Сферы влияния

В душе Гермионы взметнулся яростный вихрь. — Знаешь, что, Рональд, — прошипела она, — я не домовой эльф и не домработница. И у меня тоже есть работа, на которой я устаю. Так что готовлю то, что могу. А ты вполне можешь сказать спасибо и есть.

Как будто она целыми днями только и сидела дома, думая, чем бы себя занять. Он хотел что-то ответить, но она продолжила: — Я не твоя мама, у которой полно свободного времени. — А я больше не могу есть эту индейку! — рявкнул Рон. — Она же у тебя сухая, как башмак. И одинаковая — день за днём. Как будто ты её из табуретки трансфигурируешь! — Неужели. За столько лет. Нельзя. Запомнить, — медленно произнесла Гермиона, — что я не могу трансфигурировать еду?! Я её готовлю! Впрочем, — ярость как будто улеглась, и она добавила очень тихо: — Можешь не есть вовсе.

Развернувшись, она ушла в спальню и бросила запирающие чары на дверь, упала на кровать. Сердце бешено колотилось.

Рон умудрялся выводить её из равновесия мгновенно всего парой слов. Да, конечно, она не была идеальной хозяйкой, как миссис Уизли. Но и Джинни не проводила целые дни на кухне — тем не менее, Гарри и в голову не приходило упрекать её в том, что еда скучная или надоевшая. Более того — и Гермиона это точно знала — в те дни, когда они жили не в особняке на площади Гриммо, Гарри и сам часто вставал к плите, вооружившись волшебной палочкой и старой книгой рецептов миссис Уизли. А вот Рона никакими силами нельзя было заставить готовить. Правда (об этом напомнил мерзкий внутренний голосок), когда она разрывалась между проблемами маггловского правительства и задачами ДМП, Рон стабильно находил где-то ужин к её приходу. С другой стороны, и она, когда он задерживался на работе, не морила его голодом.

Раздался стук в дверь. — Гермиона!

Она не ответила. Рон постучал ещё какое-то время и ушел. Мама как-то говорила, что ссоры — это естественная часть любых отношений. Наверное, она была права. Во всяком случае, спустя пару часов дверной замок тихо щёлкнул под невербальной «Алохоморой», и Рон проскользнул в спальню, лёг на кровать и обнял Гермиону сзади. Шумно дохнул в ухо. Шепнул: — Не такая уж сухая она была.

Гермиона ткнула его локтём в живот — на всякий случай, но очень скоро забыла о своей обиде.

А на следующий день снова началось безумие: пришло время готовить презентацию книги Джима в маггловском мире. Её отпечатали огромным тиражом в маленькой частной типографии, владельцу которой заплатили хорошую сумму. Но нельзя было просто выложить книги в магазины — нужно было представить их, ярко и громко, чтобы их начали покупать сразу же.

Полгода назад для организации подобного события Гермиона не колеблясь привлекла бы Нарциссу Малфой — под клятвой о неразглашении, разумеется, а то и под Непреложным Обетом. Но они не общались с середины июня — со злополучной вечеринки в честь дня рождения младшего Малфоя, о которой Гермиона старалась забыть почти с той же настойчивостью, с какой изгоняла из памяти видение мёртвого Рудольфа Холмса.

На самом деле, можно было предположить, что всё обернётся именно так — огромным грандиозным провалом. Ей, Гермионе Грейнджер, нечего было делать возле Пожирателей Смерти, пусть и оправданных: она была чужой в их обществе, а они стремились к ней только ради шанса, даже призрачного, на восстановление своих репутаций.

Как Рон говорил позднее, «ничего другого и ожидать от скользких хорьков нельзя было». В сущности, он был прав. Нельзя было пытаться заставить слизеринцев играть по-гриффиндорски, даже если очень хотелось.

Она до сих пор не могла поверить в то, что это произошло на самом деле — и если бы не интуиция и хорошо развитое обоняние, она могла бы и не отделаться лёгким испугом. Только чудом она распознала в бокале, поданном ей именинником, лёгкий запах мятной зубной пасты, который смешивался с ароматом свежескошенной травы и пыльного пергамента. Так для неё всегда пахла Амортенция.

Едва не швырнув Малфою бокал в лицо, она немедленно аппарировала прочь — ей было мерзко даже выслушивать оправдания.

Поэтому теперь занималась презентацией сама.

Маггловские книжные магазины не желали принимать в продажу непонятную книгу от непонятных людей — даже изучение правовых кодексов в библиотеке Министерства не помогло ей понять, какие именно документы нужно наколдовать, чтобы обеспечить своим действиям легитимность.

С несколькими частными лавочками договориться удалось — щедрый взнос и лёгкая легилименция сделали своё дело. Но к сетевым — огромным, заполненным книгами в глянцевых нарядных обложках, полным покупателей, которым нужно было начать рассказывать о волшебном мире, подхода не было.

Помощь пришла оттуда, откуда Гермиона её не ждала.

Как-то вечером цепочка на её шее нагрелась, и Гермиона считала со звеньев написанную косым почерком с наклоном влево: «Адрес: Уайтхолл, 12, клуб "Её Величество", 8 pm».

Несмотря на то, что был восьмой час, Гермиона ещё и не думала собираться домой: хотела дочитать многостраничный доклад, весь смысл которого пока сводился к тому, что надо напоить два десятка магглов зельем временного помрачения рассудка и обрызгать магазины, в которых будет продаваться книга, амортенцией. Не то чтобы она надеялась найти в докладе хоть сколько-нибудь осмысленную идею, скорее, она читала его от бессилия.

Надеясь, что Майкрофт не подкинет ей новых проблем, едва часы показали без пяти восемь, она встала, убрала бумаги в стол и покинула Министерство.

Дом № 12 по Уайтхолл Гермиона знала: проходила мимо него несколько раз, но никогда не замечала на углу небольшой вывески «Её Величество» — настолько неприметной она была.

У дверей дежурил рослый хмурый швейцар. Гермиона приблизилась к нему, и, к её удивлению, он сразу же распахнул перед ней дверь, не задав ни единого вопроса. Небольшая уютная гостиная была пуста, не считая нескольких пожилых мужчин, которые молча играли в карты за столом у окна. Гермиона огляделась в поисках Майкрофта, но к ней подошёл мужчина в вычурном костюме дворецкого или важного слуги позапрошлого века и жестом предложил следовать за собой.

Гермиона подчинилась и по лестнице прошла на второй этаж. Комната представляла собой точную копию гостиной снизу, только меньше. Несколько столиков, огромный камин, мягкие глубокие кресла. На стене — портрет королевы в молодости.

Майкрофт стоял возле одного из столиков и постукивал ручкой зонтика о серебряный поднос. — Добрый вечер, Майкрофт. Что-то случилось?

Он, как и всегда, поздоровался — вежливо и медлительно. А после протянул Гермионе новенький томик книги «Мальчик, который выжил». — Топорная работа для могущественных магов, Гермиона. Не слишком изящно. К тому же, слог откровенно слаб. — Не знала, что вы специализируетесь на литературе, — Гермиона забрала книгу. — Издержки образования. Чаю?

Гермиона отказалась. Майкрофт дёрнул углами губ и налил себе чашку. Поколебавшись, положил три ложки сахара — Гермиона сделала вид, что в этот момент увлеклась книгой. Она замечала много раз, что ледяной рептилоидный Майкрофт Холмс обожает сладкое, но почему-то всякий раз старалась сделать вид, что не замечает ни сахара в чае, ни печенья на блюдце — как будто она подмечала что-то неприличное. — Это необходимая акция, — сказала она. — Часть запланированной Министерством программы. — И одна из причин, я полагаю, — ответил Майкрофт не столько ей, сколько каким-то своим мыслям.

Гермиона догадалась, о чём он говорил — о своём дяде. — Я не собираюсь препятствовать продаже этого… — он чуть скривился, — опуса. Но я не могу допустить ваших методов. — Мы действуем щадяще. — Грубо. Передайте мне тираж не позднее завтрашнего утра. Я думаю, The Sun заинтересуется продвижением этой темы. — Вы собираетесь… — Координировать процесс, который не в силах остановить, — согласился он.

Вместо того чтобы спорить и возражать, Гермиона поблагодарила. Почему-то ей казалось, что при поддержке Майкрофта книга станет сенсацией быстрее, чем с помощью амортенции на порогах магазинов.