Сферы влияния

Она не хотела этого делать. Мерлин, она поклялась, что никогда больше не сделает этого, когда вернула память родителям и впервые после года разлуки посмотрела маме в глаза. А потом, когда папа отказался называть её своей дочерью, она повторила клятву. Любые магические манипуляции, лечение, работа с сознанием — но не стирание памяти, не уничтожение самого сокровенного.

К сожалению, выбора не было. Если Кингсли рассказал о её роли, то рассказал и о Холмсах, а также о том, что Майкрофт знает куда больше о мире магии, нежели ему полагается. Ему сотрут память — так или иначе. Но сделают это грубо, вырвут воспоминания с корнем, повреждая хрупкие нейронные связи, обрекая Холмса на кошмары, фантомные головные боли и постоянные состояния дежавю. Такого Гермиона не пожелала бы и врагу.

Она обернулась и направила кончик палочки Майкрофту в лицо. Рука дрожала очень сильно, ходила ходуном, но Гермиона не сомневалась в том, что заклятие ей удастся. Она ведь была лучшим менталистом Европы.

Майкрофт стоял очень ровно, выпрямив спину и вскинув голову, и выражением лица был очень похож на брата — это сходство между ними проявлялось очень редко, а потому особенно бросалось в глаза. — Гарри Поттер рассказал мне, что вы… угрожали ему, — сказала она, не опуская палочки. Майкрофт изобразил что-то вроде улыбки: — Конечно, рассказал. — Зачем?

Пусть это было эгоистично, глупо и несвоевременно, но она хотела знать — зачем? Какое дело Холмсу до проблем одного волшебника-наркомана? — Считайте это… — он тихо засмеялся, — дружеской услугой. — А вы верите в концепцию дружбы? — Разумеется, нет, — он сложил руки на груди. — А вот вы верите.

Постепенно дрожь проходила, и, хотя мышцы руки начали ныть, палочка уже не тряслась. Её конец был устремлён Майкрофту точно в лоб. «Давай, Грейнджер», — велела она себе, но вместо заклинания произнесла: — Я сохраню ваши воспоминания. Запечатаю во флакон. И если ситуация повернётся так, что… — она не сказала вслух: «Что с меня снимут обвинения и разрешат вернуться к обычной жизни», — повернётся благоприятно, то я верну их вам. — Что именно вы сотрёте? — Всё, что касается сотрудничества с магическим миром, оставлю только общие знания о существовании магии. Пробелы заполню ложными образами. Разумеется, вся информация о спасении Шерлока останется — я скорректирую только источник.

Майкрофт поджал губы и как будто с раздражением спросил: — Воспоминания будут храниться у вас? — У вас. У меня будет обыск, а ваш кабинет наверняка оснащен подходящими тайниками. Разумеется, воспоминание о его расположении я вам сотру. — У меня дома… есть подходящее место для хранения информации подобного рода.

Гермиона взглянула на часы, показывающие начало одиннадцатого. Ей стоило бы поскорее вернуться к себе домой и там ждать вызова в Министерство или прихода авроров. Но Майкрофт был прав — воспоминания не стоит прятать в клубе, пусть даже и в личном кабинете.

Она опустила палочку и протянула Холмсу руку, тот сразу же сжал её ладонь, заставив уже привычно поморщиться от ледяного прикосновения.

Местоположение дома Майкрофта Гермиона знала, аппарировала недалеко от дверей небольшого, отдельно стоящего кирпичного дома в тупике на Роберт-стрит. Вопреки ожиданиям, вокруг не было решётки с колючей проволокой, а на крыше не затаилась охрана. Если бы не отделённость от остальных домов, жилище Майкрофта показалось бы ничем не примечательным.

Майкрофт поморщился, явно борясь с тошнотой после аппарации, и первым подошёл к дверям дома, остановился на пороге — и дверь распахнулась сама собой. — Распознавание лица? — Сетчатки. Прошу, — он посторонился, приглашая Гермиону войти.

Если снаружи дом был заурядным, то изнутри — ничуть. Тот, кто создавал убранство дома, вдохновлялся викторианскими особняками, спроектированными в подражании лучшим образцам английской готики. Деревянная обшивка, на стенах — подсвечники, очень искусно оборудованные электрическими лампами, на полу — тёмный узорчатый ковёр.

Майкрофт провёл Гермиону вверх по лестнице, открыл ещё одну дверь прикосновением руки (Гермиона предположила сканирование отпечатков пальцев) — и они оказались в рабочем кабинете, как две капли воды похожем на кабинет Майкрофта на Уайт-холл. Даже портрет Королевы висел на том же месте, над столом, и глобус также стоял по правую руку, закрывая — Гермиона не смогла удержаться и не проверить — такую же вазочку с печеньем.

Будь у неё больше времени, она, возможно, и сказала бы что-нибудь про обстановку. В конце концов, изучение личности Майкрофта Холмса с целью выяснить, где в нём заканчивается машина и начинается человек, было её давним и привычным занятием. Но сейчас это было неважно. — Где тайник?

Предсказуемо, он размещался в стене, но открывался последовательным нажатием шести невидимых глазу кнопок. Гермиона запомнила расположение и уточнила: — Вам он не понадобится?

Майкрофт пожал плечами, показывая, что у него есть и другие хранилища, так что потеря одного его не расстроит, а потом сказал: — Не стоит откладывать.

Что чувствовал Шерлок Холмс, делая сегодня утром шаг с крыши, навстречу гибели, даже зная о том, что его страхуют? Наверное, что-то подобное тому, что чувствовала сейчас Гермиона. Шаг в пропасть. И пусть будет страховка — пропасть реальна, падение будет реальным. Она малодушно зажмурилась, надеясь утихомирить разбушевавшиеся нервы, унять бьющееся о рёбра сердце и успокоиться.

Океанская волна поднималась постепенно, накрывая её сознание плотной пеленой воды. И под этой водой не было ни волнений, ни сомнений. Где-то в глубине души Гермиона хотела сказать что-то ободряющее или хотя бы поблагодарить за совместную работу и за… да, за своеобразную заботу, которую Холмс проявлял. Но окклюметный щит позволял мыслить здраво: Майкрофт не вспомнит этих слов, так зачем попусту сотрясать воздух? — Это будет не больно и не причинит вам никакого вреда, — произнесла она вместо: «Я рада, что работала с вами».

Холодные глаза Майкрофта, кажется, чуть-чуть потеплели, в них мелькнуло странное выражение, которое было легко расшифровать: он понял именно то, что она хотела сказать, проигнорировав сказанное. — Благодарю за содействие в разрешении проблемы Мориарти, — ответил он обычным своим тоном, но в этот раз понять второй смысл Гермиона не сумела.

Океан поглотил её чувства, сомнения и метания, на поверхности остался только трезвый разум, который знал, что нужно сделать. — Обливио, — прошептала Гермиона и оказалась в сознании Майкрофта. Ей не нужно было просматривать воспоминания — да она и не хотела этого делать. Она просто собирала их, как собирают ягоды, тщательно, не пропуская ничего, никакой малости. Краем глаза она видела, как в реальном мире от головы Майкрофта отделился пучок сияющих нитей, и взмахом палочки создала подходящий сосуд. Нити втекли в узкое горло и улеглись, заполняя флакон почти до краев. С тихим скрипом встала на место деревянная пробка.

А в разуме Майкрофта тем временем заполнялись лакуны. Мозг человека несовершенен, но гибок — он помогал восстановлению, сам сращивал разрывы, выдавал ложные воспоминания, чтобы только закрыть ноющие дыры. И вскоре лакун не осталось.

Гермиона прервала контакт — и вовремя. Майкрофт пошатнулся и начал заваливаться на спину, но она успела поймать его левитацией и усадить в кресло.

Он проспит не дольше получаса, а когда проснётся — новые воспоминания уже займут свои места.

Гермиона убрала флакон с воспоминаниями в тайник и закрыла его, проверила код — всё работало. На всякий случай наложила поверх стены заклинание, отводящее взгляд — чтобы Майкрофту или его любопытному братцу и в голову не пришло её рассматривать.

Она уже собралась уходить, но вспомнила о важной детали. Достала цепочку, сняла с пальца Майкрофта кольцо и начала осторожно распутывать собственные чары. Не стоило оставлять подобных улик. Сначала цепочка, потом кольцо вспыхнули красноватым светом, ненадолго нагрелись, но тут же остыли. Протеевы чары развеялись.