Страница 6 из 11
– Всем здрасьте! Чем порадуете?
– Там… во втором боксе мальчишка…
У стола в приемном два милиционера и врач беседуют с мужичком средних лет. По бегающим глазкам, дерганым движениям и устойчивому сивушному амбре ясно, что проверка на градусы будет формальностью… В боксе на кушетке ребенок лет десяти с правой рукой в транспортной шине, большими ссадинами на локтях, коленках и на лбу… На чумазых щеках дорожки от высохших слез.
– Здравствуй, космонавт! Что случилось?
Мужественно всхлипнув, мальчик достаточно связно и толково рассказывает, как в их двор неожиданно въехал грузовик и хоть и не стремительно, но уверенно снес стоящих у тротуара с велосипедами двух мальчишек. Тот, что стоял к машине лицом, успел отпрыгнуть, а он, получив сильный толчок в спину, перелетел через велосипеды и пробороздил пару метров тротуара. Головой ударился, на несколько секунд потерял сознание. Поднялся, когда увидел и почувствовал сломанное запястье, стошнило. Осматриваю его. Нерезкие, но конкретные симптомы сотрясения головного мозга присутствуют. Результаты осмотра и диагноз в «историю». Травматолог не возражает насчет госпитализации, тем более что перелом предплечья нуждается в достаточно сложной правке и лечении. Всяко бы пришлось мальчишку госпитализировать. Уходя, слышу жалобное блеяние водилы, сопровождаемое уже отчетливым бренчанием надетых наручников. В коридоре встречаю знакомого хирурга. Тоже дежурит сегодня. Обмениваемся короткими новостями и планами на вечер. Все относительно и фантастично. Единственное, в чем можно быть уверенным, – полчасика на неспешный чай после полуночи. Заглядываю в реанимацию. Там уже несколько дней лежит после сложной операции наш пациент. Пришел в неврологическое отделение с остеохондрозом, но уже через пару дней оказался на операционном столе в хирургии с прободной язвой желудка. Слава Богу, медсестра обратила внимание на странную бледность и неуверенность в движениях вышедшего ночью из палаты больного. Отправила бы назад – во сне бы «выкровил». Теперь ведем его вместе с хирургами. Они свое – мы свое…
Быстро прохожу по палатам. Ничего экзотичного не наблюдается. Все более-менее предсказуемо и спокойно. В одной палате остался на ночь единственный пациент, остальных лечащий доктор отпустил домой – «помыться». Ладно, если действительно только помоются, а то некоторых привозили обратно на «скорой», скрюченных. После ударной прополки пяти-шести соток картошки… Люди ж у нас умнее всех. Если не болит – значит, уже здоров. Нефиг лениться, картошка ждет… В «интенсивке» двое пациентов. После инсульта. В сознании, общаются. Тяжеленькие, но прогноз в целом неплохой. У одного осталась на ночь жена. Заведующая разрешает. Глупо отказываться от лишних рук. Тем более что, как правило, остающиеся родственники очень ответственно относятся к своим обязанностям. Вчера коллега рассказывала, что случайно прихватила одну женщину за тем, что та, пробравшись в отделение в семь утра, до смены успела вымыть пол в палате, перестелить постели, умыла и почистила зубы не только своему мужу, но и второму мужичку, соседу по несчастью. Тетка, между прочим, доктор наук и заведующая лабораторией в крутом институте.
Опять бренчит внутренний телефон. Снова «приемник». Теперь уже «наш», в нашем корпусе. Это значит, зовут или кардиологи, или гинекологи. Третий вариант – самый грустный, приехал «наш человек»…
Предчувствия меня не обманули. На фоне крутой семейной разборки у молодой женщины (31 год) «отстегнулись» правая половина туловища и некоторые группы мимической мускулатуры на лице слева. В глазах ужас, давление зашкаливает, язык не слушается. Неврологическая симптоматика нарастает. Понятно, что это не кровоизлияние, но сильный спазм, который увеличивается и увеличивает площадь кислородного голодания мозга. Работать надо быстро. Подкалываем катетер в вену еще в приемнике и с пустой «историей» бегом закатываем пациентку в лифт. Девчонок «приемник» предупредил по телефону, поэтому нас встречают и быстренько определяют в палату интенсивной терапии, вторую возможную в нашем отделении. Начинаем лить в вену все что есть. А есть преступно мало. И взять неоткуда. Такие времена. Звоню в кардиологию. Прошу, скулю, шантажирую, использую грубую лесть и страшные угрозы. Выпросил пару ампул, еще одну украл – и заработал обещание быть убитым голыми руками, если еще раз появлюсь с такими просьбами. Ношусь между этажами как ужаленный. Копчик уже мокрый, адреналин брызжет из ушей. Нарастание симптоматики тормознулось, но тетка продолжает быть в стрессе. Она еще живет в этом роковом скандале, он для нее еще не прекратился. Транквилизаторы колоть нельзя – смажется вся неврология, а патофизиология будет продолжать куролесить. «А-а-а, будь что будет!!!»
– Галя, в отделение! Обеспечь мне абсолютную тишину в коридоре. Вера, садись здесь, в палате, будешь мне помогать. Сиди тихо, как мышка, наблюдай, следи за моими жестами. Никаких комментариев, все молча!
Пациентку зовут Марией. Она с паническим выражением на перекошенном лице наблюдает за нашей беготней и пытается что-то сказать.
– Маша!!! Тебя Машей зовут?! Машенька, сейчас все будет хорошо. Сейчас ты будешь мне помогать, ладно? Молодца! Сейчас будем тебя снова делать красивой и умной. Не крутись и не дергайся. Смотри на меня. Маша, я кому сказал!!! Не отвлекайся на свои руки-ноги, на меня смотри! Сейчас будем считать вслух твое дыхание. Поняла? Я буду считать, и ты считай, вместе будем считать твои вдохи и выдохи, вслух и медленно…
Проговаривая, аккуратно замедляю темп речи и снижаю тембр голоса. Считаем. Навязываю свой темп дыхания и вижу на мониторе, что частота пульса начинает снижаться. Начинаю осторожно «уводить» пациентку. Замедляю ей дыхание, пульс, заставляю представлять спокойные, комфортные картины природы. Внушаю чувство тепла, волнами прокатывающее через все тело. «Раскачиваю» тонус сосудов контрастными образами. Накрываю ее «куполом тишины». Теперь она хорошо слышит только мой голос и сосредоточена на своем дыхании. Транс нарастает. Периодически делаю маленькие пробы на гипноконтакт. Отвечает каждый раз положительно. Начинаю работать с проблемой. Внушать, что скандала не было, – нельзя. Это разрыв с правдивой реальностью. Выйдя из транса, она поймет, что ее просто водили за нос, и будет вторая волна стресса. Единственно верный вариант – создать разрыв во времени и дать ей возможность отдохнуть. Элиминировать остроту стресса. Увести пациентку с острия его атаки. Внушаю ей, что весь скандал она видела со стороны, и пытаюсь вывести ее на рациональную позицию. Говорю о том, что скандал был, но давно, очень давно. Настолько давно, что уже многие детали забылись и стали незначительными и неважными. «Раскачиваю» ее, не даю зафиксироваться на деталях воспоминаний о скандале, «размываю» его причину и остроту. Жалею ее и укоряю за избыточную реакцию, спокойно реагирую на нарушения речи и помогаю в поисках нужных слов. Постепенно полностью овладеваю ее доверием и перехожу к ключевым образам и «якорям». Не забывая о физиологической базе гипнотического транса, дорабатываю за отсутствующие лекарства. Разгружаю спазм периферических сосудов, капилляров, уменьшаю уровень гормонов стресса, снимаю мышечные «замки», успокаиваю бушующую вегетатику. Тормошу и раздражаю кору образами, словами, запахами. Не даю ей уснуть, спрятаться в шоковую «нору». Заставляю работать, стряхнуть с себя оцепенение кислородного голодания… Постепенно вижу, что гипнотический транс принес свои плоды. Мария успокоилась, перестала метаться, заметно улучшилась речь и начали уменьшаться симптомы гемипареза (нарушения работы конечностей на одной стороне). Слава Богу! Перевожу транс в нормальный глубокий сон, и в таком состоянии оставляю пациентку.
Недлинный коридор отделения становится бесконечным. Бреду, загребая сандалиями, как старый дед. Мыслей нет, сил нет, желаний тоже. Хотя… съел бы чего-нибудь сладкого. Сильно щиплет глаза, потряхивает, а язык стал сухой и шершавый как терка. «Ясненько, сахарок в крови – кирдык. Спалил, однако». Заваливаюсь в ординаторскую и падаю в ближайшее кресло. «Фу-у-у… Шаман, мля…» Одновременно со стуком в дверь врывается Галка-ураган. Вопли, междометия, охи-ахи – и финальной точкой на стол перед моим носом брякается стопка: свежий халат, операционное х/б и полотенце. На мой вопросительный взгляд Галина возмущенно фыркает и исчезает. С трудом выбираюсь из кресла и подхожу к зеркалу. «Е-мое!!! Как под дождем побывал…» Ползу в душевую, закрываюсь там и в течение десяти-пятнадцати минут привожу себя в порядок. Настроение благостно-тупое. Думать ни о чем не хочется. Даже уже и есть не хочется. Заглядывает Вера, зовет в сестринскую. Там уже заварен крепкий чай, на столе баночка варенья и хлеб. Пьем чай под размышления о природе гипноза и его возможностях. Галка внимательно слушает и вдруг заявляет: «Я тебя, Митрич, теперь бояться буду! Вдруг чего-нить внушишь, а я и сделаю… невзначай!!!» Ржем как ненормальные, представляя всякое «чего-нить»… Заметно полегчало. Удаляюсь в ординаторскую. По дороге краем уха ловлю шушуканье пациентов в холле. Обсуждают новенькую и мое «колдовство». Ни фига утаить в отделении невозможно…