Страница 4 из 37
Прикрыв глаза, я снова задумался: появилась информация, и ее нужно было осмыслить.
«Судя по штампу в паспорте, Андрей демобилизовался в мае сорок первого года. Значит, я не ошибся, сейчас именно сорок первый, только точная дата не известна. Нахожусь я не у границы, как предполагалось, а вообще в центре России, в Татарстане или, как он сейчас называется, Татарской АССР. Что делать будем? Думаю, выход один, нужно добраться до железнодорожного вокзала и валить ближе к западной границе. Там легализоваться будет проще, примкнув к одной из воинских частей, благо пулеметчик я первоклассный, хоть и не знаю местные системы вооружения. Где тут ближайшие вокзалы? А хрен его знает, я, кроме как то, что столица Татарии – Казань, больше ничего и не знаю. Ладно, планы пока менять не будем. Идем до тех холмов, переплываем речку, там уже проще будет. Не свяжут голого мужика и пропавшую одежду, не должны… А, уже стемнело. Значит, пора».
Теперь мне не было нужды использовать тряпки с корзин вместо передника, поэтому из обоих лоскутов я слепил некоторое подобие обуви – хоть немного уберегу израненные и саднящие подошвы.
С расстоянием я ошибся. Мало того что пришлось пересечь не одну, а две маленькие речки, благо мосты на пути были, так еще и обходить деревню. За ней дороги уже не было. Скорее тропинка, вьющаяся рядом с протоками. Где-то к двум часам ночи я наконец вышел к широкой реке. По примерным прикидкам, до другого берега было километра полтора, никак не меньше.
За все время ночного пути мне дважды встречались полуночники. В первый раз трое подвыпивших парней, что горланили песню, шагая в направлении Алексеевска. Другой раз полусонный всадник, проехавший в ту же сторону. Но все это было до одиннадцати ночи. Поэтому я удивился, заметив где-то в два часа пополуночи на берегу реки костер, да и темная масса у берега тоже озадачивала. При приближении все прояснилось. Темная масса оказалась плотом, причем длинным – видимо, лес сплавляли – а у костерка отдыхали плотовщики. Или как их там?
Обойдя их стороной, я, шурша камышом, спустился к воде. Мне кровь из носу, но до рассвета нужно было оказаться на том берегу. Можно было, конечно, отправиться вплавь, нарвав камыша и сделав плотик для одежды, но надо отдать мне должное – хорошенько подумав, сообразил, что у деревенских где-то тут должны быть лодки, не зря же сюда бежала тропинка.
Я не обманулся: на галечной косе лежали несколько деревянных лодок, правда, все без весел.
Быстро отвязав одну, смотал веревку, убрал в корзину и стал руками грести к противоположному берегу. Через час, отплыв метров на сто, все проклял. Я так два дня буду переплывать эту речку!
Стянув одежду и чуни, скользнул в прохладную, но не ледяную воду и стал толкать лодку к противоположному берегу. К этому времени меня уже заметно снесло. Даже появился огонек на пристани – видимо, там была еще одна деревня.
За час я все же одолел реку и, достав вещи и сложив их на сухом месте, столкнул лодку обратно в воду. Если найдут, подумают, что отвязалась. Хотя там она наполовину была вытащена на берег…
Подсохнув, натянул одежду и намотал на ноги немного изодравшиеся тряпки. Пляж здесь был узкий, ограничен высоким обрывистым склоном, подняться по которому вряд ли получилось бы даже днем. Оставалось только двигаться в сторону близкой пристани, огни которой я видел при переправе.
При приближении я понял, что не ошибся, тут действительно была пристань, даже небольшой паром стоял у пирса.
Вздохнув, я подошел ближе и, выйдя на тропинку, зашагал наверх, собираясь пройти деревушку по окраине и дальше уже выйти на дорогу.
– Анюта, пароход на Казань уже пришел? – вдруг услышал я женский крик от близкого дома.
– Тьфу на тя, Малена, напугала. Не было, через полчаса будет, я спускалась к Матвеичу, он сказал, что уже гудок слышал.
– Тады я собираться.
Скрипнула оконная рама, и все стихло. Только было слышно удаляющиеся шаги Анюты.
Я наконец нормально задышал и встал с корточек – рубаха у меня была светлая, в темноте издалека видная.
«Шанс? Так, поразмыслим. Пароход придет в ночи, то есть рассмотреть меня особо подробно не смогут. Но что с документами, будут тут спрашивать или нет? А денег хватит? Я же не знаю расценки местные. Ой, чую, авантюра это. Вид у меня, конечно, так себе, но ладно… рискнем».
Приблизившись к пристани, я понял, что шансы попасть на пароход катастрофически малы – рядом с плотным мужчиной в тужурке, видимо, тем самым Матвеичем, стоял милиционер. На белой гимнастерке отчетливо выделялись пояс и кобура. Это был не тот старшина, которого я видел, тот худощавый, а этот здоровый такой.
Осторожно отступив обратно в ночную темень, я стал быстро подниматься по тропинке. Лучше уж пешком доберусь до Казани. Зато если не попаду на пароход, то увижу, в какую сторону он идет, и направлюсь туда же. Дальше уже можно будет спрашивать, не привлекая к себе особого внимания.
Присев на землю, я смотрел на деревню и темные воды реки. Только тусклое пятно света под фонарем показывало, что некоторые не спят. Луна неплохо освещала ночную землю, поэтому, чтобы не выдать себя, я снял рубаху – тело не так бликует – и убрал ее в корзину.
Ожидание долго не продлилось, послышался перестук двигателя, и из-за мыса показался освещенный пароход, пару раз басовито сообщив о своем приближении гудком. Это действительно был пароход. Сперва мне показалось, что глаза меня обманывают, но присмотревшись, понял, что судно на самом деле движется с помощью двух огромных колес по бокам.
На пристани засуетился народ, но дальше я уже не смотрел, и так понятно, куда судно пойдет. Встав и отряхнув штанины, вышел на укатанную дорогу и зашагал по ней. Рассветет примерно через час, поэтому я хотел пройти как можно дальше, чтобы расстояние от Алексеевска было как можно больше. Ничего, этот день выдержу, высплюсь в следующую ночь.
Шагал я часа два. Когда появлялись верховые, успевал спрятаться, так что пока меня никто не обнаружил. Где-то часам к десяти заметил легкую пыль и рассмотрел телегу с двумя седоками.
Ноги к этому времени сбил в кровь, поэтому решил напроситься в попутчики. Может, довезут только до ближайшего поворота, но хоть ноги отдохнут. Приняв такое решение, я присел на обочине и стянул тряпки с ног и протер их.
Посмотрев на пятна крови на материи, вздохнул, смотал лоскуты и убрал их в корзину, вдруг еще пригодятся.
Телега подкатила где-то минут через десять. Встав, я спросил:
– Попутчиков не берете?
– Отчего же не взять? – ответил возница. – Сидай.
Пользуясь моментом, я осмотрел обоих. Возница был сорокалетним мужчиной с бритым лицом, в широких штанах, в натертых салом сапогах, в серой рубахе навыпуск, в темном пиджаке и кепке. Широкий пояс охватывал рубаху, складки согнаны назад.
Поглядев на второго, я подумал, что как-то забыл, где нахожусь. Второй был татарином примерно тех же лет, что и возница. Одет похоже, только вместо кепки тюбетейка.
– Разрешите представиться. Виталий Мишин, инженер из Грозного.
– Понятно. То-то, я смотрю, у тебя загар нездешний. Меня Николаем Филипповичем зовут. Романовы мы. А это Ринат Ильич Гатауллин, – наблюдая, как я, отодвинув сено, положил корзину, представился возница.
– Приятно познакомиться.
– Куда путь держишь? – спросил Николай Филиппович, как только я устроился на заду телеги.
– В Казань.
– Добре, мы туда же направляемся.
– Это хорошо, а то ноги в кровь сбил, – довольно улыбнулся я и, подтянув ноги, стал массировать подошву, осторожно касаясь ссадин.
– Отчего так?
– А, – махнул я рукой, как будто дело плевое. – Подошва у сапога оторвалась, вот и выкинул. Думал, прикуплю в ближайшей деревне, да вот не получилось. Ничего, в Казани обуюсь. Просто не рассчитывал, что так быстро ноги собью. Хотел на пароходе доплыть. Но вот не успел.
– Городской… – не то ругнулся, не то констатировал факт возница.
– А шляпа? – спросил татарин, на русском он говорил чисто.