По встречной...

— Ой, всё, Хмеров, я только распечатаю и уйду. Мне нужно брать его тепленьким.,- открыв дверь я будто на стену налетела. Она невидимая — стена, но сделана будто из железо-бетона. На диване лежал Сергей с какой-то девочкой. Вот мы и познакомились заново с тобой, Сережа.

— А ты прав, Хмырь. Мне лучше договориться о встрече.,-резко развернулась и двинулась в обратную сторону.

— Твою мать. Марин, я тебе объясню сейчас все. Я тебе говорил про один финт, хотел разыграть этого чудика. Он же по тебе……-Дима его защищает? Надо валить отсюда.

— Уже не страдает, Дим. Не нужно его защищать. И о нем чтобы я больше не слышала.,- подхожу к столику, где ждёт Кабанов. — Господин, Кабанов. Вот моя визитка. Как будете готовы к переговорам, позвоните и мы встретимся. Всего доброго!- не дожидаясь ответа я ухожу.

Кто-то что-то говорит, а я не слышу, да и не хочу. В моей жизни есть якорь и я не сойду с ума. Отправляю смс Стешке, чтобы Матвей был сегодня с ней и вообще несколько дней ребенок должен быть в безопасности от меня. Пока мой рассудок не слетел с катушек я обезопасила главного человека с моей жизни. Как сомнамбула я села за руль. Кажется звонит телефон, но меня уже нет. На бешеной скорости лечу в сторону гоночной трассы. Штрафов, конечно, нахапала, но это меня сейчас не беспокоит от слова совсем.

На трассе я отказываюсь быстро. Пересела на гоночную машину и… Кажется, меня так же накрыло после ночи амнезии. Когда он впервые показался. Гад. Ненавижу. Сколько я гоняла — вообще не представляю. Но уже вечереет. Я вышла из машины и пошла в тайное местечко. Там очень красивый вид на закат. А сейчас самое время. Стоило сесть на траву, как слезы хлынули из глаз. Мы не были вместе никогда. Почему так больно? Да потому что дура. Снова поверила. Мы оба хороши, конечно. Он со смертью своей, я с побегом. Но, как по мне, мы просто квиты. Задрав голову к небу дала волю эмоциям.

— ААААААААААААААААААААА!!!!

Да. Орала я громко и со вкусом. Как выдохлась — легла на спину. Беззвучно текут слезы. А я смотрю сквозь пелену слез на небо. Рыжие облака плывут цветной сахарной ватой. Все тело ватное. Кажется, мне плохо и в груди давит. Это остатки сердца подыхают в муках. Холод. Начинаю чувствовать его каждой клеточкой. Плохо. Пора домой.

Добралась до машины более-менее пришедшей в себя. Люди обычно пьют алкоголь в такие моменты, а я набрала сладостей, разной газировки, ну и вредностей. Провела вечер с любимыми фильмами. А на утро….

Я была в норме. Но Матвею возвращаться рано. Мой разум ещё прыгает. Оделась красиво, но строго и накрасилась так, будто кого-то собираюсь соблазнять. Прическа соответствующая. Вот в таком виде я и заявилась на работу. Ну то, что все в осадок выпали говорить не буду. Им было некогда. С пункта охраны я начала раздавать указания и делать поправки. Нововведениям подверглось всё и вся.

К концу дня мне предоставили всё, что запросила. Новинки в меню и то что изжило себя и не реализуется. Были проведены ревизии. Для меня прошел один день. Но в дверях появился Андрей.

— Здравствуй, дочь!- я очень высоко подпрыгнула на стуле. Подняла глаза и только кивнула. — Собирайся. Поехали.,- я опять молчу и только отрицательно качаю головой.,-Марин, так нельзя. Ты две недели здесь шухер наводишь. Ребята на взводе. Дай им выдохнуть.

— Кому и что не нравится — дверь там.,-показываю ручкой в сторону ворот.

— Марина! Встала! Оделась! За мной! А лучше, впереди меня иди.,-я выполнила всё, что сказал папа, но не смогла сдвинуться с места. Сил не было.

— Андрей…. Она ела через день и один раз. Заставляли можно сказать. Она не дойдет.,-я знаю этот голос. Она печет вкусные пироги. А ещё я теряю сознание. Кажется это край. А как же Матвей? Я же обещала быть хорошей мамой. Но темнота пришла. Надеюсь, стол своей головой я не сломаю.

Глава 30

Дмитрий Хмеров…

Я, наверное, как родился, ее возненавидел. Сколько себя помню, мне всегда ее в пример ставили. Ещё не видел ее и не общался, а убить хотелось просто жуть. Я должен быть во главе, я!!!

Дети злые. И принимают всё за чистую монету. Вот и я тогда злым был и верил "родителям". Доверился, блин.

В школе. Всех гнобил и ее доставал. И всегда так хлоднокровно все мои подначки воспринимала, только пальчиком грозила: "Хмеров, так нельзя". Следил за ней. Смотрел, как ее мама встречает. Часто с улыбкой и реже с грустью сразу говорила маме, что я опять её пытался обидеть. А ее мама говорила: "вырастет — изменится и всё поймет". Да, вырос. Да, изменился. Да, всё понял.

А после аварии. Сейчас я себя проклинаю, а тогда казалось, что прав. Ага, как же. Как вообще после всего этого она меня братом называет. Убил бы на ее месте. А она добрая. Все правильно, она — ангел, как мама, а я, как отец — чистый демон. Жаль, ни тех, ни других родителей нет в живых. Кто нам правду расскажет? По моим домыслам, всё же, мы — Шеф. Но почему я не с ними рос? Может, меня украли в роддоме, а сказали умер?!! Нужно перерыть бельишко предков. Говорят, полезно.

Мысли перетекают из одной плоскости в другую. Вяло так и зло. Зло на себя, конечно. Такое ощущение, что снова я ее ломаю. Своими собственными руками. Свое последнее мокрое дело я закончил убийством этих самых родителей. Они были одержимы искоренить династию Шеф. Если бы все дошлодо конца, они убрали бы и меня. Додумался сделать шаг первым. Сейчас же хочу соответствовать сестре. Поэтому переквалифицируюсь по тихоньку. И последнее грязное дело — это девочки. Ещё пара людей и закрываю. Кто хочет танцевать дальше — пожалуйста, а всё остальное нахрен, всё в топку.

Что мне делать с Савельевым? Я не хочу войны. Да и не знаю, спустя столько времени станет ли он меня слушать. Он забрал ту девочку. Лада, кажется. Подставной цветочек. Но Савельев оплатил долг без вопросов… Дааа. Дела. Кажется, у нее были на меня наработки. Смешно. Людям Сергея даже копаться не нужно будет. Сам ему подарил информацию. Но сейчас меня это не особо колышет. Странно все это. Если Маринки не станет, не прощу себя. Матвей. Парню не везет с родителями. Только попробуй, Шеф, не выбраться.

Сейчас смотрю на нее. Лежит. Худющая стала за две недели. Вся утыкана иглами, датчиками. Нервный срыв на фоне голодания и обезвожживания. Одна из поваров сказала, что он заставляла есть и пить Марину. Нужно было ворваться к ней и объяснить всё. Но, зная её, она бы слушать не стала. А надо было. Глядишь и не было бы ничего этого. Перед Матвеем стыдно. Сергей… Твою мать. Ведь реально разыграть хотел.

Аааааааааааа. Гребанные мысли. Растираю руками голову и цепляюсь себе в волосы. Запутался я. Но знаю точно — ей сдохнуть не позволю. Наконец-то появляется врач.

— Док, как она? — голос звучит глухо. Даже не рикошетит от стен. Стою и гипнотизирую Маринку сквозь стекло.

— Как видишь. История, конечно, впечатляет.

— Ты о чем?

— Её медкарта. Кардиограмма отдыхает, тут прямо америкаские горки. То на тот свет спешит, то шишь старухе с косой показывает, то снова к проотцам, то снова дулю. А теперь зависла. Вот динамика хорошая как бы, а организм пофигистически ко всему относится. Мы литрами вливаем, а все будто испаряется. Впервые в моей практике. Ты говорил у нее сын есть. Привези. Будем вас вводить в палату. Будете ее умолять вернуться. И ты сам грехи замаливай. Она все слышит. Шанс есть у каждого. Вперед выполнять.

— Понял. Можно я уже сейчас зайду?

— Спрашиваешь. Перед входом висит мундир для всяк туда входящих. Вперед и с повинными. Глядишь, разозлится и встанет.

Док договоривал мне в спину. Я уже оделся и зашел в палату. Так-то сюда посторонним, кроме врачей, нельзя. Но тут случай другой. Зашел-то я зашел, а что говорить? Впервые не знаю, что сказать.

— Привет, сестренка. Ну зачем ты так, а? Строишь из себя могучую женщину, но мы-то знаем, какая ты ранимая. Вот даже в пространстве застряла. А знаешь? Ведь именно я чувствую себя виноватым. Я же, когда тебе звонил про Кабана сказать, совсем забыл про Сергея. Он нормальный, правда. И с той девочкой не спал. Замута, конечно, такая есть, но с Сергеем хотелось просто пошутить. Просто хотелось посмотреть, как выкрутится. Ну и посмеяться, если оценит, конечно. Я поздно вспомнил обо всем этом, ты уже летела в кабинет. И ведь не обогнать тебя, коридор, сука, узкий. Марин, ну вынырни ты уже на поверхность.