Страница 64 из 168
Себ легко мог представить, как Джоан перебирается сюда, осматривается — и решает, что ей не охота возиться с интерьером дома, где она только спит. Она ведь трудоголик и на рабочем месте проводит куда больше времени. Из гостиной вела дверь на маленькую кухню. Здесь обнаружились невысокий холодильник, отдельная морозилка, микроволновая печь, чайник и электроплита на две конфорки. В раковине невысокой горкой лежали тарелки, рядом стояли чашки.
После непродолжительных поисков Себ нашёл чайные пакетики, молоко и помыл две чашки (ради этого пришлось пересадить на подоконник кота, издавшего невнятное ворчание).
Когда Джоан, с мокрыми волосами и уже значительно более бодрая, заглянула на кухню, Себ как раз проверял, будет ли ли Фредди булку — оказалось, он с удовольствием грыз тесто, но только с ладони. Когда Себ положил кусочек мякиша на подоконник, кот недовольно закряхтел.
— Себ? — позвала Джоан. — У меня бардак…
Он пожал плечами, вымыл руки и уточнил, заливая чай кипятком:
— Молоко? Сахар?
Было немного странно, но вполне естественно делать чай на этой разгромленной кухне.
— Ничего не надо, — покачала она головой, — просто покрепче…
— Дай угадаю, — Себ посмотрел на мешки у неё под глазами, — надо было варить кофе?
— Он всё равно вчера закончился… — она тряхнула головой, разбрызгивая капли с кончиков волос, — я омерзительная хозяйка, знаю. И у меня нет в гостиной стола, так что…
— Обойдёмся диваном.
Они действительно устроились на диване с чаем и булочками. Кот получил ещё кусок сдобы, проглотил его, заурчал и скрылся за телевизором. Джоан ела булочку с наслаждением, от которого у Себа по позвоночнику бежали мурашки. Ему сейчас было плевать на обшарпанную гостиную, на сумасшедшего кота, на всё — кроме Джоан.
— Ещё раз прости за это всё, — сказала она с некоторым смущением, подняла ноги на диван, устраиваясь в уголке — и тут же попалась в ловушку. Себ перехватил её голые ступни и начал осторожно их разминать. Она засмеялась, пытаясь заверить его, что боится щекотки, но делала это совершенно неубедительно.
— Не за что извиняться. Мне всё нравилось бы, даже если бы ты жила в пещере.
Можно сказать, что в этот раз они проявили чудеса здравомыслия — добрались до спальни.
И чёрт её знает, что там было с интерьером — Себ едва разглядел кровать.
Вылезать из постели совершенно не хотелось — и к счастью, они могли себе это позволить. Устроившись в горе подушек, они обнимались и болтали о какой-то ерунде вроде дорог в Плимуте, снега в Лондоне и неудачного брака старины Грега.
— Ты всегда спишь до полудня по выходным? — спросил Себ, прикрывая глаза и чуть крепче обнимая Джоан за талию. Потом, подумав, ещё и уткнулся носом ей в плечо, вдыхая мягкий фруктовый запах её геля для душа.
— Как будто ты — нет, — отозвалась она, потягиваясь.
— Нет. Никогда не понимал этого… Но мне понравилась твоя пижама.
Единственное, что могло заставить его встать — это голод. И именно он напомнил о себе. Оставив Джоан лежать под одеялом, он снова спустился на кухню и достаточно быстро справился с тем, чтобы из яиц, помидоров и ветчины приготовить что-то относительно съедобное на убитой старой сковороде.
— Господи, — пробормотала Джоан, забирая свою тарелку, — Себ, ты идеальный мужчина.
Он засмеялся — вот уж точно нет.
— Серьёзно, — она прожевала кусок поджаренной ветчины и прикрыла глаза от удовольствия, — с тобой есть о чём поговорить, ты хорош в постели, не изменяешь, не спишь до обеда, да ещё и готовишь.
Смех перешёл в ржач.
— Меня пугает такое количество комплиментов. Сразу начинаю искать подвох.
— Никакого подвоха, — Джоан улыбнулась, но как-то немного грустно, — я не понимаю, как вообще вышло, что ты развёлся…
— У меня есть короткий ответ и длинный, — сказал он, доедая остатки омлета, — тебе какой.
Джоан посмотрела внимательно, откинула чёлку и решила:
— Давай честный.
— Они оба честные, — не то, чтобы развод с Эмили был его любимой темой для разговора, но Джоан имела право на этот вопрос, так что никаких проблем он не видел, — мы с Эмили не очень подходили друг другу, — он пожал плечами, отставил тарелку, за неимением тумбочки, на пол, — Эмили хотела мужа рядом, а не чёрт разбери где, в горячих точках. Меня не было по многу месяцев, она всё время ждала, что меня убьют, радовалась моему возвращению, а потом плакала, говорила, что я какой-то чужой. Её это убивало. А меня раздражало, что половину отпуска я должен тратить на то, чтобы её успокаивать, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Через три года после свадьбы нас уже связывала только Сьюзен, через шесть лет нам хватило смелости в этом признаться.
— Чего она ожидала от военного? — пробормотала Джоан.
— Мы тогда оба поняли, что либо я ухожу из армии, и мы пытаемся построить наш брак заново, либо мы разводимся и не мучаем друг друга и ребёнка. Я не был готов уйти, — он вытер губы тыльной стороной ладони.
— Я бы тоже не оставила службу.
— Тогда не вздумай выйти замуж за гражданского, — Себ снова перебрался к ней поближе и устроил голову у неё на коленях, — это сводит с ума…
— Ты говорил с ней когда-нибудь о своей работе? Рассказывал, что там происходило?
— Шутишь? — нет, рядом с Эмили он вёл себя так, как будто занят чем угодно, кроме войны.
— У меня был парень… он сбежал от меня, когда я вела дело маньяка, проводившегося выкалывать жертвам глаза.
Себ засмеялся.
— Могу представить.
— Кажется, — Джоан подхватила смех, — он сломался, когда на его вопрос о том, как прошёл день, я не выдержала и пожаловалась на отчёт судмедэксперта. Скажи, Себ, как бы ты отреагировал, если бы девушка рассказала тебе о личинках в глазницах?
Он прищурился:
— Я посоветовал бы не варить в этот день рис на ужин. И что, хочешь меня заверить, что безглазые трупы — самое страшное в твоей работе?
Джоан повалилась на подушки, уставилась в потолок и с нарочито-серьёзным выражением лица принялась перечислять варианты — но так и не нашла ничего, что могло бы Себа удивить.
Потом она вдруг осеклась и сказала тихо:
— Самое страшное, это лицо парня, которого я застрелила, — и по тону Себ понял, что она больше не дурачится, — я должна была выстрелить, но я не хотела, чтобы он умер… — она сглотнула, — Знаю, глупый вопрос, но… ты же убивал, да?
— Армейское командование записывает на мой счёт девяносто шесть успешно поражённых целей, — сказал он ровно, чувствуя, как под его щекой сердце Джоан делает короткий пропуск.
— Мне мой один снится иногда… Как ты с этим живёшь?
Себ перевёл взгляд на трещину в потолочной штукатурке. После «МорВорлд» их стало сто семнадцать. А дальше он сбился со счёта.
— Нормально. Просто… на войне ты не можешь думать о целях как о людях. Это противники. У тебя есть приказ, который ты выполняешь.
— Ты помнишь их? Лица, моменты смерти?
— Почти никого. Помню трудные задания, выстрелы в сложных условиях, а цели… Я знаю ребят, которые помнили каждого убитого, и, как бы они ни держались, рано или поздно это их ломало.
Джоан провела пальцами по его волосам, и Себ прикрыл глаза — это было приятно.
— Тот, кого ты застрелила… У тебя ведь не было выбора? Ты должна была стрелять?
— Чтобы спасти себя и всю группу… Я прострелила ему плечо, а у него оказалось слабое сердце. Болевой шок убил его на месте.
— Ты не могла об этом знать, — он нашёл её ладонь, сжал и коснулся губами середины. — Это не убийство. Ты сделала то, что должна была сделать, и ты молодец.
Они немного помолчали, а потом Джоан наклонилась к нему, шепнула:
— Хватит об этом, — и поцеловала.
Себ не был против — в отличие от монстра-кота, который выбрал именно этот момент, чтобы завопить под дверью.
Они расхохотались, Джоан с недовольной гримасой встала и впустила Фредди в комнату. Он немедленно запрыгнул на кровать и басовито заурчал.