Страница 14 из 66
— Угу, — согласилась я, уже вылетая за дверь.
Ну а что? Предстоящая встреча с Санычем вполне сойдет за свиданку. Деловую, разумеется.
Тренер был занят. В его кондейке, куда я мельком заглянула, в большом количестве сидели и стояли какие-то солидные взрослые мужики в дорогих костюмах. По сравнению с ними, сравнительно щупленький Сан Саныч в своем трико и футболке выглядел как-то несерьезно. Я, состроив многозначительную рожицу, махнула ему свернутой в рулон схемой и убежала в раздевалку.
Сегодня занимались старшаки. Среди них мне для спарринга партнеров не было — слишком разные весовые категории. И я, размявшись, принялась сосредоточенно избивать и запинывать мешки с опилом и макивары. Но я же любопытная, я же нетерпеливая! И почему бы мне, такой продвинутой, не попытаться "включить" при этом свою новоприобретенную энергетику? Я попыталась. И тут же головка у меня поплыла. Чтобы не пугать народ, я тихонько-тихонько, по стеночке, удалилась в раздевалку и уже там позволила себе сползти на лавочку. Сколько я так просидела — не знаю. Наверное, с полчаса, не меньше. Потом крыша прекратила свое неторопливое вращение и потихоньку-полегоньку встала на место. Возвращаться в зал было уже поздно, до конца тренировки оставалось совсем немного. Поэтому я быстренько прошмыгнула в душ, наскоро сполоснулась, и когда у нынешней группы закончилась тренировка, я уже свежая и переодетая стояла у Санычевой кондейки.
Солидные люди в дорогих костюмах успели слинять, и тренер сидел в одиночестве, задумчивый и даже озабоченный, вертя перед собой пустой стакан. Подстаканник стоял на полке, и из него торчали ложки, сразу три штуки.
— Что, Кнопка, — спросил он, увидев мою физиономию, — Как ты смотришь на то, чтобы нам всем клубом переехать в современный, просторный, светлый полностью оборудованный зал?
— Я смотрю, конечно, положительно, — осторожно высказалась я. — Но чем за это придется платить?
— Во!
Саныч отодвинул от себя стакан и поднял вверх указательный палец.
— Правильно думаешь, в самый корень зришь. А требуется за это всего лишь… — он скривился, словно проглотил хрень в три раза кислее лимона, — тренировать пару-тройку десятков людей. По-полной тренировать.
Каратэ, что бы о нем не говорили, изначально заточено на максимальную боевую эффективность. Как, собственно, и любая другая система рукопашного боя. Каждый полностью проведенный прием либо убивает, либо необратимо калечит противника. Это сейчас принято на соревнованиях танцевать, лишь обозначая удары. А тренировка по-полной означала в понимании Саныча обучение именно изначальному, убийственно-жестокому варианту.
— Это… не очень хорошие люди? — рискнула я предположить.
— Это ты неверно выразилась — не очень хорошие. Полные отморозки!
— И что, — я начала понимать, в чем дело, — отказаться не выйдет?
— Просто так — не выйдет. Ты видела костюмы, которые сегодня у меня тут э-э-э… гостили?
— Видела. Как по мне, так чересчур они богатые.
— Вот именно, — помрачнел Саныч. — Такие люди не понимают слова "нет". В случае отказа они начинают давить. Сперва деньгами, потом — кулаками. А самых непонятливых и вовсе прикапывают под ближайшей елочкой. Или отправляют купаться, предварительно замуровав ноги в тазик с цементом. А в крайнем случае, могут и просто прострелить башку в родном подъезде или подколоть в темном переулке. Вот только мне это не светит. Я этим господам нужен, поэтому страдать будут те, кто рядом. В качестве инструмента давления на меня.
— Сан Саныч, а почему именно вы? Полно ведь хороших тренеров.
— Тренеров-то полно, — вздохнул тренер. — Вот только я… я по молодости да по дурости засветил некоторые свои умения и возможности. Вот теперь и расплачиваюсь. Не подходят этим уважаемым людям другие, им меня подавай.
— И что делать?
— Пока не знаю. Но в любом случае попробую побарахтаться.
— А если попробовать откупиться? Ну вот тем кинжалом?
— Ты что, — махнул рукой тренер, — этим шакалам только палец покажи, оттяпают руку по плечо.
И видя, что я не понимаю, пояснил:
— Если они увидят у тебя или у меня эту вещицу, то просто и незатейливо отнимут. Могут даже сперва сымитировать покупку, а потом пошлют следом бригаду, отберут деньги, а глупых бывших владельцев расколют до донышка, и они сами отдадут все, что у них еще осталось, после чего тихо помрут. Ну а для полиции все будет обставлено, например, как нападение наркоманов. И наркоманов этих неподалеку обнаружат, скончавшихся от передоза.
— И что, на них нет никакой управы?
— По закону — нет. А без закона — это сходу пожизненное. Если, конечно, жив останешься.
Саныч вздохнул, потом резко встряхнулся, отгоняя тяжелые мысли, и уже совсем другим, знакомым и привычным голосом спросил:
— Ну, рассказывай, что ты там такое притащила.
Я развернула лист с анатомией в разрезе и принялась объяснять. Тренер слушал внимательно, не перебивая, хотя пару раз ему — я видела — очень хотелось переспросить. Я закончила излагать, он поскреб подбородок, и проницательно спросил:
— И как, получилось сегодня попробовать?
Я честно призналась в своем фиаско.
— А что ты хотела? — хмыкнул тренер. — Такие методики годами разрабатывают, десятилетиями. Так что не переживай впустую. Ты схему точек и меридианов составила — это, считай, половина успеха. За это тебе мой большой поклон.
Он действительно выбрался из-за стола и шутовски поклонился.
— А теперь надо будет потихоньку, по шажку, нащупывать способы применения всего этого хозяйства.
— Угу, — огорченно вздохнула я, но моя показная скорбь осталась без внимания.
— Я так понимаю, ты мне эту картинку оставишь? — спросил Саныч, проворно сворачивая мое творчество в трубку.
Вопрос был, само собой, риторический. Судя по тому, как он вцепился в схему, отобрать ее сейчас не смогли бы и две бригады бандитов. Можно было даже не сомневаться: сейчас он прискачет домой и примется пробовать проявить эти точки и линии у себя. Хорошо, если перед этим поужинает, а может и так, натощак. Так что я пожала плечами и повернулась было к выходу, но Саныч меня остановил.
— Тебе действительно большое спасибо за это, — он махнул свернутой в трубку схемой. — Но имей в виду, что эти знания стоят не меньше того ножичка, а, может, и больше. По одной простой причине: кинжал один, а имея вот это, — он снова махнул бумагой, — можно сразу многих людей сделать гораздо сильнее обычного боевика. А теперь представь, что у тех вот пиджаков появится… ну хоть с полсотни бойцов, изучивших эту технику. Это же будет суперкозырь, их потом без танков и не победить. А, может, и танки не помогут — кто знает, на что способен человек, овладевший Ци. Так что уходя из дома… ты тайник сделала? Так вот: уходя из дома, убирай в тайник все материалы до последней бумажки. Договорились?
Я кивнула.
— Ну вот и хорошо. Ты когда в следующий раз придешь? Послезавтра? Вот тогда и поговорим насчет этих твоих художеств.
Послезавтра — это очень долго. По крайней мере, мне так казалось. Это же целых два дня ждать, получится у Саныча или нет. Он-то не был "там", он не чувствовал буквально изнутри, что и как должно действовать. А рассказ… поможет ли? Нет? Хочется знать, аж зудит. Вот я в таком нетерпячем состоянии до дома и пробежалась.
На лавочках под фонарем было пусто. Как-то даже непривычно: никто блатняк не поет, никто прохожих не задирает, никто тупых анекдотов не рассказывает и, соответственно, не ржет на весь двор. Я проскочила до своего подъезда и принялась копаться в сумке, отыскивая ключи. Нашла, отперла дверь подъезда, автоматически сделала шаг вперед и остановилась: в подъезде было темно, как у негра в… в общем, вы поняли. Не горела ни одна лампочка. Ни здесь, в тамбуре, ни на верхних площадках. В голове тут же пронеслись нехорошие подозрения. Рассказывали знакомцы, как действуют гопники. И ситуация подпадала под картинку один в один. Впереди, в темноте тамбура что-то шевельнулось и я скорее угадала, чем увидела смутный силуэт. В этот момент я почувствовала движение и сзади. Зажали!