Четвертый перст

Было дико холодно и мои зубы выбивали совершенно невеселую чечетку. Оглядываясь по сторонам, я медленно плелся по улице, своими босыми ногами наступил на каждый камень, который только мог валяться на улице.

— Твою… — очередной камень больно впился мне в ногу.

Осмотрел ступню, вроде не критично, идти можно. Жутко хотелось попасть в тепло, увидел бы костер, не раздумывая залез туда целиком, при этом на моем лице была бы довольная улыбка. Посреди улицы стояло нечто похожее на доску и рядом стоял еще один факел. Взвизгнув от счастья я подскочил к очередному факелу, до которого смог дотянуться. Теперь же боги были милостивы ко мне, в Богов я поверил почти сразу, тупо не верить, когда я видел вроде бы кота, который что-то со мной вытворял, хотя не сложно было догадаться, что именно эта усатая морда обчистила меня до нитки. Это выражение довольно ярко описывало текущую ситуацию, так как на мне не осталось ничего… эта паскуда даже трусы уперла и как он не побрезговал стягивать их с меня?

— Твою мать. — осознание не состыковки молнией пронеслось у меня в мозгу.

Кто меня обчистил? Обрывочная память услужливо подсунула мне полуразмытые кадры, которые я успел запомнить перед своей отключкой. Видимо совсем кукушка поехала. Ну надо же было такое придумать… Приду домой, надо сходить в церковь, поставить свечку.

Стоял у факела может быть пол часа, может и больше. Время летело очень быстро, так мне казалось. Сначала пытался отогреть руки, потом ноги. Пару раз чуть не сжег себе брови, так сильно хотел ощутить тепло, что почти залез на этот бедный факел, терроризировал я его знатно. Покидать тепло не хотелось, внутри незримого круга, я чувствовал себя хорошо и можно даже сказать уютно, а за этим кругом был холод, готовый отморозить мне все, что можно и плевать, что я стоял голый, под теплыми потоками воздуха, обдуваемого меня от большого факела, я готов был остаться с ним на всегда.

Тяжелая и холодная рука упала мне на плечо, как гром среди ясного неба. И как только я повернул голову в сторону владельца этой большой ручищи, мне смачно прилетело в лицо. Да-а… описывать весь спектр чувств я не буду, но пол лица у меня просто потеряло чувствительность, мог бы даже сравнить с невритом лицевого нерва, а дальше наступила темнота.

Очередное пробуждение было отвратительным, головная боль сопровождала меня при каждом резком движении. Глаз не открывался, а остальная часть лица побаливала. На миг показалось, что лицо повстречалось со сковородкой, но и несколько раз полюбила стол, стул, табуретку и еще не известно что. Еще у меня болели ребра, видимо с ноги прописали для пущей уверенности.

— Чертовы мусора! — сказать это было сложнее, чем я думал.

Рот издал нечленораздельные звуки, мало похожие на человеческую речь, но мой посыл был явно понятен. Кровь со слюнями, обильно текла из рта, кажется мне порвали губу? Подбородок был тоже рассечен, не так сильно, как губа, но тоже доставляло небольшое неудобство. Только после осмотра себя я обратил внимание на запах чего-то довольно давно протухшего, возможно не мытого и оттого отвратительного зловония. Амбре стояло такое, что в глазах снова замелькали звездочки, и я захотел снова прыгнуть в объятия морфея. В углу справа, мне показалось, или что-то шевельнулось. Было темно и я не мог нормально рассмотреть, что там находилось. Надеюсь этому некто так же наплевать на меня, как и мне наплевать на него, сейчас, единственное, что мне хотелось, это чтобы меня не трогали как можно дольше. Надеюсь, менты будут меня долго оформлять и мне удастся просто полежать в обезьяннике.

Кстати о нем. Обезьянник был отвратительным, я даже не заметил лампочки под потолком, может быть она и была, но видимо ее скрутили, или разбили.

— Уроды. — короткий, но емкий вывод, таить обиду на полицию я не стал держать в себе.

Тут заметил интересную вещь. Вот именно, мне не показалось, именно вещь, вещь которая оказалась на мне. Эта майка, нет, больше похожа на льняную рубаху, которая была мне до колен. Старый неровный покрой ткани неприятно тер кожу, но вместе с этим пришло осознание того, что обо мне хоть и чуть-чуть, но позаботились. И вместо того, чтобы мне впадать в очередную депрессию я довольно улыбнулся, сидеть тут голым и мерзнуть я не хотел. Все-таки небольшая гордыня у меня была, вру конечно, гордыня была у меня большая, каждой своей пассии об этом рассказывал, так что не судите строго.

Радуясь обновке начал осматриваться по сторонам. Темное помещение, на полу лежала жухлая солома, а по углам неясно вились темные силуэты. Солома!?

— Все-таки мусора есть мусора, и живут в мусарне. — от сказанного непроизвольно скопилась слюна с кровью, пришлось сплюнуть прямо рядом с собой. Кровь на губе снова начала сочиться с новой силой. Сначала старался языком зализать рану, но это не помогало, поэтому просто закрыл рот и старался поменьше шевелить губами, надеясь по скорей затянуть рану свежей коркой крови.

Глаза ещё не успели полностью привыкнуть к темноте и поэтому я не мог всё рассмотреть все так как надо. Единственный лучик света, который падал с высока шел из небольшого окошка, на которой была решетка. Тут до меня начало доходить что я скорее всего нарушил какой-то закон в неизвестном мне месте, возможно в селе, и от этой ситуации у меня пошли мурашке по коже. Пятнадцать суток сидеть за пьяный дебош я не хотел.

— Боже! — воскликнут я.

А вдруг я кого по пьяни зарезал, ну или сел в машину и задавил прохожего? Задаваться вопросом откуда у меня машина я не стал, в мозг стадом поперли идеи за что я могу сесть в тюрьму и мне стало плохо. Всё же, единственное что меня обрадовало, так это то, что я не находился на улице и не мерз, как последняя собака и не замерз на улице до смерти.

— Есть тут кто живой. — спросил я.

— Есть, милок, почем не быть тут простому работяге, — сказал некто из темноты угла обезьянника.

Этот старческий голос был настолько скрипуч, что от него начало сводить мои уши, но одновременно с этим, мне стало чуточку легче. Звук голоса дал мне некую точку, на которую можно было опереться.

— Да, чтобы в этих проклятых казематах, да и не было никого? Шутишь что ли мелок, — сказал уже другой голос, примерно с той же стороны.

— Хотя наш король и любит иногда, по праздникам, выпускать всякую шваль на улицы, любит играть на публику, но сейчас, ничего такого не предвидеться.

— Зато, это неплохо поднимает его авторитет у многих слоях общества. — послышался новый голос, более молодой, нежели предыдущие. В голосе даже слышалась нотки уверенности в себе и ситуации в общем. Видимо скоро его отпустят или адвокат хороший, везунчик.

— Не могли бы вы подсказать уважаемый, где я сейчас, в каком районе нахожусь. Нажрался я знатно и не знаю где территориально нахожусь, да и шел долго.

— Ха — ха — ха, — засмеялся старик, смачно хлопая соседа по спине, — ему вторил еще более худощавый старикан, который был еще ущербнее всех остальных в этом месте.

Пока разговаривали, я начал присматриваться в стороны голосов и начал различать очертания своих сокамерников. Втайне надеясь, что тут нет амбалов, норовящих поставить любого, кто попадет сюда, хоть даже на день, на свое место. Там, откуда были старческие голоса, сидели, прижавшись друг к дружке двое стариков, чем-то похожих друг на друга. Четь поодаль сидел средних лет мужик, он просто уставился в противоположную стенку и молчал, к слову, выглядел он плохо. Лицо бледное, глаза с мертвым блеском, хоть его и было плохо видно, темнота вокруг добавляла ему серости, кажется так выглядит вампир. Был еще один, тот что с уверенным голосом. На взгляд, ему было примерно лет сорок, может чуть поменьше, тьма необоснованно старит людей. Он сидел поодаль ото всех, около окна. Я же сидел около туалета, правда это место даже и туалетом назвать было сложно. Просто дыра в стене, на манер, если провалишься туда, то сдохнешь. Так вот почему так пахло отвратно, надо бы пересесть. Сразу же делать этого не стал, надо сначала разведать обстановку.