Страница 21 из 168
— Клармонт-клоуз, тринадцать. Разгонись получше, детка, — откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.
От «детки» у Себа закаменели челюсти. Но спорить с Фоули сейчас смысла не было. Так что он просто ругался мысленно, перебирал все матерные конструкции, которые когда-либо слышал или составлял сам, наслаждался вкусом каждого слова. И всё равно понимал, что это не помогает.
В бардачке нашлась новенькая карта, и Себ склонился над ней в поисках адреса. Нашёл и скривился: Северный Вулидж? Серьезно? Будь у Себа столько денег, сколько у Фоули, он точно выбрал бы что-то получше…
Через час, подъезжая к дому номер тринадцать, Себ мысленно повторил: он точно выбрал бы что-нибудь получше.
В доме тринадцать было восемь этажей[4]. Нелепого вида башня возвышалась над остальными домами. Мусорные контейнеры рядом не убирались уже очень давно и воняли на всю округу. Из открытых окон дома доносились крики, шум телевизоров. На балконах сохло бельё всех цветов и размеров.
«Ягуар» смотрелся в этих трущобах настолько нелепо, что Себ даже не сразу сумел запарковаться, всё искал место. Но Фоули, уже открывший глаза, не заорал ничего в духе: «Ты куда меня привёз, идиот?!» Напротив, он выглядел вполне довольным. Если сильно повезёт, его не накроет сейчас отходняком от дозы, и Себ сможет просто сгрузить его на кровать и поехать домой… Видимо, на метро, если оно тут есть, или на чудом пойманном такси.
Дверь подъезда оказалась распахнута настежь, и оттуда тянуло гнилью. Фоули вышел из машины сам, какое-то время постоял, принюхиваясь и, кажется, наслаждаясь окружающим его миром, и первым пошёл внутрь. Дребезжащий зассанный лифт поднялся на восьмой этаж, остановился.
Фоули открыл квартиру обычным ключом, и Себ оказался в самом странном месте в своей жизни (а учитывая, что побывал он много где, это о чём-то говорило).
Никакого коридора или прихожей. Сразу от входной двери начиналась огромная комната. Прикинув метраж, Себ понял, что Фоули скупил как минимум три квартиры и снёс стены между ними. Всё, что осталось — это несколько металлических столбов.
Стены этой комнаты-квартиры были оклеены яркими жёлтыми обоями. Под потолком висели люстры — шесть штук, от плоского круглого плафона до хрустальной конструкции с лампами в форме свечей. Щёлкнув выключателем, Фоули зажёг половину из них.
Шкафов не было: одежда, бумаги, какие-то провода и инструменты, оружие, посуда и ещё хер там разберёшь что валялось на полу, закрывая его плотным слоем, безо всякой системы. В центре стоял большой тёмно-синий диван. В дальнем правом углу Себ разглядел стол и придвинутое к нему кресло, в левом — холодильник.
Чуть пошатнувшись, Фоули прошёл через комнату, наступая на всё, что попадалось под ноги, и опустился на диван.
— Монтгомери ошибся, — вдруг совершенно деловым тоном сказал Фоули. — Сначала он был очень полезен и даже забавен, но потом… Никакой фантазии, никаких творческих способностей — только спесь и непомерные амбиции. Бедняга Большой Си.
Жестом фоули показал подойти ближе, и Себ был вынужден подчиниться. Слабость Фоули, кажется, прошла, он снова был боссом.
— Ты удивлён, да? — спросил Фоули устало. — Иногда я хочу взорвать его. Дом… Бум! Вместе со всеми соседями. Будет громко… Удивлён?
Взгляд Фоули стал едким и сканирующим, и даже то, что Себ стоял, а Фоули сидел, никак не меняло дела.
— Немного, сэр. Но это ваше дело.
— Опять? — мрачно спросил Фоули. — Мне казалось, мы прошли этот этап дрессировки. Ошибись ещё раз, Себастиан… — он медленно моргнул, — и мне придётся достать плётку.
«Хватит, — подумал Себ отчётливо. — Это мой последний рабочий день». Фоули больше нет, и это всё — перебор. Он не готов был мириться с этим дерьмом.
— Я не собака… сэр, — сказал он тихо.
Фоули наклонил голову, изучая его как в первый раз. Холодные глаза, казалось, ощупывали каждый дюйм кожи, рентгеном забирались внутрь, просвечивая насквозь.
— Нет, Себастиан… — Фоули улыбнулся мягко и ласково. — Ты хищник покрупнее. Ты сейчас думаешь о том, что выходишь из игры. А ещё ты боишься, что у этого решения будут… последствия. Что кто-то другой придёт за твоей головой по моему приказу. Или, что ещё хуже, не за твоей…
— Это угроза, сэр?
— Это твои мысли. Они написаны у тебя на лице… — речь Фоули снова, как в в том офисе, стала менее чёткой. — Ты можешь называть меня как вздумается. Пока можешь. Дай мне воды…
Как робот Себ прошёл в другой конец безумной квартиры, нашел возле холодильника маленький столик с электрическим чайником, отыскал на полу вроде бы чистый стакан и наполнил его.
Фоули выпил воду жадно, в три больших глотка, и разжал пальцы, позволяя стакану упасть на пол с глухим стуком и откатиться в сторону.
— Внизу тебя ждёт такси, Себастиан, — с трудом выговорил Фоули, — лондонский кэб. Мы скоро увидимся… детка.
Он откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и сжал зубы, как будто борясь с болью или тошнотой.
Себ стоял ещё минуту, прежде чем развернулся и вышел из странной квартиры. Что бы там ни говорил Фоули, Себ решил: с него довольно.
На счёт, несмотря на то, что Клаус был мёртв, поступила обещанная неустойка. От Фоули не было ни одного звонка.
В среду у Джоан не обнаружилось незапланированных трупов — и в одиннадцать часов они уже шли по узким тропкам Ричмонд-парка, одинаково спрятав руки в карманы курток и ведя абсурдный разговор об оленях. В этот раз между ними не искрило такое сильное желание, и беседа шла труднее, но они, пожалуй, справлялись.
— Я не думала, что Пол меня сегодня отпустит, — вдруг сказала Джоан.
— Много работы?
— Её у нас всегда много. Но этот взрыв в Сити буквально свёл его с ума. Дай ему волю, он бы там поселился — среди развалин.
— Я только потом узнал, — сказал Себ, потому что понимал, что должен об этом упомянуть, — это был офис фирмы, в которой я работал.
— Сочувствую. Есть знакомые среди погибших?
— Никого близкого. Я и проработать-то успел меньше месяца. Теперь всё, расторгли контракт. Сокращают штат. Так что со взрывом? Террористы, да?
— Я уверена, что да. А Пол вбил себе в голову, что у компании был теневой бизнес, и им отомстили конкуренты. Перевернул все архивы в поисках этого Мелтона — кто он, откуда, чем и когда занимался… Ладно, забудь. Чёрт с ним, с Полом.
Они свернули и оказались на узкой прогалине. Вокруг стало тихо. Разговоры, смех и шум машин остались где-то вдалеке. Себ остановил Джоан лёгким прикосновением к плечу. Подошёл чуть ближе и осторожно поцеловал, вглядываясь в карие крапинки в её глазах. Почувствовал её руки в своих волосах, улыбнулся. Джоан смешно морщила нос, а Себ отчаянно хотел растянуть эти минуты подольше. Ему физически нужно было это тепло, эти руки на шее.
Может, это передозировка безумным Фоули сказывалась? После расставания с Эмили Себа как-то на нежность не тянуло, наоборот, он старался любой секс упростить и обезличить. А Джоан хотелось привести домой, медленно и неспешно заняться с ней любовью, а потом усадить на диван, обнять сзади. Смотреть знакомый фильм, положив подбородок ей на макушку.
«Стареешь, приятель», — совершенно без печали сообщил Себ самому себе и нехотя разорвал поцелуй.
— Слушай, — Джоан провела ладонью по его шее, — может, ну его, этот бургер?
— Хотел сказать то же самое. Ну его…
Они спешили домой к Себу как подростки — держась за руки весь путь до машины, то и дело совершенно по-идиотски радостно смеясь. Всю дорогу на светофорах Себ касался её пальцев. Джоан ворчливо напоминала не отвлекаться и не создавать ДТП, но сама хваталась за его ладонь и с трудом отпускала.
И, чёрт возьми, когда к семи вечера они всё-таки выбрались из постели перекусить тем, что найдётся в холодильнике, Себ всерьёз размышлял: может ли сержант полиции ужиться с киллером? Ну, так, теоретически… Если, предположим, киллер не будет афишировать свою работу, просто объяснит, что у него ненормированный график? Сказать, что это был риск, значило не сказать ничего. Но, макая холодную курятину в банку с майонезом, сидя на подоконнике рядом с Джоан, которая делала то же самое, он с удовольствием мечтал.
4
По российским стандартам, даже миллионер может жить в многоэтажке — скажем, в пентхаусе на 35 этаже или в престижном доме в одном из дорогих районов. А вот в Британии многоквартирные дома максимально непопулярны. Они появились в пятидесятых годах как альтернатива традиционным кварталам, разрушенным бомбёжкой, и на десять-пятнадцать лет вошли в моду. Но уже к середине 70-х все более или менее обеспеченные или хотя бы неплохо зарабатывающие люди стали переезжать в таунхаусы. Многоэтажки становились всё более маргинальными или и вовсе пустели. В 80-х началась первая волна сносов — вместо башен строили трёх- четырёхэтажные домики. Сейчас найти в черте Лондона многоквартирный дом, конечно, можно. Есть несколько новых — в основном, их занимают приезжие и обеспеченные мигранты, потому что для коренного британца это некомфортный формат, противоречащий привычному образу жизни. Есть старые — это настоящие гетто для мигрантов из бедных стран. Многие такие дома находятся в аварийном состоянии. После того, как в 2017 году в одном из них случился серьезный пожар, началась ещё одна волна сноса (но в мире «Секунд» до этого ещё далеко). Так что Себ ошарашен. Мало того, что Джим живёт на окраине города, так ещё и в (фу, гадость) многоэтажном доме. Как если бы наш миллионер вдруг поселился бы в хрущёвке в Бирюлёво: странно и эксцентрично.