Страница 28 из 37
Описал он и своих подчиненных. Сержант Бутов был спокойным и рассудительным командиром, хотя тоже любил погулять на праздниках, отдаваясь этому всей широтой русской души. По словам Аделя, был он на своем месте, то есть как командир разведчиков вполне подходил.
Младший сержант Луговой, хитрован, несмотря на фамилию, оказался чистокровным евреем. Поэтому в умении найти спрятанное и особенно в вылазках ему не было равных. Хороший игрок в карты.
Остальные пограничники были опытными парнями. Только один из них, Мирзоев, был салагой-первогодком, но уже участвовал в одном задержании. В общем, бойцы мне достались умелые и уверенные.
Пройдя мимо минометчиков, протирающих мины от смазки под приглядом Смелова, я взбежал на взгорок и посмотрел на небольшой шлейф пыли. Разведчики старались ехать по обочине, чтобы не оставлять следов. Как только машина остановилась рядом и Бутов покинул кабину, я сразу же взмахом руки велел ей следовать к концу оврага, где ее уже ждал Адель.
– Товарищ лейтенант, немцы свернули лагерь и выдвинулись в нашу сторону.
– Количество ночных потерь и количество немцев в колонне… – спросил я, раскрывая боевой журнал батареи и готовясь записывать информацию.
– На месте лагеря осталось восемнадцать сгоревших или поврежденных грузовиков. Два орудия, одна зенитка и два танка. Все они имеют разную степень повреждений и, видимо, не могут продолжать движение.
– Потери немцев в людях? – задал я еще вопрос, закончив записывать уничтоженную нами технику.
– Пятьдесят семь крестов насчитали. Всю березовую рощу вырубили, гады, чуть у нас по головам не ходили.
– Раненых много?
– Четыре машины загрузили и под охраной двух танков и одного бронетранспортера отправили в тыл. Примерно человек шестьдесят увезли.
– Это хорошо, нам меньше достанется. Длина колонны и количество сил немцев?
– Колонна у них растянулась на два километра, половина идет пешими, техники-то нет.
– На два километра? – я задумчиво стал покусывать карандаш, рассматривая дорогу.
Сама низина, по которой она пробегала, была длиной в шестьсот метров, вся колонна просто не умещалась в ней. Я уже об этом подумал, поэтому заминировал половину низины, склон и часть дороги со стороны двигающихся к нам немцев. То есть когда колонна спустится, идущие первыми преодолеют заминированный участок и начнут подъем, а когда арьергард дойдет до заминированного участка, мы активируем сеть зарядов.
Передовым у немцев идет бронированный кулак из танков, но их мы боялись меньше всего. Так как если мы уничтожим сперва технику, то с пехотой уже не справимся. Именно поэтому основная задача заминированной дороги – уничтожение пехоты. А с танками мы справимся, для этого есть замаскированные орудия на прямой наводке. Тем более после всех потерь танков осталось всего восемь да два бронетранспортера. Один, кстати, был в зенитной комплектации. Вкусная цель для трофея, но вряд ли мы его сможем взять. Место и время не те.
– Да, на два, – в подтверждение сержант кивнул головой.
– Как движутся?
– Первыми танки, все восемь. С ними бронетранспортер с солдатами, потом пехота на грузовиках, зенитки, пушки и полторы роты пехом.
– Передовой дозор?
– Три мотоцикла и второй бронетранспортер.
– Хорошо, скорость движения?
– Будут тут через полчаса, – мысленно прикинув, сообщил сержант.
– Отлично, пока свободны.
Сержант побежал на противоположную сторону низины, где скрылась машина Индуашвили, а я спустился вниз и по обочине прошел до конца оврага, пристально рассматривая дорогу, пытаясь найти что-нибудь, что бы бросалось в глаза. Но саперы хорошо замаскировали заряды, так что на первый взгляд все было нормально. Даже только что проехавшая тут машина навела маскировку, как бы поясняя немцам, что все чисто. Вот только если немцам придет в голову остановиться и заглянуть в брошенные Т-34 и Т-26, то могут возникнуть проблемы, там мы провода не особо прятали.
Мысль заминировать брошенные танки с полными боекомплектами пришла не мне, а одному из саперов. Он сообщил, что одной шашки хватит, чтобы рвануть обе машины. Жаль, что поражающих элементов у нас не было, а то прикопали бы их поверх фугасов. Но думаю, мощности хватит и так.
Бутов не ошибся: через полчаса в низину скатились мотоциклисты и бронетранспортер передового дозора. Ими после начала боя займется зенитка Индуашвили под командованием Аделя, замаскированная в километре впереди.
За дозором, отстав на пятьсот метров, следовали основные силы. Испуская сизые дымы, ползли запыленные танки с чахлыми ветками маскировки на броне. Следом бронетранспортер, потом грузовики, зенитки, грузовики с пушками, и наконец, показалась пехота.
Как только танки и бронетранспортеры прошли, а конец пехотной колонны продвинулся к тому месту, где у нас закончились тротил и снаряды, я крутнул ручку подрывной машинки. Дорога вспучилась, разбрасывая обломки машин и куски тел. Оба брошенных танка разлетелись огненными обломками… После инициации зарядов сразу заработали пулеметы стрелков Богданова, затявкали очередями зенитки и захлопали оба миномета.
Глядя на немецкий грузовик, подброшенный взорвавшимся стапятидесятидвухмиллиметровым снарядом метров на двадцать вместе с прицепленной к нему зениткой, я пробормотал:
– Кажется, со взрывчаткой мы переборщили, – а посмотрев на то, что осталось от техники, убедился в своей правоте. Нам повезло, что мы находились в ста пятидесяти метрах от уничтожаемой колонны, укрытые складками местности, но и так нас изрядно тряхнуло и оглушило.
Подхватив стоявшую рядом винтовку, я, в отличие от стрелков, бьющих по кузовам уцелевших машин, стал стрелять по канистрам бронетранспортера и танков, закрепленным на броне. Благо зажигательных патронов у нас нашлась пара ящиков.
После подрыва, кроме головной техники, уцелело около пяти десятков пехоты, что шли сзади. Но по технике били зенитки, уничтожая ее одну за другой, а по выжившим пехотинцам – сразу четыре пулемета, включая станковый МГ.
Сопротивления как такового не было, скорее желание выжить и вырваться из этой мясорубки. Вот один из T-IV, столкнув с дороги горящую «двойку», рванул наверх, но получив в корму очередь из бронебойных болванок, застыл, распластав гусеницу. Буквально через секунду по нему ударили еще несколько зениток, превратив в факел.
Ефрейтор Ганс Отто Байер, шедший с обоими своими подчиненными в конце колонны, возблагодарил богов, что командир батальона поставил сюда отказавшегося от госпитализации контуженого ефрейтора. Поэтому когда половина батальона скрылась в невидимой низине и вдруг дыбом встал земля, разбрызгивая в сторону то, что ранее было солдатами вермахта, ефрейтор привычно ухнул в толстую пыль, перемешанную колесами и сапогами прошедшего здесь батальона, и шустро откатился в сторону, не обращая внимания на звон в голове. Контузия после взрывов дала о себе знать, но к счастью, к потере сознания это не привело. Не обращая внимания на то, что немногие выжившие начали отстреливаться, Байер пинками поднял своих подчиненных и приказал им отходить.
У него была для этого веская причина: он узнал звук скорострельных зенитных орудий, что добивали сейчас остатки батальона.
– Фриц, шевелись быстрее! – крикнул он ползущему впереди на коленях подносчику. Обочина была тут не глубокая, но если двигаться на карачках, пули, свистящие над ними, не достанут.
– Это все, кто уцелел? – спросил я Бутова, пытаясь удержать равновесие на покатой, пошедшей трещинами башне «тридцатьчетверки». Ее взрывом отшвырнуло метров на двадцать от уничтоженной нами колонны. Бутов командовал поиском пленных, собирая их чуть в стороне от уничтоженного батальона, поэтому имел полную информацию.
– Да, товарищ лейтенант, всего тридцать шесть человек. Сбежать успело вряд ли больше десятка, я следы посмотрел. По обочине ушли. Преследовать мы их не стали.