Сверхъестественное. С ветерком

– В таких работах не видно никакого мастерства, все выглядит одинаковым, пресным. Понимаете, о чем я? – Она пожала плечами и поморщилась от боли. – Вот что бывает, когда начинаешь тупо нарезать тесто формочками для печенья.

Она вздохнула, переложила поудобнее руку в гипсе и поморщилась, задев ребра.

– Дела у нас идут не очень хорошо, но это не новость. И не повод, чтобы покончить с собой. Я бы никогда такого не сделала!

– Мы поняли, – успокоил ее Сэм. – Может, расскажете с самого начала?

Дин и Сэм поднялись по лестнице, представились дежурной и попросили разрешения поговорить с Нэнси. Старшая медсестра Бет – так было написано на ее бейдже, – очень удивилась. Она стояла за полукруглой стойкой на сестринском посту, держа в левой руке телефонную трубку, а правую занеся над клавиатурой.

– Как вы узнали? – спросила она. – Я даже не закончила набирать номер офицера Грубера.

– Узнали что? – спросил Сэм.

– Что мисс Викерс очнулась.

– А мы и не знали, – ответил Дин. – Так что, можно ее увидеть?

– Она всего полчаса как в сознании.

– Мы недолго, – проговорил Сэм. – Обещаю.

– И она должна пройти психиатрическую экспертизу перед выпиской.

– Понятно, – кивнул Сэм.

– Но я все равно звоню Груберу!

– Хорошо, – невозмутимо ответил Дин. – Он знает, что мы здесь.

Нэнси несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и снова заговорила:

– Ладно, я готова. Только рассказывать особо нечего.

– Вы не помните, что с вами произошло? – спросил Сэм.

Девушка посмотрела на него, перевела взгляд на Дина, потом обратно.

– Откуда… откуда вы знаете?

– Вы не одна такая, – ответил Дин.

– Не понимаю.

– Расскажите все, что помните, – попросил Сэм.

– Что ж… Утром я ехала на работу, все было как обычно, – начала она. – Ехать недолго, хоть я и живу на другом конце города. Иногда останавливаюсь выпить кофе на заправке. Мне больше нравится бистро «Бигелоу», но оно не совсем по дороге, да и ждать там дольше. В общем, говорю же, все было как всегда. Дорога мне прекрасно известна. И знаете, как бывает, если все время ездишь по одному и тому же маршруту? Ты чуть-чуть отключаешься, и мозг работает на автопилоте.

Дин кивнул. Он не мог похвастаться, что регулярно ездит на работу, но провел за рулем достаточно времени и понимал, что Нэнси имеет в виду. Нечто подобное происходило и с ним, когда приходилось долго ехать по ровной открытой местности.

Нэнси потянулась за пультом, чтобы поднять верхнюю часть кровати повыше, потом попыталась подвинуться и вскрикнула, неловко повернувшись. Она прикусила пальцы, пережидая вспышку боли.

– Как вы? – спросил Сэм.

– Не могу пошевелиться, – сказала Нэнси. – Даже дышать больно, но со мной все будет в порядке… потом. Кроме того, боль помогает сосредоточиться.

– Правда?

– Да… нет… Вообще-то, нет, – призналась она. – Зато я жива.

– Итак, вы ехали на работу и глубоко задумались, – подсказал Дин.

– Да, – встрепенулась Нэнси. – Я была как в тумане. Потом пустота… И вдруг оказалось, что я падаю, – Она нахмурилась и помотала головой. – Нет, не так.

– В каком смысле? – спросил Сэм.

– Я вспомнила… вспомнила, что случилось потом!

Глава 7

– Отлично, – оживился Сэм. – Что вы можете нам рассказать?

– Я помню, что вдруг посмотрела вперед и осознала, что понятия не имею, где нахожусь. Все казалось незнакомым. Я убрала ногу с педали газа и попыталась сообразить, где я, найти какой-нибудь ориентир… – Нэнси сосредоточенно вспоминала. – Но вообще-то мне было не очень интересно, и как будто все равно. А потом…

– Что? – спросил Сэм. – Что потом случилось?

– Я… Я свернула на обочину, остановилась и вышла из машины…

– Зачем?

Нэнси помотала головой.

– Понятия не имею.

– Где вы находились?

– На полпути вверх на эстакаду, – отстраненно проговорила она, будто заново переживала случившееся. – Джефферсон-авеню. Должно быть, где-то между Второй и Четвертой.

– Что случилось после того, как вы вышли из машины?

– Я поднялась на эстакаду, – сказала она, будто с трудом верила сказанному. – Там есть защитная сетка, ее верхняя часть наклонена внутрь. Иногда люди цепляют к ней флаги или политические плакаты. Их видно, когда проезжаешь внизу. И нет чтобы один, всегда сразу много. Ужасно раздражает.

Кто-то постучал по дверному косяку.

Дин вздрогнул, оглянулся и увидел медсестру Бет. На ее лице читался вопрос: «У вас все в порядке?»

– Все хорошо, – сказал Сэм. – С ней тоже.

– Ноги чешутся, – Нэнси вынырнула из воспоминаний. – И рука. Гипс сводит меня с ума.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказала медсестра успокаивающим тоном и вышла.

Нэнси крикнула ей вслед:

– Честное слово, я не собиралась себя убивать!

С минуту она прислушивалась, но ответа не дождалась.

– Черт побери, – сказала она. – Они считают меня сумасшедшей, да? Думают, что у меня депрессия? – Нэнси вздохнула. – Настоящее безумие… – Она посмотрела на Сэма и Дина. – Вы же мне верите, правда?

– Мы хотим понять, что случилось на эстакаде, – сказал Сэм почти так же спокойно и размеренно, как говорила старшая медсестра.

Так было безопаснее – вдруг Нэнси все-таки пыталась покончить с собой? – хотя Дин в этом сомневался. Даже если странное поведение жителей Мойера вызвано действиями некой сверхъестественной силы, пострадавшие озадачены не меньше, чем полиция.

– Я тоже хочу понять, – сказала Нэнси. – Итак, на чем я остановилась? Ах да, я поднялась на эстакаду. Ни флагов, ни плакатов не было. Только сетка. И оживленное движение внизу. По Джефферсон все ездят очень быстро, как будто это скоростное шоссе.

– Вы забрались на сетку, – подсказал Дин, пытаясь вернуть разговор в нужное русло.

– Наверное, – тихо отозвалась Нэнси.

– Вы не помните? – разочарованно спросил Сэм.

– Я… Трудно объяснить. – Ее взгляд снова начал стекленеть. – Я видела, как остановила машину и поднялась на эстакаду. Скинула туфли и полезла на сетку в одних носках. С трудом одолела наклонную верхнюю секцию, как ребенок на игровом комплексе. Но я наблюдала за собой изнутри.

– Попытайтесь описать так, чтобы я понял.

– У меня в голове не было мыслей, и я не могла контролировать свои… как это врачи называют… двигательные функции? Чувствовала себя отстраненной. Пассажиром в собственном теле. Я словно наблюдала. Да, – она кивнула, – правильное слово. Я наблюдала за происходящим, но не могла контролировать то, что делаю, не могла выбирать, что делать дальше. Я все видела, но не ощущала… Я ничего не чувствовала.

– Вы имеете в виду осязание?

– Нет, я говорю об эмоциях, – поправила Нэнси. – Я не контролировала свои действия, и никакого эмоциональной реакции у меня тоже не было. Когда я увидела, как мое тело перелезает через ограждение, то догадалась, что сейчас произойдет: я вот-вот упаду или спрыгну на дорогу. Но страха не было.

– Может, вам… ввели какие-то препараты? – спросил Сэм.

– В кофе подсыпали? – предложил Дин.

– Нет, – сказала она. – Я опаздывала, поэтому останавливаться и пить кофе не стала. Решила, что обойдусь бурдой, которую варит в офисе Стюарт. Но…

– Но что? – подбодрил ее Сэм.

– Мне кажется, вы правы.

– Насчет чего?

– Осязание… – сказала она. – У меня остались воспоминания… но только визуальные. Не могу вспомнить ни как прикасалась к сетке, ни запаха выхлопных газов, ни шума уличного движения. И даже зрение… Все, что я запомнила … Это было так, словно я смотрела…

– Не в тот конец бинокля? – подсказал Дин.

Она кивнула.

– Да! Я словно оцепенела. Все казалось далеким, хотя происходило со мной, с моим телом. – Она рассеянно почесала кожу под краем гипса, доходившего до локтя. – На мгновение я зацепилась за сетку на другой стороне. У водителей было всего несколько секунд, чтобы заметить меня, а потом они въезжали под эстакаду. Я видела, как некоторые из них отчаянно махали руками, сигналили, но ничего не слышала. Кто-то свернул с полосы подо мной, кто-то затормозил, кто-то, наоборот, ускорился, чтобы проскочить, прежде чем я… А потом я спрыгнула. Без колебаний. Кажется, даже оттолкнулась от сетки. Падение длилось долю секунды. Я видела машины, несущиеся ко мне в полной тишине, удивленные, испуганные лица водителей, уверенных, что они вот-вот переедут меня, а потом… темнота.