Месяц за Рубиконом

Часть 1. Глава четвертая

Глава четвёртая

На стрелковом полигоне я занимался ещё один день и ещё одну ночь — то есть ещё шесть часов. Звезда выкатывалась из-за горизонта, зловещим гигантским глазом следовала по небосклону и уходила, оставляя за собой холод и тьму.

Я стрелял из оружия существ под названием тэни, из оружия Изменённых (оно было как-то понятнее и привычнее), а потом из оружия тех Изменённых, что служили Прежним. Его, впрочем, было не так много, Прежние предпочитали встраивать оружие в солдат. Знакомые мне бойцы с излучателями в добавочных руках, чистильщики — свора связанных общим интеллектом мелких тварей, не обязательно, кстати, с крысиным ДНК, к человеческому могло добавляться всё, что угодно. А ещё ходоки, мараки, сирены, танцоры, буги, кусаки, стельщики и панцеры — десятки, сотни модификаций, самые немыслимые сочетания человеческой и нечеловеческой плоти, со встроенным или выращенным внутри оружием. Какие-то из них были распространёнными, какие-то крайне редкими, их создавали для конкретных заданий, порой лишь один раз за всю историю.

Кстати, так устрашивший меня некогда уничтожитель, здоровенный и невидимый шестилапый монстр, встречался редко и серьёзным противником не считался. Как я понял, это было одно из простейших и быстрых Изменений, давно уже не использовавшееся в серьёзных боях. Поэтому, наверное, Слуги и выращивали их на Земле для атаки на Гнездо.

Теперь я ясно понимал, что Гнёзда на Земле не были даже полноценными тренировочными центрами. Скорее уж яслями, детским садом, где давали самые первые знания и готовили детей к учёбе. И такие грозные с виду стражи оставались, по сути, детсадовцами, играющими в войну…

Школа была здесь.

А мой наставник, похоже, прошёл все возможные университеты.

Нельзя сказать, что он был мной доволен — я неимоверно тупил, не знал ни одного оружия, дважды собирался использовать причудливые пушки так, что убил бы и себя, и его. Тут ведь не держали холостых патронов или тренировочного оружия, всё было всерьёз.

Но тем не менее я удостоился похвалы за быструю реакцию и хороший прицел, после чего поймал себя на мысли, что очень этим горд.

Неужели у меня начала ехать крыша? И я скоро стану таким же, как остальные Изменённые — вполне довольным судьбой и полным решимости сражаться за Инсеков?

Хотя сам Ана не выглядел образцовым воином, рвущимся в бой. Нет, на осторожного ветерана, пристроившегося на спокойное местечко и обучающего молодёжь, он тоже не походил. Но какая-то усталость и презрение ко всему в нём были. Если бы я не знал, что он мой ровесник — решил бы, что старшему стражу лет сорок как минимум.

С другой стороны, Изменённые взрослели очень быстро. Куколки уже через несколько дней переставали вести себя как дети — немногие исключения, вроде Наськи, только подтверждали правило. Наверное, дело было даже не в мутациях тела и не в уроках, на которых их учили воевать. Само общение с коллективным разумом Гнезда старит.

Точнее, вначале взрослит. А потом, конечно же, старит.

Местная «Школа» в этом отношении была ещё серьёзнее. Я не разговаривал с ней так, как с земным Гнездом перед вторым Призывом, но мне казалось, что если бы я оказался в виртуальном пространстве наедине с сознаниями прошедших через неё солдат — то увидел бы мрачных, покрытых шрамами мужиков и усталых женщин с безжалостными глазами.

Тут хочешь не хочешь, а постареешь.

А ведь на планетах, где Изменённые служат, есть ещё и местные Гнёзда — не знаю уж, как их там называют. И в них отпечатки разума тех, кто уже воевал по-настоящему, терял друзей и убивал врагов. Через такое пройти — мало не покажется.

— Ты побывал во многих мирах? — спросил я Ану, когда мы устроили очередной перерыв. Солнце взошло, но короткий местный год уже повернул к зиме и на улице стоял конкретный дубак, градусов двадцать-двадцать пять ниже нуля. Так что мы зашли в купол и ели там.

— Служил на шестнадцати, не считая Саельма и Земли, — ответил Ана.

— Это много, — предположил я.

Ана кивнул. Добавил:

— И на трёх боевых кораблях.

— Я думал, Инсеки корабли не используют.

— Все используют, — ответил Ана. — Экраны для перехода нужно доставить на планету, для захвата плацдарма надо высадить десант.

— Ты был в десанте?

— Трижды в планетарном, два раза во второй волне, через экраны, — Ана искоса глянул на меня. — Если хочешь спросить, то отвечу сразу. Это много. Потери планетарного десанта — около тридцати-сорока процентов. Десант второй волны теряет до двадцати процентов личного состава. Так что я везунчик.

— Потому и стал учить других?

Ана уставился на меня. Покачал головой.

— Как странно с тобой говорить. Будто с человеком.

— Извини.

— Мне нравится, — страж оскалился. Рот у него широкий, а вот зубы человеческие, это выглядело жутковато. Я вообще понял, что самое страшное — это не монстры, совершенно не похожие на людей, а люди, в которых есть что-то от монстров, или монстры, в которых есть что-то от людей. — Большинство забыло, кем они были. А я нет. Я тоже странный. Верно?

Неловко пожав плечами, я ничего не ответил. Что вообще тут не было странным?

— Потому меня и направили в учебку, — продолжил Ана. — Я никак не умирал и вёл странные разговоры. И первое, и второе вполне допустимо. Но не вместе.

Он снова улыбнулся. Чувствовалось, что улыбка для него сознательное действие, что ему приходится прилагать для этого усилия. Старшие стражи не приспособлены улыбаться.

— А здесь можно? — спросил я.

— Здесь я общаюсь с курсантами, которые приходят и уходят. Стандартный курс обучения — месяц, расширенный — три. Из них на полигон отводится неделя-две, но времени для разговоров тут немного. Времени нет никого смущать.

Я кивнул. И нахмурился, ощутив касание Гнезда… то есть Школы.

Мне предлагали прибыть к учётчику.

Никаких сроков не называлось, значит — можно не спешить, но и задерживаться не стоит.

— Зовут? — спросил Ана. — Ты прислушивался.

— Ага. К бюро… к учётчику.

Ана залпом допил свой напиток. Поинтересовался:

— Велели прийти одному?

— Не уточняли.