой. Надо бы пометить себе этот пунктик и никогда не нарушать. Чревато последствиями.
Ситуацию спасает внезапная вибрация смартфона в заднем кармане моих джинсовых шортов. Чуть ли не подпрыгиваю на Диме, собираюсь слезть с него, ведь он как раз убрал руку с моего лица и ослабил хватку. Но хищник, кажется, не наигрался с жертвой.
— Любовник? — Щукин возвращается к своей привычной саркастической манере речи.
Однако расслабляться мне рано.
— Примеряешь на себя роль ревнивого мужа? — парирую я, но голос срывается.
Горячая мужская ладонь ползет вверх по моему обнаженному бедру. Вот уж не думала, одеваясь этим утром, что так бездарно подставлюсь. И уж тем более соблазнять Щукина не собиралась. Просто натянула первые попавшиеся домашние шорты, старые, с модными разрезами, но… слишком короткие.
Рука Димы не останавливается, нагло ныряет в мой карман и выуживает оттуда телефон. Не отпуская меня, мужчина смотрит на дисплей, прищурившись. Наблюдаю за его выражением лица настороженно, хотя внутренне понимаю, что ничего криминального он там не увидит.
— Познакомишь с тещей? — хмыкает ехидно, но уже намного спокойнее.
Отдает мне телефон, на дисплее которого красуется контакт «мама». Бросаю неоднозначное «угу», поднимаюсь и спешу оставить чертов кабинет. Сбежать как можно дальше от Щукина, собраться с духом. Да и мама не любит ждать или перезванивать — вспоминаю нервно, вновь ощутив волну вибрации.
— Вы обе, — летит мне в спину от Димы, — остаетесь.
Закусываю губу чуть ли не до крови, пытаясь сдержать победный вопль. Боюсь, что не смогу скрыть истинные эмоции. Поэтому киваю, не оборачиваясь, и без лишней суматохи переступаю порог кабинета. И только потом бегу в нашу с Машей комнату, которая постепенно становится моим персональным оазисом здесь.
Выбор третий
Екатерина
Несколько дней спустя
Принимать душ, когда за стеной ребенок, пусть даже спящий, — так себе удовольствие. Скорее, балансирование на грани сумасшествия. Сквозь шум воды то и дело пробивается тонкий детский крик. Каждую минуту я прикручиваю кран, чутко прислушиваюсь — и понимаю, что опять показалось! Стоит включить воду, как дурацкие галлюцинации возвращаются. Это нормально вообще? Или я такая неадекватная мать?