Тот, кого я хочу

Хочу отстраниться, чуть поворачиваю голову — вдруг ненароком сделает больно маленькой мочке? Тогда он зарывается лицом в мои волосы, нащупывает и раскрывает заколку, погружает ладонь в мою шевелюру, целует границу волос. Из колонки уже слышится новая песня, девушка поет «Такая у нас любовь». Да, бывает и такая.

Одна рука у меня освободилась, и я обнимаю крепкую шею моего мужчины. И понимаю, что, по крайней мере, сверху на нем ничего не надето. Да, вот такой шея должна быть наощупь, над белой полоской рубашки и воротом пиджака, возле гарнитуры наушника — плотной, широкой. И плечи — да, именно такими — прямыми, развернутыми, с перекатывающимися мощными мышцами и заметно выступающими венами — женская мечта, надежда, опора.

Мужчина спускается губами вниз по моей шее, не пропуская яремную впадинку и ключицы. И, явно желая двигаться дальше, обеими руками ощупывает и тормошит пуговицы на моем платье. Беру кисть его руки и тяну, направляю ее к секретной завязке, вкладываю кончик пояска в его ладонь и тяну вместе с ним. Фокус удался.

Конечно, на свету все произошло бы эффектнее. Но и так очень хорошо все сразу раскрылось. Он довольно хмыкает. Вытягивает мои руки из рукавов и отбрасывает платье, поглаживает меня до талии. А я ласкаю его напряженную спину.

Следующее, что его привлекает — ложбинка между грудей в вырезе бюстгальтера. Чувствую, как он засовывает в нее пальцы то одной руки, то другой. Потом заводит руки мне за спину и расстегивает красивый, но невидимый в темноте лифчик. И куда-то его тоже отшвыривает.

Прижимается лицом к обнаженной груди, целует ее, лижет. Чуть-чуть щекотно. Чувствую, как у меня резко съеживаются соски. А мужчина то обхватывает мои полушария, словно пытаясь их смять, почти до боли, то впивается губами в острые торчащие сосочки, словно пробует меня на вкус.

Перебирает и потряхивает груди в ладонях, отчего я хватаюсь за его руки и чуть ли не подпрыгиваю. Потому, что это очень сильно, но и очень приятно. Как хорошо, когда у мужчины такие большие руки. Похоже, я вся соком изошла. Уже ноги подкашиваются.

Когда он опускает ладони, я приникаю к его груди, глажу и ищу губами его маленькие сосцы. Он постанывает, когда я осторожно покусываю их и очерчиваю вокруг языком. А потом я опускаю руки и губы ниже, нащупываю впадину пупка и делаю с ней то же самое. Он стонет уже почти в полный голос. И стоит неподвижно, не трогая меня, не мешая.

Евгений во время такого рода занятий всегда, в основном, молчит. Конечно, настолько серьезное дело, как секс, требует сосредоточенности. А как только он начинает что-то выговаривать, я тянусь к его лицу и закрываю рот поцелуем.

Глажу его живот. Мои руки натыкаются на верхнюю кромку трусов. Запускаю ладони с боков под резинку и тащу боксеры вниз. Что-то мешает. Ощупываю — конечно же, это мужское орудие наизготовку, готовый к бою член. Осторожно высвобождаю его из трусов.

Каждый раз удивляюсь, какой он горячий, видимо, градус желания зашкаливает. И гладкий, вроде бы нежный — но под тонкой кожей словно стальная основа. Пора отступить к чехлу ноутбука, оставленному двери — за презервативом. Достаю, ощупываю упаковку и объект, вспоминая, как и что надо сделать. Натягиваю, разглаживая. Вроде, нормально получилось.

Хватаюсь за него рукой и тяну за собой туда, где, по моим предположениям, должна быть кровать. Потому что ноги почти не держат, и я дрожу то ли от возбуждения, то ли от свежести, проникающей в полураскрытое окно.

С улицы слышу приглушенные звуки города, а над ними — ритм волн, вздохи океана. Музыкальная колонка проиграла несколько песенок про любовь и молчит, отдыхая.

Чувствую, как меня подхватывают на руки и несут. И я стараюсь пережить эмоциями еще раз то, как меня нес охранник — именно он и точно так. И положил на спину так же. И, может, тогда тоже погладил, как сейчас, а не только расстегнул одежду. А я, балда, не чувствовала, была в беспамятстве! Но, если бы внезапно не хлопнулась в обморок от переизбытка чувств тогда, не надо было бы меня и нести… Плакать хочется.

Перед самой-самой главной частью сегодняшнего вечера, снова напоминаю себе, что близости хочу по любви. Не как кошка или сучка, с первым, кто попадется. И обещаю себе сказать Евгению, что сегодня у нас был последний раз, что больше не буду ложиться под него, что хочу взаимную любовь и семью. Даже если ее не случится. Пусть увольняет. Наигралась.

Скажу завтра. Или чуть позже, когда снова увижу охранника. Может, настроюсь и все же признаюсь ЕМУ. А может, просто напишу заранее и передам записку прямо в руки. Да, так будет намного проще, и исправить написанное можно, много раз. Вспоминаю лицо любимого человека, во всех подробностях. В то время, как мужчина стаскивает с меня последний предмет одежды — трусы. Он входит в меня легко, как по маслу. Бьется, стучится в мои мягкие складочки, как очень большая бабочка о стекло. Все глубже и глубже. Вижу искры в глазах.

Я запрокидываю голову, выгибаясь грудью в сторону неба и ярко представляя, что передо мной — ОН. И завожусь так, что партнер телом едва успевает отвечать мне. Бешеный галоп длится и длится, хорошо, что не нужно отсчитывать часы и минуты служебного времени. Вот бы еще можно было не сдерживать пронзительное, поднимающееся изнутри «Аах!». Похоже, я кончила, и не раз.

Когда я замираю, отдаваясь тихой радости от близости, мужчина устраивается полежать рядом, тяжело дыша. А потом спускается к низу моего живота и начинает целовать мой треугольничек. Я повторяю себе, что это тоже в последний раз, и не противлюсь. Вообще, это бесподобно! Почему-то начинаю себя чувствовать находящейся на природе, в джунглях или еще дальше. Даже не пытаюсь идентифицировать мужчину, который делает мне так хорошо. И не боюсь назвать его чужим именем, просто потому, что не знаю имени другого.

Наконец, мы, совершенно усталые, лежим рядышком. Не заснуть бы. А то вдруг утром понадобится зайти секьюрити, а тут…

— А ты кто? — вдруг спрашивает голос Евгения.

Я подпрыгиваю. Но тут же слышу — смеется.

— Купилась? То-то же. Темнота имеет не только плюсы.

Снова как холодный душ, мурашки по коже.

Сейчас, наверное, уже можно включить свет. Но не хочу. Все равно не хочу. Мне стыдно. Или неловко. Долго не могу успокоиться. Ну и шуточки у него.

— Ты что, татушку, что ли, набила и боишься показать?

— Да нет же, нет! — пытаюсь смеяться сквозь слезы.

Нет у меня никаких тату и, надеюсь, не будет.

С фонариком на телефоне нахожу свою одежду, одеваюсь и оставляю рисунок возле кровати на тумбочке, перед кроватью. Мужчина спит, усталый, довольный. Но не тот.

Укрываю его легким покрывалом и выхожу. Дверной замок здесь можно просто захлопнуть за собой.

Иду к себе. Опять глаза на мокром месте. Хотела акт любви? Чего же тебе еще? У многих и такого нет.

Глава 5

Утром у меня сильно ноет низ живота и тянет поясницу, и я понимаю, что вот-вот наступят «те дни». Поручений на сегодня мне никаких не выдали, поэтому я по-быстрому отправляюсь на пляж, чтобы успеть накупаться напоследок. Погода великолепна, море ласковое, живое. Вид на бесконечную массу воды и перевернутое небо над ней меня завораживает, настраивая на философский лад.

Перед обедом Евгений присылает сообщение, что надо встретиться, поговорить. Пишет, где — в ресторанчике за пару кварталов от отеля, в направлении центра. Надеваю одно из наименее скромных платьев.

Вхожу в зал — Евгений из-за столика у окна машет мне. Сажусь. Он тоже слегка загорел — светлый льняной костюм интересно смотрится на более темном теле. Глаза и зубы сверкают — улыбается в весь рот. Вообще сейчас шеф — просто неотразим, и если бы я не думала о другом…

— Я надеялся, ты придешь в том же наряде, что вчера, — улыбается как сытый кот. — Хотелось посмотреть, как это выглядит при свете. Особенно в действии.

Какой-то он разговорчивый сегодня. Вежливо улыбаюсь, но тему не поддерживаю и пытаюсь разобраться в меню.