Страница 8 из 9
- Но, вы же не позволяете ей видеться с сыном. Это безбожно.
- Да, боже упаси. Никогда не запрещал. Она сама, особо, попыток не делала. Васька, хоть и зовет нас папой и мамой, настоящий наш статус знает. И, что мать у него есть, мы, тоже, говорили. Сказали, что она уехала просто, и не может, пока, вернуться. Просто, так случилось. Васька вернулся из сада, однажды, ревет. Дети все родителей имеют, а он как приблудыш. Вот и решили, что он нас звать папой и мамой будет. А сейчас, твои новости, просто, из седла меня выбили. Прогнозы какие? Врачи, что говорят?
- Месяц, от силы - с трудом произношу я, и вижу, как по щекам, этого сильного жесткого мужчины текут молчаливые слезы, превращая его из самоуверенного бизнесмена, в уставшего, немолодого человека.
- Где она?
- В больнице. Катя не встает уже. Я, собственно, и пришел, что - бы попросить вас, отпустить ее. Помогите ей уйти счастливой.
- Да, конечно. И, спасибо тебе.
Я покидаю кабинет Катиного отца в сложных чувствах. Как же это ужасно, что простое человеческое недопонимание разрушило столько жизней, одним махом перечеркнув, все светлое и любимое, что было у Кати и этого сильного, но неимоверно уставшего человека. Он, ведь, тоже страдал, мучился. Ради чего?
ГЛАВА 8
- Почитай мне - просит Катя.
Я сижу возле ее ложа, вглядываясь в родные мне черты. Ее лицо бледно и сливается по цвету с белоснежной наволочкой на Катиной подушке. Только глаза цвета Уральского малахита, выдают в этой изможденной красавице, ту женщину, в которую я, когда - то влюбился, с первого взгляда. В моих руках книга, которую я читаю, громко произнося каждое слово. Катя стала плохо слышать. Левая рука ее, утратила подвижность, вслед за ногой. Я сижу спиной к двери, поэтому не понимаю, почему, так широко раскрываются ее глаза, лишь легкий сквозняк оповещает меня, что в палату, кто - то зашел. Оборачиваюсь. На пороге ее отец и моложавая женщина, держащая за плечи зеленоглазого мальчика, лет двенадцати. Он, испуганно, жмется к ней, глядя на, лежащую в кровати Катю.
- Папа, папочка, вы, все - таки пришли. Я, так, ждала, знала, что еще увижу вас.
Отец падает на колени, перед кроватью дочери, целуя ее полупрозрачные, исколотые руки, а она гладит его по седой, цвета соли с перцем, голове, рукой, которой, еще, может шевелить.
- Прости меня, прости, моя вишенка. Я дурак. Ты же знаешь, что я люблю, любил и буду любить, только тебя, мою доченьку, смысл жизни.
Я вижу, как плачет Катина мать. Беззвучно, молча, в себя, что - бы не напугать, и без того испуганного, мальчика.
- Вася, иди сюда - зовет его дедушка - это твоя мама. Она больна, поэтому не могла прийти.
Не могу, чувствую, что просто не в силах больше сдерживать слезы, поэтому, потихоньку выхожу в коридор, давая возможность воссоединиться людям, любящим, но по глупости своей, потерявшим столько драгоценного времени, лишая себя возможности любить и быть счастливыми. Я вижу счастье, непередаваемое блаженство, написанные на самом родном мне лице, и мне большего не нужно.
- Зайдите, Семен - зовет меня Катина мать, где то через час, моего бесцельного шатания по больничному коридору.
Катя полусидит, чего не было уже давно, и я снова ощущаю призрачную надежду, что еще, какое - то время, она будет рядом. Не уйдет, оставив меня совсем одного. На стуле возле нее сидит Васенька, она держится за его руку, словно, утопающий, за соломинку и тихо поет, какую - то, глупую, детскую песенку. Мальчик, смотрит в ее лицо, словно, пытаясь запечатлеть в памяти черты матери, которой он никогда не знал. Ему этого не нужно, достаточно, просто, увидеть в зеркале свое отражение. Но, больше всего меня поражают глаза Екатерины. Они блестят, нет - горят. Горят счастьем, желанием жить и любить. Любить всех - этого красивого мальчишку, постаревших родителей, меня. Да, весь мир. Я никогда не видел у нее такого взгляда. Взгляда настоящей, всеобъемлющей богини.
- Семен, пойдем, покурим - зовет меня ее отец. Я не курю, но киваю головой в знак согласия. Стоящий передо мной человек, уже не похож на того, самоуверенного бизнесмена, с которым я познакомился день назад. Страх и горе, состарили, сгорбили его за этот день.
- Спасибо тебе - говорит он. - За все спасибо. За то, что ты смог вернуть ее мне, за огромное сердце. Мне очень жаль, что не ты был ее первой любовью. Она, могла быть счастливой.
ГЛАВА 9
- Доченька, моя - плачет Катина мать, обнимая ее - мы вернемся завтра. Прямо с утра. Васенька поспит, и вернемся. А хочешь, я останусь? Папа Васю уложит. Хочешь?
- Нет, мама. Иди, отдыхай. Иди. У меня Семен есть.дверь за Катиными родителями закрывается, она поворачивает голову в мою сторону. На губах ее, играет улыбка. - И ты иди, Семен. Отдохни, тебе это нужно. Я хочу побыть одна, понимаешь? Подумать.
- Ну, как же я уйду? А вдруг тебе понадобится, что - то.
- У меня есть кнопка вызова медсестры. Если что, ее позову, в конце концов. Ну пожалуйста, прошу. Я тоже, иногда, нуждаюсь в одиночестве - умоляюще смотрит она на меня, своими колдовскими глазами, которым я никогда не мог отказать.
- Хорошо, но ты мне обязательно позвонишь, если вдруг я потребуюсь тебе.
- Конечно. Да, Семен, - останавливает она меня, уже в дверях - спасибо тебе за все. Будь счастлив, и помни, ты мне обещал. Я очень люблю тебя.
Мне хочется вернуться, обнять ее, прижать к себе крепко - крепко, но Катя останавливает меня взглядом, и я закрываю за собой дверь.ночью я сплю крепко. Я не спал так тех пор, как поселился в этой квартире. От постели пахнет Катей, и этот запах успокаивает меня, качая на волнах сна. Сна, в котором она здорова и счастлива, со мной и своим семейством.
В ту ночь Катя умерла. Тихо, не мучаясь, так сказал врач. Ее нашла утром мать. Видимо почувствовав, что - то своим материнским сердцем, она приехала в больницу в пять утра. А я спал в это время. Спал, когда уходила моя любовь. Катя, видимо, предчувствовала свою кончину. Отправив, она избавила меня от страданий, которые я пережил бы, видя ее уход. А потом провал. Я не помню, как кричал возле ее пустой кровати, не найдя там Кати. Как медсестра колола меня успокоительными, под внимательным взглядом, уставшего доктора, как крепко сжимала меня в своих объятиях Катина мать, боясь оставить одного, вместо того, что бы скорбеть по любимой дочери. Очнулся, стоящим на коленях, возле свеженасыпанного холма, рыхлой, пахнущей тленом, земли. Очнулся от того, что на мое плечо, легла рука Катиного отца.
- Нужно продолжать жить, сынок, - сказал он - как бы тяжело это не было.
Нужно, но как? Как продолжать, если тебя на этой земле больше ничего не держит? Что делать, если не хочется жить в мире, где нет ее моей богини? Она вернулась домой, в свои небесные пенаты. Моя богиня, по нелепой случайности, заброшенная в наш жестокий мир.
Мне хочется думать, что ее душа превратилась в большую белую птицу, летящую над изумрудным морем. Морем, цвета Катиных глаз. А я. Я буду любить ее до конца своих дней, до последнего вздоха.
ЭПИЛОГ
- Странно, детское кафе - место радости и веселья - думаю я, глядя на мужчину, в глазах которого читаю ужасную тоску и горе. Он молод, но, что - то согнуло его, сломало, перечеркнув всю жизнь. Это видно, по пустому взгляду, замедленным движениям, сгорбленным, некогда спортивным плечам. Мой сын веселится и играет с приятелями, не обращая внимания ни на кого вокруг. И я решаюсь.
- Простите, мне кажется, что вы очень несчастны.
Он поднимает на меня уставшие глаза, и с интересом разглядывает, словно вспоминает что - то.
- Вы правы, неужели это так заметно?
- Может, если вы поделитесь с кем - то, вам станет легче.
- Вряд ли - вымученно улыбается он. - Как вас зовут.
- Инга.
- Зачем вам мои проблемы, Инга? Чужое несчастье заразно, словно чума. Вы, ведь, с ребенком отдыхать пришли.
- Ничего, у меня иммунитет - отвечаю я, уверенная, что исповедь поможет этому мужчине, пережить его горе.